31
Каждая жизнь складывается из отдельных моментов.
Дункан Айдахо. Больше, чем ментат
Дункан смотрел, как дети гхола играют в ролевые игры в одном из учебных классов. Они уже выросли, и каждый проявлял свои врожденные личностные качества. Теперь они не просто играли друг с другом, они вели себя как члены одной команды. Они знали о своих прежних жизнях и старались справиться с особенностями своего нынешнего существования.
Генетически Джессика приходилась бабушкой маленькому Лето II, но вела себя, скорее, как старшая сестра. Стилгар и Лиет-Кинес, как обычно, были близкими друзьями. Юйэ старался сблизиться с ними, но, несмотря на все попытки, оставался для них чужаком, хотя Гарими внимательно следила за его развитием. Суфир Хават изменился. Он сильно повзрослел после происшествия на планете укротителей, и скоро, как надеялся Дункан, этот юный воин-ментат будет полезен для их будущих планов. Пауль и Чани были неразлучны, и казалось странным, что она чуждалась Лиета, своего отца.
Как много живых напоминаний о прошлом Дункана Айдахо.
На последнем совещании верховный проктор Гарими предложила сестрам Бене Гессерит начать пробуждение памяти гхола. По крайней мере некоторые из них были уже готовы. Дункан очень волновался в предчувствии этого события.
Он уже собрался уходить, когда вдруг заметил стоявшую в коридоре Шиану. Она смотрела на него с загадочной улыбкой. В нем мгновенно вспыхнуло желание, смешанное с некоторым смущением. Она связала его, сломала… и спасла. Но сам он ни в коем случае не должен попасть в ту же ловушку, в какую он попал в своих отношениях с Мурбеллой. Он повернулся к Шиане и выдавил:
– Будет лучше, если мы сохраним дистанцию, по крайней мере на какое-то время.
– Мы находимся на одном судне, Дункан. Мы не можем прятаться друг от друга.
– Но мы можем и должны соблюдать осторожность. – Он испытывал страшное сексуальное влечение, излечившее его от Мурбеллы, но понимал, что воздержание необходимо. Необходимо из-за его собственной слабости. Он не должен допустить, чтобы это случилось еще раз. Шиана могла связать его по рукам и ногам, если он позволит ей это сделать.
– Любовь слишком опасна, чтобы играть ею, Шиана. Это не орудие для манипуляции.
Ему осталось сделать еще одну вещь, и он не мог больше тянуть. Дункан собрал все принадлежавшие Мурбелле вещи. Мастер Скиталь аккуратно собрал их с пола после того, как Дункан бесцеремонно бросил их возле его каюты во время тревоги. Дункан потребовал их назад, не слушая мастера, который говорил, что большинство клеток сильно постарело, что вещи слишком долго находились вне нуль-энтропийной камеры, что доступность жизнеспособных фрагментов ДНК…
Дункан перебил его и ушел вместе с вещами. Он не хотел больше ничего слушать, он не хотел ничего знать о возможностях. Все эти возможности не были разумны.
Он пытался обмануть сам себя, уверить, что может просто игнорировать ее существование, что сможет никогда больше о ней не думать. Шиана освободила его от пут Мурбеллы… но как же все-таки сильно искушение! Он чувствовал себя алкоголиком, смотрящим на откупоренную бутылку.
Довольно. Только он сам сможет положить этому конец.
Он смотрел на смятую одежду, на подарки, на прядки темно-янтарных волос. Держа все это в руках, он воображал, что держит в объятиях ее саму, просто не ощущая ее веса. Глаза его затуманились.
Мурбелла оставила на борту мало своих вещей. Несмотря на то что они проводили вместе много времени, она держала на борту корабля лишь самое необходимое и никогда не называла его своим домом.
Избавиться от угрозы. Избавиться от искушения. Избавиться от возможности. Только тогда он сможет наконец освободиться.
Он решительно направился по коридору к воздушному шлюзу. Много лет назад через этот шлюз уходили в свой последний путь, в свое последнее путешествие в космос тела умерших сестер Бене Гессерит. Сегодня Дункан совершит еще одну своеобразную погребальную церемонию.
Он положил вещи в короб шлюза и бросил последний взгляд на смятые напоминания о прошлой жизни. Их осталось так мало, но какими волшебными они были. Он отступил на шаг и потянулся к кнопкам.
Боковым зрением он заметил, что к его рукаву прилипла прядка волос. Волосы Мурбеллы слетели с одежды и опустились на его рукав, как будто она не хотела расставаться с ним.
Он взял прядку кончиками пальцев, посмотрел на нее долгим прощальным взглядом и отпустил над кучкой одежды. Он запер шлюз и, не дав себе времени одуматься, включил систему. Воздух со свистом вылетел из камеры, увлекая за собой вещи в космос… Увлекая безвозвратно.
Он смотрел в застывшее мировое пространство, в бесконечности которого исчезли похороненные им вещи, испытывая невероятное облегчение… Или это было всего лишь ощущение пустоты?
Теперь Дункан Айдахо будет выше всех искушений, которые на него обрушатся. Он станет хозяином самому себе, а не будет пешкой, которую другие передвигают на игровой доске по своей прихоти.
32
И вот наконец после долгого пути мы пришли к его началу.
Древняя ментатская головоломка
Корабли Врага шли в направлении Старой Империи, тысячи и тысячи огромных судов, оружия каждого из которых хватило бы для уничтожения целых планет, а находящихся там болезнетворных микробов – для истребления всего их населения. Все шло гладко после нескольких тысячелетий тщательного планирования.
В центральной планете машинного государства старик отбросил все свои иллюзии. Никаких больше фасадов, никакой игры – только приготовления к последнему конфликту, предсказанному как человеческими пророчествами, так и машинными расчетами. Крализец.
– Полагаю, что ты очень доволен, что тебе удалось уничтожить еще шестнадцать человеческих планет в твоем триумфальном марше к победе, – старуха пока не сбросила свое человеческое обличье.
– Пока, – ответил голос, прогремевший со всех стен и со всех экранов.
Строения бесконечного машинного города казались живыми, они постоянно двигались, как детали гигантского двигателя – высокие башни и шпили из текучего металла, большие блоковые конструкции, встроенные в силовые подстанции и командные узлы. По мере завоевания планет, на каждой из них будет построен точно такой же город Синхронизированного Мира.
Старуха посмотрела на свои руки и отряхнула подол платья.
– Даже эти формы кажутся мне примитивными, хотя я привыкла к ним и полюбила. Возможно, здесь больше подошло бы слово приноровилась. – Голос ее, стихнув, изменился, приобретая старый знакомый тембр. На месте старухи стоял теперь независимый робот Эразм, интеллектуальный контраст и вечный оппонент Омниуса. Он сохранил свое платиновое тело из текучего металла, задрапированное в пышную одежду, к которой он так привык еще исстари.
Отказавшись от своей физической формы, Омниус вещал теперь из миллионов громкоговорителей, рассеянных по всему городу.
– Наши силы выдвинулись к окраинам человеческого Рассеяния. Ничто не может их остановить. – Компьютерный всемирный разум всегда отличался манией величия и грандиозными амбициями.
Эразм надеялся, что ограниченный рамками тела старика Омниус начнет лучше понимать людей и откажется от этих своих замашек. И это действительно было так на протяжении нескольких тысяч лет, но когда неистовые Досточтимые Матроны вторглись в тщательно реконструированный Синхронизированный Мир, Омниусу пришлось адекватно на это отреагировать. На самом деле встревоженный всемирный разум просто искал повода сбросить маску.
Омниус продолжал вещать:
– Мы покажем, что Батлерианский Джихад был лишь временным отступлением, но ни в коем случае не поражением.
Эразм стоял посреди огромного сводчатого зала центрального машинного храма. Все вокруг, даже здания, расступились, как толпа лизоблюдов.
– Это событие, каковое следует запечатлеть в веках. Смотрите!
Несмотря на то что всемирный разум воображал, что контролирует все и вся, Эразм сделал знак, и пол здания расступился. Гладкие металлические плиты разъехались, обнажив ограненный хрусталем люк, широкое углубление, со дна которого поднялась плоская платформа, доставившая наверх какой-то сохраненный предмет.
За несколько столетий до битвы за Коррин, в которой мыслящие машины потерпели полное поражение, одна из копий всемирного разума отправила зонды в неизведанные области галактики с намерением разместить там наблюдательные станции и посеять семена последующей экспансии машин в эти области. Большая часть зондов была утеряна или разрушена, так и не попав в устойчивые условия.
Эразм смотрел на маленький прибор, очень изящно исполненный, хотя и несколько побитый и поцарапанный за много веков неуправляемого блуждания по космическому пространству. Этот прибор случайно приземлился на одной из отдаленных планет и начал работать, ждать… и слушать.
