Можно было углубится в воспоминания детства и повспоминать как ездила с родителями к морю, ещё до рождения брата. Алька всегда вспоминала эту поездку когда надо было срочно восстановить душевное равновесие, но подумав, решила, что свежие воспоминания о последнем визите в Шанель Мелиной тётки успешно заменят детские.
Тётушка явилась к обеду.
Не одна, а в сопровождении своего волосатого любовника.
Меню и Альку она потребовала одновременно.
Первым прибыло меню.
Алька явилась почти одновременно с заказом.
Явилась не одна, а со свитой, состоящей из главы отдела безопасности, управляющей Модного Дома и поверенного, вызванного специально для этой встречи.
Возможно, не поспеши гости с заказом, пришлось бы их пригласить в кабинет управляющей, но когда перед тобой, дразня желудок и воображение, остывает долгожданный обед, предложение заняться делами за столом ресторана не кажется таким уж нелепым. Напротив, клиенты восприняли предложение как проявление почтительной деликатности.
Первой взяла слово Сиана.
Под мирное чавканье почтенных гостей она зачитала список заказанных товаров и оказанных услуг с указанием цен и расценок. В конце списка была указанна трёхзначная цифра.
— В сердах? — спросил тётушкин спутник, промокая жирные губы салфеткой.
— В зелах конечно, — поправила его вежливой улыбкой Алька.
Из-за этой чёртовой салфетки Альке не удалось насладится зрелищем отвисшей челюсти, но ничего, выпученные глаза были достаточно выразительны.
Сама госпожа Голи осталась невозмутима.
Со своей невозмутимостью она рассталась когда поверенный зачитал условия контракта.
— Под какой такой процент?! — Вопила возмущённая дама.
Вкрадчивый голос поверенного она не слышала, или не хотела слышать. Зато её голос был слышен даже в самом дальнем уголке заполненного клиентами ресторана.
Посетители оглядывались, шептались, насмешливо усмехались, а достойная дама, гостья королевского дворца и Пилонша самой богатой провинции королевства, требовала справедливости и стучала по столу вилкой, украшая белоснежную скатерть уродливыми разводами.
Зрелище было незабываемое.
Даже Мелина, спрятавшаяся от своей родственницы в глубины Алькиного сознания, излучала злорадное удовлетворение.
Кульминацией встречи стал момент, когда господин, пожелавший остаться неизвестным, содрал с пальца кольцо и, бросив его на стол, поспешил покинуть заведение.
Вслед ему неслись оскорбления и угрозы, а он, втянув голову в плечи, пробирался к выходу, стараясь казаться случайным прохожим.
— Я отказываюсь иметь с вашим Домом какие-либо дела, — сообщила госпожа Голи, придя в себя от неожиданного предательства своего поручителя.
— Как вам будет угодно, — согласилась с её решением Алька. — Госпожа Сиана, будьте добры, произведите перерасчёт с учётом уже оказанных услуг и неустойки. Сегодняшний обед можете к счёту не прибавлять. Пусть это будет знаком нашего почтения. Всего самого доброго, — попрощалась Алька и, уже повернувшись спиной к скандальной гостье, кивнула Катании. — Проследите, — велела она достаточно громко.
Да, это получилось хорошим воспоминанием. Не таким личным как черноморский пляж с крупной галькой, но ребячливо тщеславным и весёлым. Таким, какое приятно вспомнить в случае досадной ошибки.
Такой, как последний разговор с Мелиной.
Алька опять погрустнела.
Сколько времени уже прошло?
Сколько ещё ждать?
И что делать в случаи если…
Алька перевела взгляд на проклятую картинку.
Ей показалось, или действительно профиль слегка развернулся и у Альки появилась возможность рассмотреть блеск тёмных глаз, добрых и каких-то беззащитных.
Словно человек на картине, стесняясь своей слабости, просил о помощи.
Альке даже неловко стало под этим взглядом. Уже собралась отвести глаза в сторону как заметила призрачную руку и кинулась помогать.
Мелина была бледна и растеряна.
— Ну что там? Как?.. — Поспешила Алька с вопросами.
— Всё как всегда, — каким-то бесцветным голосом ответила ведьма, и столько тоски было в этом голосе, что Алька совсем растерялась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Молчание затянулось. Очень неуютное такое молчание — которое и нарушить страшно и хранить тревожно. Алька догадалась свой плед на Мелинены плечи накинуть, выражая таким незатейливым способом своё сочувствие и участие.
Мелина поплотнее в плед увернулась и улыбнулась Альке жалкой улыбкой.
— Ты как всегда права, — сказала ведьма, — я дура.
— Ну что ты, милая. Какая же ты дура. Ты у меня умница и красавица, — Альку перепугала несвойственная Мелине самокритичность. — С каких это пор ты меня слушать стала. Я повода для этого вроде не давала…
— С тех пор как поняла, что я дура необразованная!
— Необразованная это конечно да, но ведь совсем даже не дура…
— Нет, дура. И не вздумай со мной спорить, — потребовала Мелина, натягивая плед на голову. — Я ведь подвиг полезла совершать, — призналась она из-под своего убежища. — Думала отдам себя всю, а любимого спасу…
— Ну и как, спасла? — не удержалась от вопроса Алька.
— А ты как думаешь? — Мелина сбросила плед и сверкнула на Альку злым взглядом, — Как я могу спасти, если не знаю, как должно быть. Это же не яд который видно, а проклятие с которым он всю жизнь живёт.
— А проклятия не видно?
— Нет! Ничего не видно! — заорала Мелина дурным голосом и разрыдалась.
— Ничего страшного, — попыталась успокоить её подруга, — может никакого проклятия и нет вовсе. Может у него болезнь просто…
— Может и болезнь, только я в болезнях не разбираюсь, и в проклятиях тоже…
— Ну да, ты же не доктор…
— Я вообще никто, — взвыла ведьма, — я ему только хуже сделала. Он даже стонать начал.
— Значит ты была на верном пути, — воскликнула Алька, — раз стонал — значит больно. Раз больно — значит болезнь у него.
Алькины логические выводы носили какой-то стилистический характер, но ей так хотелось утешить Мелину, что она бы и за грамматику уцепилась.
— Проклятье это что? Это больше психология. От психологии люди не стонут. А стонут когда боль испытывают. Правильно? Правильно, — сама же на свой вопрос ответила Алька, — Где болит, там и болезнь гнездится. Боль — это реакция организма на всякие неправильности. Где у него болит?
Мелина не сразу поняла смысл вопроса.
— Ноги у него болят, — сказала так, словно с ребёнком разговаривала.
— Где болят? — Алька даже внимание не обратила на покровительственный тон ведьмы. — Внизу? Верху? По средине? Где болят?
— От куда растут, от туда и болят, — немного подумав, сообщила Мелина.
— Из задницы, — резюмировала Алька, а Мелина возмущённо запыхтела.
— От бедра, — поправила грубую Альку.
— Может быть у него радикулит, — озвучила Алька возможный диагноз.
— Радикулит это как у стариков? — уточнила Мелина.
— Не обязательно, у молодых тоже бывает…
— А ноги от радикулита у него не растут?
— Почём я знаю от чего ноги не растут. Может у местного радикулита особенность такая…
— Знаешь что, ты не больше меня понимаешь, а рассуждать пытаешься…
— Ну как ты, рыдать и дурой себя обзывать я точно не буду.
— А что будешь?
— Литературу изучать буду, со специалистами советоваться… Королю бы консилиум собрать…
— Все уверенны, что это проклятие…
— Пусть магов на консилиум тоже пригласят.
— Нас с тобой ни кто слушать не станет, — вздохнула Мелина опять накрываясь пледом.
— Послушай, — вспомнила Алька, — у меня когда-то анатомический Атлас был. Из меня мама врача мечтала сделать.
— Жаль, что не сделала…
— Зато из тебя может получится!
— Думаешь одной книжки хватит? — усомнилась ведьма.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Лучше, чем ничего. А потом, ты же у нас живой рентген, — напомнила Алька, — тебе надо изучить строение скелета, а потом сравнить со скелетом пациента.
— Ну сравню, и что?
— Диагноз поставишь.
— От диагноза ему лучше не станет…
