Вернемся к случаю, о котором мне рассказала моя бабушка.
Та мастерица, что пришла к нам на поклон, сказала: «Евдокия, ты всегда была мне примером. Мой дед знал твою мать. Уступи мне Шурку, не защищай ее. Мне не вернуть того, что я взяла за обещанную работу. Я клялась на иконе, что ее порешу. Ну кто она тебе, Евдокия? А ведь мы с тобой вековые мастера из старых родов. Нас таких теперь единицы. Не будем же мы губить друг друга. Отступись от Шурки, не закрывай ее. Понимаешь ведь, что такой, как я, непросто на поклон явиться, но уже и терпежу нет. Хватит нам с тобой воевать, я тебе за то икону «Троеручницу» дам из семьи царской».
Бабушка ей тогда ответила: «Негоже ты делаешь. Святую икону, заработанную твоей прабабкой, отдаешь за слово свое. Почто ставишь ты себя превыше лика «Троеручицы»? Может быть, из уважения к роду твоему я бы отступилась. Но ты иконой, как деньгой разменной, кидаешься. Не уступлю, так и знай. И еще ты, Уля, детей Шуркиных не пожалела, а они мал мала меньше. Многодетную губить к лицу ли тебе? Охотник в лесу и то матку не убьет. Измельчала ты, я гляжу, Ульянка».
Тогда после этих слов Ульяна встала и говорит: «Ну что ж, я тогда вот так поступлю». И с этими словами она вытащила фигуру, слепленную из просфоры в виде женщины, и взяла ее в рот. Увидев это, бабушка моя крикнула столбовое слово, и Ульяна откинулась без движения. «Столбы» – это когда на человека наводят «столбище», и тогда он ни рукой, ни ногой не в состоянии двигать.
Вытянула бабушка у Ульяны изо рта фигурку, но ноги уже были откушены. Забегая вперед, скажу, что у Шуры в тот момент ноги отнялись, и она несколько лет не могла ходить, и только с большим трудом бабушка вылечила ее ноги. Но что было бы, если бы Ульяна успела откусить голову у фигуры. Наверняка бы Шура умерла и дети ее остались бы сиротами. Опережая ваш вопрос об Ульяне, скажу, что бабушка и она оставались в большом уважении друг к другу. Бабушка говорила, что Ульяна – сильный мастер, просто она выполняла свою работу.
Сегодня я объясняю вам, как можно уберечь себя от уничтожения через куклу по вуду. Существует заслон, то есть способ защиты. Способов много. Я уже знакомила вас с некоторыми заслонами (смотрите в моих предыдущих книгах). Есть временные заслоны и есть постоянные. Постоянные заслоны делаются так же, как делается церковью вечное поминовение (это для сравнения). Эти заслоны пока вам еще не под силу, поэтому я научу вас тем способам защиты, с которыми вы легко справитесь.
Для тех читателей, кто просит меня в своих письмах выслать им дьявольский знак для уничтожения их врагов или способ по вуду для смерти их вредных соседей, я скажу так. Делать это я не буду. Представьте себе, что будет, если все будут иметь атомную бомбу. Так вот, я не могу давать такое оружие в руки незнакомых людей. Я учу вас закону сохранения, а не уничтожения, потому что искренне желаю всем счастья и добра, а не гибели. А теперь перейдем к закону сохранения и рассмотрим, как можно уберечься от гибели через куклу по вуду.
Вам нужно иметь три яйца от черной курицы. Это не так сложно, как вы думаете. Кур в деревнях очень много, и купить при желании можно все что угодно. Итак, возьмите три таких яйца и осторожно проколите их спицей или длинной иглой. Прокалывать следует так, чтобы игла вышла из острого конца яйца.
При прокалывании яйца говорите внятно и четко:
Афескот, ты принял к себе в жертву раба (имя), верни мне тень его, душу и сердце, ибо если ты не послушаешь моего приказания, я возьму ключ Тетраграмматона и открою дверь, где ночью, на вечери, после того как Христос омыл ноги Своим ученикам и Своими святейшими руками взял хлеб и, благословя его, преломил сей хлеб и дал своим апостолам, говоря им: «Примите и едите, ибо это есть тело Мое», равно Ты взял кубок в наичистейшие руки свои и, отведав, передал им, говоря: «Примите и пейте, ибо здесь кровь Моя и Нового Завета, изливаемая за многих во оставление грехов, и всякий раз, как вы это будете творить, творите это в Мое воспоминание».
Молю тебя, Господи Иисусе Христе, дабы чрез эти святейшие слова не пострадали Твоего раба душа, тело и голова. Пусть Афескот отдаст гогу раба Божия (имя) через Христа, со Христом и во Христе.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Отнесите гогу (яйца) в поле или туда, где вряд ли кто наткнется на закопанные вами яйца. Когда яйца будут захоронены, окурите это место ладаном и уходите, не оглядываясь, от места, где вы оставили заговоренную жертву вместо той души, которую приговорили к смерти через фигурку или изображение.
Я уже вам объясняла значение слова «гога». Это есть то, что считается разменной монетой за испорченную душу человека. Или же предмет, на который переводят обратный удар при порче человека. Гога может быть в виде яйца, зеркала, камня, фигурки и т. д. Колдун мысленно сажает в гогу того, кого желает уничтожить. Например, гогу иногда наряжают в тряпки от одежд намеченной жертвы, нарекают именем жертвы при магическом крещении, чтобы гога полностью олицетворяла жертву.
Конкретный пример. Для уничтожения человека лепится фигурка из воска. В восковую фигурку закатываются волосы, ногти, пот или кровь того человека, который намечен в жертву. Последним штрихом перед уничтожением является наречение куклы именем, отчеством этой жертвы. Для наречения фигурку кладут в заблаговременно взятую в Крещение святую воду.
Фигурка лежит в святой воде, а мастер в это время читает ту молитву, которую обычно читает священник при крещении людей. Гога готова. И если после этого прочесть заклинание на смерть тела и души человека и проткнуть или сломать гогу (фигурку), то человек скоро умрет. Фигурку (гогу) иногда жгут, вешают или ставят вниз головой. Вариантов в магии и вуду очень много. В случае если находится мастер, который согласится спасти приговоренную жертву, он должен выполнить один из многих ритуалов и закопать подмену гоге, о чем я рассказала вам выше. В нашем случае вместо жертв мы подмениваем гогу яйцами от черной курицы. Яйцо – это зародыш будущей жизни. Но из этого зародыша уже не будет цыпленка и курицы, так как мы отдали этого зародыша (гогу) в жертву Афескоту – духу, отвечающему за препровождение жертвенных душ в потусторонний мир.
Я разъяснила вам на первый взгляд простой, а в работе довольно сложный опыт с подменой гоги (жертвы). Если вам не все понятно, напишите мне, и я обязательно еще раз вам объясню.
Книга о моей бабушке Евдокии (главы из новой книги) Только одно утро
Я проснулась. Сумерки. В комнате потрескивают дрова, и я слышу тихую бабушкину речь. Она низко склонилась к поддувалу и монотонно говорит заговорные слова:
Печь, моя мать, велю тебе мои слова взять,
Через трубу свою на ветер их выгонять.
Пусть бы они спешно по ветру буйному шли,
Раба Божия Федота нашли,
Да к рабе Божией Настасье привели.
Матушка печь, ты можешь любое яство испечь.
Испеки ты мне раба Божия Федота,
Чтобы сердце его стонало и ныло,
К рабе Божией Настасье не остыло.
Хоть бы ты его доняла
И от рабы Марьи к рабе Настасье прогнала.
Ходил бы он возле жены своей жеребцом,
А к Марье бы от жены шел мерином.
Будьте вы, все слова мои, крепки, лепки,
Заговористы и убористы.
Печь, моя мать, не дай моего слова поломать.
Ключ. Замок. Язык.
Аминь. Аминь. Аминь.
Я услышала тихие всхлипывания и сразу же догадалась, что это плачет пришедшая к бабушке соседка. Муж у нее загулял, и она приходит к нам по зорям уже третий день подряд.
«Не реви, – приказала бабушка, – все сладится, обида забудется, а сердце твое с его сердцем слюбится. Ступай, мне еще нужно утренние молитвы почитать».
Скрипнула дверь – это Настасья пошла домой. Я тут же свернулась клубком, пытаясь продлить свой сон, но бабушка, приметив, что я проснулась, негромко, но твердо сказала: «Вставай, душа моя, давай Богу за людей помолимся, а потом я тебя вкусненьким чаем с вареньицем угощу. Вставай, касатушка, сон мил, но молитва нужней».
Прочитав утренние молитвы, мы стали пить чай с вареньем. Однако в дверь вскоре постучали. Я привыкла, что с раннего утра к нам приходили люди. Бабушка принимала это как должное, и я никогда не замечала, чтобы она раздражалась тем, что ее тревожили в любое время суток. Калека без рук и без ног
На подводе привезли калеку. Я видела разных больных, но вид этого человека меня сильно напугал. Бабушка, как только увидела больного, у которого была видна только голова, быстро взглянула в мою сторону. Мне, девятилетнему ребенку, было действительно страшно видеть изуродованное тело. Пока калеку раздевали, бабушка присела возле меня на корточки и сильно дунула мне в лицо. Я смотрела в ее темные глаза и чувствовала, как все вокруг меня начало меняться. Вначале бабушкины губы двигались быстро, и я ясно различала то, что она произносила. А потом она стала говорить тише и медленнее.
