Сначала этот увеличивавшийся доход шел на укрепление профессионального воинства, в частности на увеличение числа колесниц, которое в крупнейших царствах Цзинь и Чу достигло четырех тысяч [114, 12-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 638 и 641, 645 и 651]. Стоит заметить, что эта цифра была неким пределом. И не только потому, что большему количеству колесниц уже просто невозможно было бы одновременно, да еще с двух сторон, развернуться и вести бой на одном поле. Главное заключается в том, что ослабление чжухоу и конфликтные ситуации внутри царств изменили сам характер большинства военных столкновений. Сражаться между собой стали не столько группы аристократов на колесницах, сколько их многочисленные сторонники, как из числа ши, не имеющих колесниц, так и рекрутов из крестьян, т. е. солдат-пехотинцев. Роль пехоты постепенно, но неуклонно возрастала. Пехота не только увеличивалась в числе, но и как бы замещала собой колесницы. И те самые аристократы-ши, которые явно не все и не всегда сидели на колесницах, оказывались командирами пехоты и воевали вместе с ней, что особенно часто можно видеть на примере описания схваток в пограничных районах и тем более в столичных центрах в моменты мятежей и народных движений, когда колесницы знати служили в основном для бегства или для поимки бегущих, а основная тяжесть схватки приходилась на пехоту.
В реформах, которые время от времени проводились в царствах, нередки упоминания о создании пятков или десятков крестьянских хозяйств как низовой административной единицы, причем специалисты склонны связывать эти единицы с воинскими подразделениями пехоты. Реформы Шан Яна в Цинь в IV в. до н. э. позволяют предположить, что такого рода связь правомерна и применительна к концу периода Чуньцю в развитых царствах Чжунго. Правда, при этом остается неясным, каждый ли двор обязан был выставлять солдата или все-таки один земледелец от пяти-десяти дворов становился рекрутом, о чем есть данные в более поздних источниках и комментариях.
Наконец, важно обратить внимание на еще один новый по своему значению фактор. Дело в том, что центр тяжести крупномасштабных военных действий в последней трети периода Чуньцю отчетливо переместился на юг. А южные царства У и Юэ не отличались обилием колесниц, да и развернуться там их большому числу было практически негде, не говоря уже об отсутствии удобных равнинных дорог, свойственных северным территориям. Поэтому крупные войны между Чу и У, а затем У и Юэ велись в основном пехотинцами, иногда с применением морского и речного транспорта, т. е. боевых кораблей. Это фактор, на который уже обращали внимание специалисты [69; 214, с. 60].
Переход от профессиональной армии феодальной знати с ее колесницами к пехоте из полупрофессионалов-рекрутов шел медленно. Но эта трансформация соответствовала потребностям изменяющегося, дефеодализирующегося общества и сама была одним из важных факторов, способствовавших дефеодализации. Армия становилась дешевле. Ею было легче и проще оперировать. Она переставала иметь тесно-родственные связи с теми либо иными кланами или враждующими клановыми линиями и тем способствовала изменению характера военных столкновений. Выяснение отношений между кланами и линиями враждующих кланов, занимавшее важное место в последней трети периода Чуньцю, постепенно отходило на задний план. Преуспевшие оказывались в выгоде и обзаводились большими пехотными соединениями, которые в новых условиях могли отстоять централизующееся под властью сильного правителя царство от нападений извне и конфликтов внутреннего характера. Остальные исчезали с политической сцены, оставляя в лучшем случае после себя своих внуков и правнуков, уже не имевших оснований претендовать на статус дафу или тем более цинов. Они становились ши, но уже не столько аристократами-ши, сколько воинами-ши, чиновниками-ши, служивыми-ши. И именно в этом статусе сословие ши утверждалось на политической, а затем также и на социальной, идеологическо-культурной и иных сценах древнего Китая.
Глава 7. Характеристика социальных слоев
Чжоуский феодализм, как это свойственно любой аналогичной структуре, имел иерархическую социальную лестницу. Строго по ее ступеням выстраивались все те слои, на которые делился социум. Однако многие из этих слоев находились еще в состоянии становления. Анализ элитных верхов уже показал, что термины, соответствующие обозначению тех либо иных социальных групп и имеющих к ним отношение ступеней иерархической лестницы, были достаточно условными и нередко взаимозаменяемыми. Так, все цины одновременно были дафу, т. е. занимали сразу как бы две высокие ступени лестницы. Все дафу (как, впрочем, и цины) одновременно были аристократами-ши. Более того, если следовать букве трактата «Или», то чжухоу и сам ван тоже были такими же аристократами-ши. Казалось бы, констатация такого рода условности обозначения в терминах путает все карты и лишает смысла иерархическую лестницу ван — чжухоу — цины — дафу — ши.
Это, однако, не так. Лестница работала, и разница между терминами существовала и хорошо осознавалась. Каждый понимал, что одно дело ши как офицер низкого ранга, юный аристократ, представитель боковой ветви клана и совсем другое — цин-ши, т. е. слуга вана высшего ранга. Вопрос был лишь в том, сколь многозначным первоначально являлся тот или иной термин и как воспринималась в реальной жизни эта многозначность, а также какова была тенденция эволюции значения и сферы применения термина. Нечто в этом же роде было и на низших ступенях лестницы, хотя и не на всех. Можно твердо фиксировать социальный статус лишь тех слоев, которые составляли основную массу населения и могли бы именоваться просто «народ». Это крестьяне-шу-жэнь, ремесленники-гун и торговцы-шан. Они обычно занимали центральное место в таблицах слоев. Что же касается низших категорий, рабов и слуг, то здесь ситуация была весьма запутанной. Часто различные термины использовались для обозначения людей одного и того же статуса. Все это хорошо видно при внимательном анализе тех самых иерархических лестниц, о которых уже шла речь. Их немного, всего несколько. Использованы они по различным поводам и соответственно в разных контекстах, что усложняет анализ, но зато дает для него дополнительный материал.
Социальная стратификация в текстах
В одном из фрагментов «Цзо-чжуань», относящемся к 710 г. до н. э. [114, 2-й год Хуань-гуна; 212, т. V, с. 38 и 41], содержится краткий рассказ о событиях в царстве Цзинь в связи с конфликтом, начавшимся в 745 г. до н. э., и приводится соответствующее случаю нравоучение. Суть его в том, что существует определенный порядок во взаимоотношениях людей, который не следует нарушать. Порядок в том, что сын Неба создает уделы-царства, чжухоу — субуделы-кланы (цзя), цины — коллатеральные линии-дома (ши), дафу — боковые храмы-цзун, ши имеют сыновей и младших братьев в качестве слуг (ли), а у шужэнь, гун и шан есть родственники разных категорий. На всех уровнях младшие служат старшим и не таят амбициозных устремлений.
Смысл поучения очевиден: порядок в Цзинь не соблюден, поэтому и начался конфликт, в ходе которого младшая ветвь оспаривает господство старшей, легитимной, правящей. Но для нас в схеме важны как ступени лестницы (ван, чжухоу, цины, дафу, ши, шу-жэнь, гун и шан), так и взаимные связи слоев. Стоит, например, обратить внимание на то, что дафу создают боковые линии по отношению к цинам, а ши выступают в качестве боковых по отношению к главной линии дафу, тогда как у самих ши права на особые боковые линии уже нет[129]. Либо все их линии находились практически в равном положении, либо часть из них опускалась до статуса простолюдинов, т. е. крестьян, шу-жэнь. На практике, видимо, случалось то и другое и все зависело от конкретной ситуации. Во всяком случае, ши вынуждены были, как о том упомянуто в тексте, опираться на поддержку зависимых от них младших родственников, которые поименованы термином ли, в более поздних древнекитайских текстах привычно воспринимаемым в качестве обозначения раба. В реальности это были, конечно, не рабы, а просто домочадцы, которых в семейно-клановой группе ши могло быть достаточно много.
Важно напомнить в этой связи еще одну, сходную с только что приведенной схему. Речь о зафиксированной в трактате «Лицзи» системе чжао-му, по нормам которой ван имел право на семь храмов в честь предков, чжухоу — на пять, дафу — на три (видимо, цины при этом воспринимались как дафу), а ши — только на один. Возможно, такая система была уже знакома чжоусцам в период Чуньцю [24, с. 343]. Сходство обеих схем сводится к тому, что если ван, чжухоу и дафу имели право создавать строго определенное регламентом число боковых линий (в системе чжао-му— храмов), то ши этого права были лишены. В результате все их младшие родственники были в услужении главы дома (его слугами-ли). Это свидетельствует о статусе слоя ши в целом, но не об их количестве. На деле многие из родственников ши, обозначенных термином ли, со временем могли обрести статус ши и тем пополнить численность этого социального слоя, который быстро разрастался.
