И ты, о дочь оторванная, - смертью
Сиротство ты усилила мое.
(Пауза. Потом Талфибию.)
Но кончили вы как же с ней? Была ль
Хоть жалость в вас? Иль ужас был и злобен?
Хоть горько слышать - все же расскажи.
Талфибий
(не сразу)
Два дара слез над мертвою... Ну что же?
Послу и то награда... Оросят
520 Они лицо опять... И там - я плакал.
Громада сил ахейских у холма
Ахиллова, где дочь твою для жертвы
Готовили, - блистала полнотою.
Пелидов сын, касался руки
Царевниной, на холм ее поставил.
Я, как тебя, теперь их видел. Шли
И юноши отборные за ними,
Чтоб твоего детеныша держать
В минуту содроганий. Следом кубок
Из золота литой и полный царь,
Обеими руками взяв сначала,
Потом одной возносит и отцу
Готовится свершить он возлиянье.
530 Он знаком мне велит призвать народ
К молчанию, а я, в ряды вмешавшись,
Так говорю: "Молчание... молчи,
Ахейский люд... Молчите все..." Толпа
Застыла, как под штилем... Зазвучали
Слова Неоптолема: "О Пелид,
О мой отец, те чары, что приводят
К нам мертвецов, ты не отринь. Явись
Ты девичьей напиться крови чистой;
То войска дар и сына. Ты ж за это
Открой дорогу кораблям, узду
540 От них вручи ахейцам, чтобы легок
Наш был возврат и всем увидеть дом!"
Так вот слова его. А войско кликом
Венчало их.
Тут, взявшись за эфес,
Царь меч извлек сияющий. А свите
Отборной он кивает, чтоб схватила
Она юницу. Ею царский знак
Уловлен был, и речь ее ответом
Была к толпе: "Вы, Аргоса сыны,
Что город мой разрушили! Своею
Я умираю волей. Пусть никто
Меня не держит. Я подставлю горло
Без трепета. Но дайте умереть
550 Свободною, богами заклинаю,
Как и была свободна я. Сойти
Рабынею к теням царевне стыдно".
И смутный гул покрыл слова.
А царь
Агамемнон сказал: "Освободите".
И, царское приявши слово, дочь
Приамова от самого плеча
И по пояс свой пеплос разорвала,
560 Являя грудь прекрасней изваяний.
Потом, к земле склонив колено, так
Сказала нам она отважно: "Вот,
О юноша, вот - грудь моя, коль хочешь
Разить ее, ударь; а если шеи
Возжаждал нож, - мое открыто горло".
И, жалостью объят, Неоптолем,
Невольной волей движимый, дыханью
Ударом быстрым пресекает путь.
Потоком кровь из раны льется. Дева ж -
Последний луч - старается упасть
Пристойно и скрывает, умирая,
570 То, что должно быть тайной для мужей.
Но только вздох последний отдан, мигом
В движенье все приходит: те бегут,
Умершую листами покрывают,
А те костер готовят и еловых
Туда несут вязанки сучьев; если ж
Кто ничего не делает, тому
Со всех сторон кричат: "Лентяй, негодный!
Чего стоишь? Убора ль не припас?
Иди сейчас и дар готовь - почтить
580 Великое, бестрепетное сердце".
Вот, женщина, о дочери твоей
Что говорили там покойной. Если
Между детьми твоих прекрасней нет,
Нет и тебя меж матерей несчастней.
Корифей
Клеймо беды на городе и вас,
Рожденные Приамом, боги выжгли.
Гекуба
О дочь!.. Но сколько ж бед передо мною?
Коснись одной, - глядишь, впилась другая,
А новая к себе влечет... Никак
Не выпустят из очереди сердца...
Страдание твое с ума нейдет -
590 Я не могу не плакать. А ведь как бы
И скорби-то не стихнуть от вестей
Такой прекрасной смерти!
Если нива
С бесплодною землей орошена
И вовремя согрета небом, может
Она родить сторицей. А другие,
И тучные порой, неурожай
Постигнет от погоды. Между смертных
Совсем не то. Порочный только злым
И может быть. А добрый - только добрым:
Несчастия не властны извратить
Природный дар. Ну, а заслуга чья же?
Родивших ли иль тех, кто воспитал?
600 О, воспитанье много значит. Если
Кто обучен прекрасному, того
Не увлечет постыдное: имеет
Он образец в прекрасном.
Но зачем
Ты мечешь, ум, на воздух эти стрелы?
(Талфибию.)
Ступай, глашатай, грекам объяви,
Чтобы никто до мертвой не касался.
Пусть удалят толпу. Средь мириад
Бессильна и угроза. А матросы,
Да без вождя, - ведь это пламя, хуже
Чем пламя; и для них - кто зла бежит,
Тот сердцем слаб.
Талфибий уходит.
Ты, старая слуга,
610 Как встарь, сосуд возьми: с волною моря
Края его сравнявши, дашь сюда.
Рабыня уходит.
Сама хочу последним омовеньем
Ее омыть, мое дитя - невесту
Без жениха и деву без светлицы;
Затем - убрать по мере сил. Достойно
Я не могу; не стоит и мечтать.
Из украшений женских кое-что
У пленниц соберу, товарок в рабстве,
Что делят мой шатер. Ведь от господ
Припрятала ж иная от недавних
Хоть что-нибудь из прежнего добра.
О мой чертог, горевший позолотой...
Блаженная обитель... Ты, Приам,
620 Отец детей могучих и прекрасных,
И я, их мать, - о, как же низко мы,
Как глубоко мы с гордой выси пали!
Подумаешь, не все ль мы точно гребнем
Вздымаемся кичливо: тот - гордясь,
Что он богат, а тот - что между граждан
В почете он. Какая суета!
Заботы эти, замыслы... пустая
Шумиха слов. Того зови блаженным,
Кому не кроет зла насущный день.
(Уходит в палатку.)
"ВТОРОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ"
Хор
Строфа Муку мою решили,
630 Гибель мою написали
В день, когда в ель на Иде
Париса топор вонзился
И он на темные волны
Замыслил ладью направить
Туда, за Пленой, коей
Краше и солнце златое
С выси своей не зрело.
Антистрофа Мука на смену мукам,
640 Цепи цепей тяжелее,
И одного безумье
Народу стало на гибель.
Теперь тот спор пересмотрен,
Тот спор на лесистой Иде,
Когда волопас беспечный
Трех обитательниц неба
Мыслью судил земною.
Эпод Он пересмотрен, да -
На брань, на кровь, на убийство,
На гибель чертогам моим!
650 Но стонут и там,
На тихом Евроте,
Верно, спартанки:
Стонет и плачет дева в дому;
Дряхлой рукой терзает
Мать там косы седые,
Щеки терзает, а кровь
По пальцам с ногтей струится.
"ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ"
"ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ"
Входит старая служанка, которую посылали за водой; она несет тело Полидора,
наскоро закутанное в ее троянский пеплос.
Служанка
Гекуба где ж?
(Оглядывается и ищет глазами царицы.)
Уж точно злополучьем
Мужей и жен опередила всех:
660 Никто у ней победы не оспорит.
Корифей
О, проклят будь зловещий твой язык!
И отдыха не знают вести горя.
Служанка
Гекубе скорбь несу: а тем, кто скорбью
Застигнут, - тем уж не до благоречья.
Корифей
