Вот эту уникальную, имеющую общемировую ценность коллекцию, Башкирия едва не потеряла из-за контракта с московским межотраслевым концерном «Межторг»…
Экспедиция под руководством профессора Анатолия Пшеничнюка установила, что вскрытый курган относится к культуре древних ираноязычных кочевников Урало-Поволжских степей (IV–V вв. до н. э.). Находки имеют важное значение не только для сарматской археологии, но и для истории и культуры кочевого мира евразийских степей скифских времён, они в значительной мере опрокидывают сложившиеся представления об отсталости ранних кочевников Урало-Поволжья в сравнении со своими западными и восточными соседями. Пышный погребальный обряд, обилие высокохудожественных ювелирных изделий из серебра и золота ставят центральный Филипповский курган в один ряд со знаменитыми скифскими и сакскими курганами Причерноморья, Средней Азии, Казахстана, Алтая.
Эти выводы удалось сделать, даже несмотря на то, что вскрытый курган неоднократно подвергался ограблениям. Неизвестные дважды проникали в погребальную камеру через подземные ходы и не менее двух раз забирались сверху, через насыпь.
Археологи уже настраивались на то, что придётся довольствоваться лишь тем, что осталось после грабителей. Но на сей раз специалистам повезло: удалось найти сразу два тайника, вырытых рядом с могилой. В хорошо замаскированных метровых ямах лежали большие деревянные фигуры оленей, обитых металлом, серебряная и золотая посуда, масса нашивок, бляшек… Подавляющее большинство предметов выполнено в «зверином стиле», характерном в целом для всего кочевого мира железного века. Почитаемым животным являлся олень. Его фигура или голова изображена на сосудах, накладках и нашивках «ковриков». Наибольшее впечатление производят не имеющие в мире аналогов большие деревянные фигуры оленей с роскошными ветвистыми рогами. Позы этих обложенных золотом фигур причудливо разнообразны. Спокойно стоящий олень, бегущий — с заброшенной назад головой, олень, терзаемый хищником…
Оригинальность стиля позволяет говорить о наличии у ранних кочевников Южного Урала собственных мастерских по производству ювелирных изделий, что тоже свидетельствует о достаточно высоком уровне развития сарматских племён. По крайней мере, они находились на той же социально-экономической стадии, что и скифы, и саксы их западные и восточные соседи. Профессор А. Пшеничнюк считает, что есть основания говорить о существовании в евразийских степях в скифское время единого скифо-саксосарматского мира.
После того как авторитетная экспертная комиссия объявила «Сарматское золото» бесценным достоянием, которое по своему историко-культурному значению не имеет в мире аналогов, Совет министров Башкирии в 1991 году взял его под государственную охрану и передал на хранение в Музей археологии и этнографии народов республики.
В декабре 1992 года рядом руководителей башкирского филиала РАН и президентом московского межотраслевого концерна «Межторг» Алексеем Заниным было подписано «Соглашение о совместной деятельности», предусматривающее передачу сарматской коллекции для организации российских и международных выставок. При этом, по сведениям Министерства безопасности РБ, башкирская сторона не стала предпринимать шагов для определения степени надёжности партнёра, а «Соглашение» было составлено таким образом, что в нём нашли отражение лишь права А. Занина и не оговаривались его обязательства перед республикой. Заключение столь странного контракта можно объяснить недостатком опыта и огромным желанием (в условиях свежеиспечённого башкирского суверенитета) поскорее продемонстрировать свои достижения, в том числе и в гуманитарной сфере.
Итак, в начале 1993 года «Межторгу» было передано 158 изделий наиболее пенных предметов сарматской коллекции (из них 150 из золота) общим весом 10,6 килограмма. После чего Алексей Занин за все эти годы не выполнил ни одного пункта «Соглашения». По некоторым сведениям, концерн пытался организовать широкое экспонирование коллекции за рубежом, но из этого ничего не вышло. Башкирская сторона выразила желание прекратить сотрудничество, снова и снова обращалась к А. Занину с предложением вернуть коллекцию «Сарматского золота» в республику. А в это время «Межгорг» уже передал раритеты на хранение одному московскому банку, оценив их в… 40 миллионов рублей. Смехотворная по тому курсу сумма оценки создала реальную угрозу безвозвратной утраты экспонатов. В декабре 1995 года представителя Уфимского научного центра РАН не допустили даже к осмотру коллекции. А. Занин стал избегать «неугодных» для него контактов.
В течение нескольких лет Министерство безопасности Башкирии занималось судьбой бесценной коллекции. По его просьбе сотрудники ФСБ РФ по Москве и Московской области установили, что из недр Первого русского независимого банка коллекция перекочевала уже в МАПО-банк. После переговоров с председателем правления банка сначала были созданы условия для «заморозки» вклада. Позже удалось договориться и о том, чтобы вернуть коллекцию её законному владельцу после представления документов, удостоверяющих право собственности. Сейчас «сарматское золото», древняя реликвия России, возвращено в Уфу.
Шапка Мономаха
Почти трёхвековое царствование дома Романовых вознесло Россию на очень высокую ступень славы. Сокровища государства непрестанно умножались каждым царём, и царский двор удивлял посланников всех иностранных государств пышностью и богатством.
Так, например, лорд Карлейль, английский посол, описывая двор царя Алексея Михайловича, сообщал: «С нами случилось то же самое, что бывает с теми, которые выходят вдруг из мрака на свет и бывают внезапно поражены лучами яркого солнца. Едва глаза наши в состоянии были сносить блеск двора царя русского, покрытого драгоценными камнями и посреди оного казавшегося ясным солнцем».
Всемирно известен древний царский венец — шапка Мономаха. Ею венчались на царство все русские цари в XVI–XVII веках. Очень давно о ней сложили легенду, будто в XII веке византийский император Константин прислал её и другие регалии на золотом блюде киевскому великому князю Владимиру Мономаху, от которого через много поколений этот венец перешёл к московским царям. Легенда рассказывает, что митрополит Эфесский Неофит передал Владимиру Мономаху ещё и оплечья, или бармы — драгоценные медальоны, которые нашивались на круглый воротник, животворящий крест, цепь из аравийского золота и чашу римского папы Августа.
Правда, потом историки, сопоставив их годы жизни и правления, решительно опровергли эту легенду. Император Константин умер в 1055 году, а Владимир Мономах стал великим князем в 1113 году — через 58 лет после смерти византийского правителя. Мнения учёных о происхождении царского венца различны. Одни историки считают, что она была сделана в Византии, другие относят её к восточному (арабскому или арабо-египетскому) искусству, третьи утверждают, что это произведение бухарской работы. Происхождение царского венца, как и история его появления в царской казне, до сих пор не выяснены и ещё ждут новых исследований.
В древних летописях о шапке не упоминается: даже если она и была прислана византийским императором, это явилось бы знаком подчинения того лица, кому предназначался подарок. А о ней слыхом не слыхивали до начала XVI века… Зато во всех духовных грамотах московских царей, начиная с Ивана Калиты, упоминалась некая золотая шапка, но сколько-нибудь подробного описания её не приводится.
Сейчас документально установлено, что впервые шапкой Мономаха был в 1498 году венчан на царство внук Ивана III — Дмитрий. Царь Иван III был крупным государственным деятелем, потому в столь трудное для страны время решил подчеркнуть создание твёрдой централизованной власти и возросшую мощь страны особой торжественной церемонией — венчанием на престол.
Для этой церемонии 4 февраля 1498 года и был использован Мономахов венец. В этот день Иван III в сопровождении бояр ввёл своего 15-летнего внука в храм Успения Пресвятой Богородицы, где их встречало русское духовенство. Для придания большей торжественности венчанию внука Иван III пригласил некоторых иерархов Русской православной церкви: митрополита Симона, архиепископа Ростовского, а также епископов суздальского, рязанского, терского, коломенского и сарского.
Два архиепископа поднесли митрополиту великокняжеские регалии — бармы и венец, а митрополит передал их великому князю, который и возложил шапку Мономаха на голову Дмитрия. Через 50 лет ею венчался на царство юный Иван IV, который окончательно утвердил за русскими государями царский титул.
Шапка Мономаха по форме похожа на скуфью, только имеет ещё острую верхушку. Золотая поверхность её покрыта кружевным сканым узором греческой работы, в котором в единое целое сгонялись изящные спиральные завитки, звездчатые розетки и цветки лотоса из шести лепестков.
