После мрачной, почти кафкианской "Улитки...", вызывающей "Сказки...", насквозь политизированного "Обитаемого острова", Стругацкие в "Отеле "У погибшего альпиниста" /1970 г./, похоже, решили дать небольшую передышку себе и своим недоброжелателям, выпустив в свет непритязательный, изящный водевиль. Кажется, новейшие веяния критической моды гласят: хватит, мол, нам талдычить об идейности, нравственности, воспитательном воздействии литературы и о прочих замшелых обломках старины. Это, мол, нас бесы Белинский с Добролюбовым попутали; произведения надо оценивать по тому эстетическому впечатлению, которое они производят на читателя. Ночной зефир струит эфир... В предлагаемой системе ценностей "Отель..." вполне может быть объявлен лучшей вещью Стругацких. Приглядитесь: с каким тщанием воссоздана обстановка внутри и вокруг маленькой высокогорной гостиницы. На первый взгляд, полная абстракция - страна не названа, персонажи неопределенной национальности... Но мы видим и снежную долину, и интерьеры гостиницы, и каждого ее обитателя с фотографической четкостью, словно под тем самым режущим глаза горным солнцем, которое освещало заключительную сцену драмы, разыгравшейся с инопланетянами, не сумевшими вовремя сориентироваться в земных неурядицах. Даже носящий несколько неподходящее для этих мест древнерусское имя сенбернар Лель - и тот личность. /Открою семейную тайну: так звали собаку Аркадия. Только то был пудель/. Из забавной и странной компании, собравшейся на курорте, больше всего удался образ молоденького "чада", пол которого многоопытный полицейский как ни может определить. Но я должен разочаровать упомянутых эстетических критиков. Стругацкие не были бы Стругацкими, если бы не заложили в подтекст, казалось бы, развлекательной безделушки серьезную мысль. Жизнь гораздо сложнее любых утвердившихся представлений о ней, она порой выкидывает такие коленца, которые не укладываются в привычные рамки. Люди же чаще всего оказываются неготовыми к неожиданностям, и лишь немногие в состоянии посмотреть на происходящее непредвзято. Приверженность к стереотипам порой приводит к трагедиям. Невинный всходит на эшафот, преступник становится героем, стремление как можно старательнее выполнить свой долг оборачивается подлостью. Как оценить поведение инспектора Глебски? Нашлись же люди, которые смогли осознать вероятность невероятного. К правильному выводу пришел талантливый ученый Симонэ, даже умный хозяин отеля сумел не только понять, в чем дело, но и выработать нужную линию поведения. И все их старания разбились о тупую добросовестность полицейского служаки. А ведь он не дурак и не мерзавец, честнейший Петер Глебски, хотя именно из-за него погибли щепетильные заатмосферные гости. Вероятно, мы, как физик Симонэ, станем презирать недалекого чинушу. Но ведь и Глебски прав. Что будет, если каждый полицейский начнет рассуждать, надо ли применять закон, встретившись с преступником? Сила таких, как Глебски, как раз в нерассуждающем следовании законам. И, между прочим, огромная сила, на ней держится правопорядок в цивилизованных странах. Отбрось закон, поступай по совести - опасный призыв. Но иногда только перешагивание знаменует высшую справедливость.
Но долго развлекаться на слепящих альпийских снегах или даже на других планетах /например, в "Малыше"/ Стругацкие себе не позволили. В "Пикнике на обочине" они вновь удивили способностью находить в фантастике непроторенные тропы среди, казалось бы, хорошо знакомых перепутий. Зачем пожаловали на грешную Землю очередные пришельцы, которые, впрочем, перед читателями и вообще перед людьми не появляются, оставив лишь материальные следы на местах приземления? Эти места стали называть Зонами Посещения. Около одной из таких Зон, вблизи несуществующего города Хармонта и происходит действие "Пикника на обочине". Человеческое общество столкнулось с чрезвычайными обстоятельствами и в меру сил, в соответствии со своей моралью и философией пытается осмыслить происходящее и приспособиться к нему. И хотя в повести действуют крупные ученые, мелькают государственные мужи, приспосабливание идет главным образом "снизу". С галактической бездной, с головокружительными предположениями вступает в непосредственный контакт не академик, не герой, не разведчик-исследователь, а "простой", необразованный парень по имени Рэдрик Шухарт. Рэд - сталкер, профессию эту, как и само слово, изобрели Стругацкие. "Так у нас в Хармонте называют отчаянных парней, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удается найти", - объясняет корреспондент Хармонтского радио. Дело в том, что в Зоне понакидано множество диковин; до поры, до времени их не в состоянии прибрать к рукам земная наука. Проникновение в Зону строжайше запрещено и грозит смертельным исходом. У волонтеров-исследователей дети рождаются отличными от других детей. Понятно, что риск такого уровня оплачивается высоко, но нет такой вершины, такого безумия, такой опасности, побороться с которыми не нашлось бы добровольцев; дело тут не только в корысти, азарт состязательности присущ человеческой натуре. Но кто же оплачивает дорогие игрушки, кто провоцирует "отчаянных" парней? Тогда, в начале семидесятых, сомнений по этому поводу у нас не возникало. В мире наличествовали недобрые силы, которые игнорировали международные нормы и где-то в подполье вынашивали зловещие планы, направленные против мира и социализма. Существование таких сил было аксиомой, и даже аполитичный Шухарт прекрасно понимал, на кого работает. "Шухарт, обращается он сам к себе, - что же ты, зараза, делаешь? Они же этой штукой нас всех передушат..." Но сейчас мы, пожалуй, поинтересуемся, кто это "они"? Гангстерские кланы, имеющие в своем распоряжении тайные лаборатории? Могут быть такие? Подпольные военно-промышленные комплексы, не подвластные государственному контролю? Бывают такие? Террористы? Пожалуй, они проявляют больше интереса к дешевой пластиковой взрывчатке, чем к дорогим и опасным инопланетным диковинам... В существование "любительских" образований верили в те времена и по другую сторону железного занавеса. Вспомните, скажем, зловещую организацию СПЕКТР, в равной мере враждебную и СССР, и США, с которой ведет в кинофильмах о себе смертельную схватку агент 007, прославленный Джеймс Бонд. Беда только в том, что СПЕКТРы, как наши, так и ихние, были всего лишь фантомами холодной войны. Однако это сиюминутный политический подход. Зона в повести Стругацких имеет более широкий, обобщенный, может быть, даже символический смысл. Мы снова здесь встречаемся со столкновением цивилизаций, только на этот раз в отсталых ходим мы, земляне, ведь о большинстве из небрежно брошенных объедков космического пикника земная наука не только не имеет представления: ученые не в состоянии понять их устройства, даже положив на лабораторный стол. Сталкеры дали всем этим концентраторам гравитации, коллоидным газам, магнитным ловушкам образные прозвища, в которых отразился их суеверный страх перед непознаваемым - "комариная плешь", "ведьмин студень", "гремучая салфетка"... Зона представляется чем-то жутким, загадочным и активно враждебным человеку. На самом же деле она, Зона, никакая - ни хорошая, ни плохая. Как ядерная реакция - она тоже сама по себе никакая, и сжигающий луч лазера - тоже никакой. Появление мародеров-сталкеров свидетельствует о том, что человеческое общество еще не готово занять свое место в ефремовском Великом Кольце. Его трагедия состоит в том, что и неплохие парни, вроде рыжего Шухарта, прекрасно понимая предосудительность своих действий, тем не менее, продолжают опасный не только для них бизнес. Разве браконьеры, добивающие в африканских саваннах последних носорогов, - не те же сталкеры? Далеко не все они люди темные, многие отлично соображают, что делают. Еще ближе к этому типу похитители радиоактивных материалов, какой-нибудь "красной ртути". Зазевайся "секъюрити", они и ядерную бомбу упрут за сходную цену. Слово "сталкер" вошло уже в публицистический оборот. Никто не лезет в словарь, чтобы понять заголовок, например, в газете - "Сталкеры из Чебоксар". Психология подобных людей должна быть предметом изучения художественными средствами, чем и заняты Стругацкие. Фигура Рэда вообще выламывается из фантастики, фантастика не привыкла к подробным психологическим разработкам. Мы испытываем симпатии к этому парню, но симпатии горькие. Ведь из Шухарта мог получится толк - он не только смел и умен, он добр, в нем живет чувство справедливости, на него можно положиться, и вовсе не врожденной порочностью объясняется тот путь, по которому он идет к последнему, жестокому преступлению. С каждым витком сюжетной спирали авторы делают образ Зоны все обобщенней, она приобретает почти мифологические очертания. Как крайнее выражение надежд, разочарований, радостей, печалей, откровений и мечтаний о лучшей жизни в легендах сталкеров возникает Золотой шар, который исполняет любые желания. Но высказать ему свое ходатайство можно, лишь преодолев множество жутких препятствий, среди которых "мясорубка", требующая принести в жертву одного человека, чтобы мог пройти второй. Шухарт идет на этот раз не за наживой. Цель его возвышена и эгоистична одновременно - он хочет спасти дочь. И ради ее спасения он берет с собой романтически настроенного юношу, который ни о чем не подозревает. Шухарт против мальчика ничего не имеет, но он затаптывает в себе человеческие побуждения, он заранее положил на одну чашу весов судьбу дочери, на другую - жизнь Артура. К тому же он не сомневается, что и Артур идет к шару, чтобы попросить у него столь же личное. Но, делая последний шаг, молодой человек успевает выкрикнуть то, ради чего он пошел на смерть: "Счастья для всех!.. Даром!.. Сколько угодно счастья!.." Эти же слова, став лицом к лицу с Золотым шаром и как бы выполняя последнюю волю погибшего, произнесет потрясенный, сломленный, слишком поздно прозревший Шухарт. Но, даже и прозрев, он останется сыном современного земного общества. И погибший мальчик тоже. Их и нас долго приучали к вере в различных идолов, и разве в своей молитве они не напоминают первобытных охотников, которые просят у каменного истукана удачной охоты для всего племени? Может быть, в личном плане для данного охотника это принципиальная победа над эгоистическими стремлениями захватить всю добычу себе одному, но почему, собственно, мы должны выпрашивать счастье у добрых дядей из космоса? Да и добрых ли, со своими "мясорубками"? Именно здесь, в финальной части "Пикника..." усмотрел свою тему великий режиссер нашего времени Андрей Тарковский, поставивший по сценарию Стругацких, по-моему, лучший свой фильм "Сталкер", главный герой которого, кроме профессии, ничего общего с Рыжим Шухартом не имеет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
