По этому преданию, старший сын Пушкина, Платон, был сыном царя Алексея. П. Ф. Карабанов по поводу этого рассказывает, что Пушкин добровольно уступил свою супругу царю. И царь, утешась и любя этого Платона, иначе не называл его, как «мой сын Пушкин». Он был замечательно похож на Петра. За это сходство Петр Великий сильно благоволил к нему и любил называть его своим братом.
Род Мусиных-Пушкиных – один из древнейших русских боярских родов, известный еще в двенадцатом веке. Император Петр произвел Ивана Мусина-Пушкина в действительные тайные советники и пожаловал его первым русским графом.
Старший сын его, Платон, воспитывался за границей и, возвратясь в 1714 году из Парижа, хотел жениться на дочери князя М. П. Гагарина; но молодая княжна не пошла за него и предпочла идти лучше в монастырь. Вскоре Петр отправил его опять за границу для обучения дипломатической части; сперва он был послан в Голландию, к князю Б. А. Куракину. Государь снабдил Мусина-Пушкина рекомендательным письмом следующего содержания:
«Господин подполковник! Посылаем мы к вам для обучения политических дел племянника нашего Платона, которого вам, яко свойственнику свойственника, рекомендую. Петр».
Спустя три года он уже является уполномоченным при датском короле и после посылается в Париж для переговоров. Но недолго продолжалось дипломатическое служение графа Платона: престарелый его отец упросил императора вызвать его в Москву, у старика он был тогда один сын – два другие уже не были в живых: один утонул, купаясь в Москве-реке; другой умер в 17 лет.
Прибыв в Москву, он был назначен присутствовать в московской конторе Правительствующего Сената и произведен в статские советники. При вступлении императрицы Анны на престол граф Платон был назначен смоленским губернатором, вскоре переведен в Казань и оттуда в Эстляндию, и затем ему велено быть президентом Коммерц-коллегии и сенатором.
Возвышением своим в это царствование он был обязан своему другу Артемию Волынскому, тогда сильному кабинет-министру императрицы. Но эта дружба и приязнь впоследствии навлекла на графа большое несчастие. Февраля 14-го, 1740 года он был пожалован орденом св. Александра Невского, а 27 июня, по доносу герцога Бирона, лишен чинов, орденов и с отрезанием языка сослан в Соловецкий монастырь за дерзкие будто бы слова против государыни. А его богатые вотчины и многие тысячи душ крестьян отписаны в казну; из одного богатого его московского дома на Арбате взято множество драгоценных каменьев и золотых вещей, и одного серебра несколько десятков пудов. Самый же дом отдан жене его с детьми. Помимо этого дома, у графа было несколько домов и в Петербурге: так, один его дом на Мойке отличался богатою мебелью, фарфоровыми вещами, попугаями и другими предметами роскоши; дом этот достался князю Н. Ю. Трубецкому с частью близлежащего места.
Другой его дом, тоже каменный, между набережной и Немецкою линиею, приписан ко дворцу для помещения дворцовых служителей. Третий его дом, на Васильевском острове, тоже взят в казну; дача между Петергофом и Стрельною отдана в вечное владение фельдмаршалу Миниху, а Клопицкая мыза в Копорском уезде – генералу Густаву Бирону, брату временщика.
Публичная казнь над Мусиным-Пушкиным происходила на Сытном рынке 27 июля, в восьмом часу утра, он был выведен вместе с Волынским и другими на площадь, где было прочитано объявление о смертной казни и помилование; язык ему был урезан еще в казарме. Граф Платон был послан в Соловецкий монастырь и посажен в так называемой Головленковой тюрьме, которая устроена внутри стены, сделанной из дикого камня, за линиею монастырских келий, в четырех саженях от озера.
Вход в нее был со стороны монастырской, через деревянный в виде полукружия острог; двое дверей, каждая на замке, вели во внутренность казармы, где стоял часовой при свете ночника с тюленьим жиром и мог согревать себя возле печи; далее, с обеих сторон казармы, находилось по одной колодничьей тюрьме в шесть аршин длиною, без печей и без свету, запираемой двумя дверьми с железными засовами. В одной из них сидел лет четырнадцать какой-то писарь Патока, а потом около года – князь Мещерский, который зимою согревал себя единственно шубами и которого вывели в другое место, чтобы дать место Мусину-Пушкину.
Застенок
В сентябре месяце посылали к нему гвардии подпоручика Вындомского: допросить его о некоторых пожитках, векселях и т. п. Вындомский нашел его в твердой памяти, однако ж больного, страждущего кровохарканьем. 28 октября Бирон смягчил его участь, дав именем императора указ освободить его и отправить на житье в дальнюю деревню его жены. Он поехал в Симбирский уезд.
Императрица Елизавета Петровна повелела вину ему отпустить, прикрыв его знаменем и отдав ему шпагу, но быть ему в отставке, а к делам его не определять.
Карабанов рассказывает, что когда по смерти графа жена его просила канцлера Бестужева-Рюмина исходатайствовать возвращение отписанного в казну большого имения, по сиротству детей, на воспитание, то канцлер сказал, что он сомневается, чтобы императрица Елизавета Петровна на все без изъятия согласилась, прибавя:
«Вы сделайте-де записку лучшим деревням».
В поданной записке означены были лучшие волости и более трех тысяч душ. Что ж последовало? Вместо покровительства несчастным канцлер убедил императрицу все сие пожаловать ему в собственность. Екатерине II по восшествии на престол пришлось подписать указ, чтобы оставшееся в казне Пушкиных описанное имение возвратить им сполна.
Хотя государыня и подписала указ о возвращении детям графа Платона Ивановича его имений, остававшихся еще в казне, но едва ли много оставалось их в ту пору, когда производилась такая щедрая раздача деревень.
Сын графа Платона, Валентин Платонович, в день коронования Екатерины II произведен в камер-юнкера, до этого времени он служил секунд-ротмистром Конной гвардии. По рассказам современников, этот вельможа отличался необыкновенно добрым сердцем, был очень ласков и обходителен со всеми, правил был самых честнейших, собой красавец, высокого роста, и, как говорит Бантыш-Каменский, в молодых летах очень счастлив и любим прекрасным полом.
Под старость он очень пополнел, сделался сутуловат и имел лицо красноватое, покрытое угрями. На военном поприще он дослужился, уже при императоре Павле, до звания генерал-фельдмаршала и шефа Кавалергардского полка. Император Павел ему пожаловал четыре тысячи крестьян в день своего коронования. Он умер в Москве 8 июля 1801 года и погребен в Симоновом монастыре, где жена его, графиня Прасковья Васильевна, соорудила придел во имя св. мученика Валентина, упрочив вечное поминовение взносом двадцати тысяч рублей. Сын его, Василий Валентинович, по словам Карновича86, был, по жене своей, одним из первых русских богачей. Он женился на графине Е. Я. Брюс, прапрадед которой, Вилим Брюс, прямой потомок королей Шотландских, служил в русских регулярных войсках и умер в Пскове в 1680 году. Младший из его сыновей, генерал-фельдцейхмейстер, а потом генерал-фельдмаршал Яков Вилимович, умер в 1735 году холостым, а старший, Роман Вилимович, умер еще в 1717 году, имел сына и внука, графа Якова Александровича, бывшего московским главнокомандующим и имевшего одну только дочь – графиню Екатерину Яковлевну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
