Прервал запись и объявил, что нужная композиция найдена. Тут же подсел к роялю и исполнил чингисханскую мелодию на одном дыхании, подпрыгивая на тощей заднице и периодически оглядываясь на присутствующих с коварной лыбой. Мажуков застыл с недоуменным выражением лица. Алла же раскраснелась радостной улыбкой. Ага, задело! Пусть товарищи поэты теперь срочно подрываются и пишут стихи к этому ископаемому шлягеру.
— Разухабисто как-то… — растерянно пробормотал Алексей Сергеевич.
— Все же лучше цыганочки, — радостно вякнул я.
— Сочинилось неплохо!
При всех качествах Алексей моментально ухватывал суть композиции.
— Димитров тут сочинитель. Я только немного оранжировал.
— Ага, вот так, на ходу…
— Один из возможных вариантов.
Кстати об Арлекине… Стоило бы подтолкнуть своих новых друзей в нужном направлении. Я попросил поставить запись этой песни. Прослушав с глубокомысленным выражением физиономии, выдал:
— Нормальная песенка, потенциал для оранжировки большой.
Несколько раз проиграл версию оригинала на рояле. Потом стал понемногу добавлять знакомые изменения. Сначала получился припев и напелись немудрящие слова:
— «Ах, арлекино, арлекино…Нужно быть смешным для всех.Арлекино, арлекино…Есть одна награда — смех».
Сильно форсировать события не стоит. Нужно оставлять плацдарм для дальнейшего интереса к своей персоне. И творческим личностям надо дать проявить свои творческие потенции. Аллу не буду дергать к Ангелине. Завезу туда только машинистов, и пусть они сбацают там пару-другую своих нетленок. Хватит моим школярам до заворотка кишков.
Незаметно подошло время обеда. Заметив мои голодные глаза, Алла объявила перерыв и погнала всех нас в ресторан. Я там резво подзаправился рассольником и пловом и, состроив горестную морду, сообщил всем, что мне пора уходить по своим делам. Мажуков дружески обнял меня на прощание и шепнул на ухо:
— Чтобы обязательно участвовал в конкурсе военной песни.
В моем кармане добавилась еще одна визитка. Алла проводила меня растерянным взглядом.
Когда я скакал по направлению к актовому залу ДКС, то мое воображение живо рисовало пасторальные картины занятий гранд-рокеров с моими недомузыкантами. В действительности, на сцене стояла тишина, а возле сцены потерянно маячили БР-мемберы. Два блатных Игорька сидели на зрительских сидениях поодаль от всех в центре зала и попивали бутылочное пиво.
— Эй, как тебя там… Будет сегодня репетиция, или мы отчалим? — нагло высказался один из них.
— Отчаливайте, куда хотите. Вас здесь никто не держит насильно, — зло ответил им.
— Где Макаревич? — спросил я у других пацанов.
— Он со своими друзьями был здесь. Потом пришел Валерий Михайлович. Они поругались и ушли к Шумилову, — рассказал Леха.
Час от часа не легче. Предложив всем ждать и не расходиться, а сам направился в дядин кабинет.
Шумилова успел застать на месте, но он уже собирался уходить по своим делам. Суть конфликта между Поздняковым и Макаревичем со слов дяди сразу стала понятна. Валерий потребовал согласования деятельности группы с планами виа, в числе которой оказался и финансовый вопрос. Андрей почувствовал ущемление своих творческих амбиций. После того как дядя частично поддержал Валерия, тактично пояснив фронтмену машинистов, что согласовывать какие-то действия с директором общего коллектива все-таки придется. Андрей в ответ объявил, что вынужден отвергнуть вчерашние предложения. Сейчас музыканты, по всей видимости, собирали свои вещи и готовились уехать. Рассказывая об этом происшествии, дядя выглядел немного виноватым. Я успокоил его, сказав, что ничего особенного не случилось, и что все творческие личности обычно жутко капризны. Жаль, конечно, что меня не дождались.
Пока шел к корпусу дома отдыха, где поселились машинисты, все обдумывал ситуацию. Надо бы оставаться, хотя бы формально, на должности худрука. Тогда бы сработал громоотводом. Если бы Андрея постепенно подвести к тем же поздняковским мыслям, то от этого все стороны выиграли. Теперь же фужеры разбиты, вино вылито, обратно не соберешь!
Музыканты меня встретили дружелюбно кроме Андрея, который смотрел на меня, как на предателя. Понемногу мы с ним разговорились. Решение уйти на вольные хлеба поколебать не удалось:
— Старик, нет желания прислуживать какому-то бюрократу-самодуру.
Позже выяснилось, что ребятам чего-то такого Стасик Намин наобещал. Вот только им переезжать нужно только после праздника. Не вопрос. Предложил им «баш-на-баш» отработать завтра на меня у Ангелины и пожить в номерах. Обговорили финансовые вопросы. Сошлись а минимуме, плюс оплата за жилье и кормежка в ресторане.
Теперь осталось только поставить в известность дядю и заняться делами ансамбля. Мои музыкальные пацаны уже замучились дожидаться репетиций. Надо какую-нибудь немудрящую песенку им кинуть. Пусть обсасывают. В актовом зале застал только Юрку-клавишника, Жору-барабанщика, Жеку с Лехой и основного корефана Вовку. Остальные свинтили. Наиграл на электрогитаре песню «Немного подожди» из «Зодчих». Ребята послушали напряженными лицами и одобрили композицию. Я написал слова песни в блокнот и ноты для Юры. Он пока единственный, кроме меня, кто знает нотную грамоту. Насчет сбежавших жестко предупредил, что еще нечто подобное случится, то с удовольствием кое с кем расстанусь.
Начались трудовые будни. Предложенная мной песня была очень простой в исполнении, но для некоторых пришлось осваивать игру буквально с нуля. Я про Леху с бас-гитарой. Прочие тоже хреноватенько пока работали. Вовке иногда давал подолбить на барабанах вместо Жоры. Толк из него будет, однозначно.
Не прошло и часа, как нашу работу прервали дядя и молодой человек в аккуратном костюме и темном галстуке. По выправке он больше смахивал на боевого офицера.
— По твою душу! — удовлетворенно заявил дядя, увидев меня на сцене и, показывая на меня пальцем, сказал незнакомцу, — Он ваш. Забирайте его под белы рученьки!
Я ни секунды не сомневался, что меня когда-нибудь выволокут по событиям в Балабино. Это ведь не бытовая разборка между соседями, а целое антисоветское выступление. Но время шло, а обо мне будто бы забыли. Было большое желание заловить Вовку и запытать его на предмет того, что он знает от своего отца. Но вряд ли будет дядя Витя делиться с сыном служебными секретами.
Молодой человек, которого привел дядя, скучающе оглядел меня и выдал:
— Мне предписано доставить вас на Старую площадь пять к семнадцати ноль-ноль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
