Зрелище детей в специальных, по размеру, «противогазиках» или в бронежилетиках вызывало у меня головокружение, но Фиш очень радовался. Кстати, в свою последнюю поездку они с дочкой тоже поехали в бронежилетах. Чего не сделаешь, чтобы жить на исторической родине!
Уехать в Израиль Абрам Михайлович очень хотел, чрезвычайно сильно переживал, что соплеменные пустыни там, а он здесь. Еще его очень волновало, что евреев в СССР скоро начнут убивать, не сегодня-завтра начнутся погромы. «Надоело спать с пистолетом под подушкой!» — заявил он, уезжая в Израиль.
Трудился он в Институте биофизики, но как-то не снискал особой славы большого ученого. Известен был Абрам Фиш в основном как веселый, приятный человек с легким характером и прекрасный общественник. Вечно он что-то организовывал, собирал, устраивал. То пикник с разжиганием костров, то поход, то турнир по шашкам, то танцы, то что-нибудь еще.
Тем же он занимался и в Израиле, но с некоторой местной спецификой. Есть прекрасные кадры кинохроники, на которых видна демонстрация советских русскоязычных евреев, идущих мимо белых домиков Израиля. Несут плакаты про дискриминацию русскоязычных, про нежелание «местных» признавать эту алию… Руководит демонстрацией, конечно же, Абрам Фиш. «Нас дискриминируют!» — и лес кулаков взлетает над колонной демонстрантов, доносится дружное «У-УУУ!», «Нас отвергают!» — и новые согласные звуки и жесты приличной по размеру толпы.
Вот митинг… И тут из-за угла вылетает машина, из нее высыпают — это сразу видно — журналисты. Тянут кабель, наводят камеру, а девушка с микрофоном подбегает к Фишу… Звучит вопрос на неизвестном языке… Неизвестном не только мне, но, что характерно, и Абраму Михайловичу. Вытаращив на девушку глаза, Фиш классически лезет «в потылицю», издает столь же классическое украинское «Га?!».
Еще один вопрос — и такая же реакция. Девушка что-то наговаривает в микрофон… Машина уезжает на большой скорости.
А спрашивала девушка на иврите: «Чего вы хотите? За что боретесь?». И комментировала: вот, мол, шуметь эти люди шумят, а за несколько лет жизни в Израиле выучить иврит не удосужились. Комментарии нужны?
Впрочем, Фиш — это еще мелочи!
Гораздо труднее представить себе свастики на стенах домов в Израиле. Услышав об этом в первый раз, я только и нашелся, что произнести, глядя прямо в глаза собеседнику:
— Не может быть!
И тогда мне показали фотографии, и на этих фотографиях были свастики, прорисованные на белых стенах домов. Видно было и название города, написанное на иврите и на английском: «Бар-Шева». Приходится верить. И еще приходится вспоминать, что советские евреи — самые советские в мире.
Взять хотя бы жутковатую деструктивную роль, которую сыграл в политике Израиля некий Щаранский. Политзек и «за что-то там борец» в СССР, он построил политическую деятельность и в Израиле на том же «протесте против угнетения», опираясь на «протестный электорат», — то есть людей, готовых бунтовать против всего на свете. На волне движения выходцев из России (о них можно судить по Фишу) он пришел в кнессет и своими частью неумелыми, частью просто преступными действиями нанес огромный ущерб политике Израиля в отношении палестинцев. Во многом он прямо сцровоцировал нынешний кризис (фактически войну). Совершив все это, господин Щаранский гордо удалился со своего поста, «не понятый» грубыми умами, — действие как в духе еврея, так и русского интеллигента.
Стоит ли удивляться, что за последние годы серьезно изменилась иммиграционная политика Израиля. Власти этой страны (не иначе в приступе антисемитизма) начали гораздо строже относиться к отбору кандидатов. Внимательнее изучают документы, стараются брать поменьше гоев, едущих с евреями. А то раньше, в начале 1990-х, с одной еврейкой въезжали ее муж и пятеро родственников мужа, украинцев, русских или казахов.
Обращают внимание на то, религиозный ли человек собирается в Израиль, каковы его мотивы, понимает ли он, куда едет… От советских евреев и в Израиле совсем не в восторге.
Энергия национального распада вызвала к жизни огромный, включающий сотни тысяч, даже миллионы человек конгломерат своего рода международных неудачников, которым плохо везде: и в России, и в США, и в ФРГ, и в Израиле. Примерно так мог бы бродить по любой стране Багрицкий и везде видеть одно: какое тут все отвратительное, серое, тусклое, гадкое…
Этому сборищу неудачников очень нужен миф о злых антисемитах. О тех, кто оправдает их убожество, на кого можно свалить ответственность за собственную несостоятельность, кто будет виноват в неудачах этих бездарных созданий и с кого можно будет потрясти денежки.
Им нужны сказки о немецких антисемитах, которые зубами перегрызли горло шести миллионам евреев, чтобы было с кого слупить денежки (неудачники ведь не умеют сами зарабатывать деньги).
О польских антисемитах, которые отдали на верную смерть три или четыре миллиона евреев Польши. Этот миф может пригодиться, чтобы содрать денег еще и с поляков, да и вообще полезен. Не писать же, что многие евреи ненавидели Польшу, что бегство из нее стало своего рода психологическим спасением.
Но особенно необходим миф о русских антисемитах! Это ведь русские антисемиты придумали, будто евреев было многовато в ЧК и среди первой волны коммунистов, придумали еще кучу всяких «клеветнических измышлений», а драпающую ныне бездарь не пустили в писатели и ученые и вообще довели бедняжек до эмиграции.
Я еще раз хочу напомнить читателю: чтобы получить въездную визу в США или в ФРГ, право поселиться в этой стране навсегда, еврей должен стать «беженцем» — то есть «доказать», что его преследуют, ему и его семье опасно жить в России. То есть все эти люди — не «отдельные представители», не часть уехавших, а… все. Все до единого они в консульстве США или ФРГ разводили турусы на колесах, вешали лапшу на уши, втирали очки й гнали пургу. То есть, попросту говоря, все они врали и клеветали на нас, остающихся, — какие мы злобные антисемиты с рабами в темных тайниках мрачной славянской души, мерзкие душители свободы, что преследуют повсюду иудейскую породу.
Причем эти вранье и клевета входят в правила игры. Отправляясь в консульство на интервью, эти люди уже знали, что им предстоит врать и о чем лжесвидетельствовать.
И уверяю вас, дорогой читатель, — психически нормальному человеку просто трудно представить себе, сколько вранья и клеветы, сколько злобного, завистливого бреда выливается в еврейской эмигрантской среде на Россию и на всех нас. Порой просто диву даешься!
Так что мой большой совет ко всем читателям: как только речь зайдет об антисемитизме, если вас попытаются в нем обвинить, попытайтесь сначала понять, о чем вообще идет речь, а уж потом реагируйте на уровне эмоций. Но будьте готовы: именно желание думать и рассуждать может вызвать встречный выплеск иррациональной ненависти и злобы.
ОБ ОБЪЕКТИВНОСТИ
Кто-то наверняка сочтет мою книгу «недостаточно объективной». Ответ очень простой: докажите! Не выкрикните, не провизжите, не тявкните, как Д. Маркиш на Солженицына, а докажите. Одна из сторон в конфликте выглядит у меня как-то не очень привлекательно, но в моей ли подаче тут дело? Булгаков честно пытался написать «Белую гвардию» объективно, не занимая позицию ни белых, ни красных. Не его вина, что пьяный дворник или петлюровский пан куренной как-то проигрывают Най-Турсу и Алексею Турбину. Он-то писал как раз объективно, Михаил Афанасьевич. Сделай он петлюровцев хоть в какой-то степени ровней русской интеллигенции — тут-то и получилось бы необъективно и лживо.
Так же вот и здесь: не я тому виной, что серьезные люди из евреев не пошли даже в певцы национального ренессанса, а уж тем более не пошли прыгать в утопию. Что Бабель и Безыменский вызывают дрожь отвращения, что рассуждения Н. Мандельштам — это рассуждения инопланетного существа, моя ли вина? Скорее я соврал бы, сделай Багрицкого ровней Гумилеву, поставь на одну доску Свердлова и Деникина. Объективность как раз в том, что люди эти очень, очень разные. Во всех отношениях.
Может быть, считать всех людей равными — это антисемитизм. В этом случае я антисемит.
Может быть, предъявлять ко всем равные требования — антисемитизм? Тогда я тоже антисемит.
Конечно же, я отрицаю за евреями расовую, религиозную или любую другую исключительность. Если из этого следует, что я антисемит, — пожалуйста, но тогда антисемит — это вообще всякий порядочный человек.
Если не любить дикое мужичье, претендующее на роль светоча мира; нечистоплотных и неумных люмпенов, — антисемитизм, то и это мое «иррациональное заболевание». Дураков не люблю. Умных — очень. Независимо от национальности.
