выглянула сухонькая старушка и с любопытством стала разглядывать гостя.
— Вы не знаете, Ирина Владимировна дома? — спросил Виктор.
— Знаю. Дома. А где ж ей быть? Она уже месяца два как дома сидит, нигде не работает, из квартиры почти не выходит. Я иногда бываю у неё, смотрю, чтоб чего с собой не сделала. Она после того как муж сбил эту бедную девочку вообще от мира этого отделилась. Сидит целый день в окно смотрит и молчит. Не разговаривает ни с кем. Здесь ведь такое случилось! Представляете…
— Извините, я знаю, что случилось. А как попасть к ней в квартиру? — перебил Виктор старушку.
— Так у неё всё время открыто! Толкните дверь!
Виктор в нерешительности подёргал ручку, дверь поддалась.
Вероятно опомнившись, что наговорила лишнего, соседка заволновалась:
— А вы молодой человек кто такой будете? Что-то я раньше вас здесь не видела?
— Не переживайте, я не вор, — Виктор закрыл дверь, буквально чуть не прищемив нос любопытной старухе.
Опустив тяжёлую сумку на пол, он тихо вошёл в комнату. Спиной к нему, у окна во всём чёрном неподвижно сидела женщина. Вероятно, она слышала шаги позади себя, но не обернулась.
— Ирина Владимировна, здравствуйте! Я принёс вам Светку, дочь Даши. Мне необходима ваша помощь.
Женщина вздрогнула и обернулась. В потухшем взгляде на мгновение вспыхнули огоньки радости. Она с недоверием молча смотрела на него, а потом подошла к корзине и, опустившись на колени, тихо, беззвучно заплакала. Виктор смотрел, как слёзы катятся по её щекам и что-то внутри сжалось. Ему стало жаль эту измученную переживаниями женщину.
— Ирина Владимировна, не плачьте! Не надо! — выдавил из себя он.
— Спасибо! Спасибо, что ты мне принёс её! Хоть что-то осталось у меня от моей девочки! Спасибо тебе! — стала целовать она ему руки.
— Ну что вы Ирина Владимировна! Встаньте с колен. Не нужно, это всё лишнее. Мы сейчас Светку разбудим! — Виктор чувствовал мокрое от слёз её лицо. Ему было неловко, и он пытался высвободиться из её цепких рук.
— Да, да, прости меня, — опомнилась Ирина. — В квартире жарко, нужно раздеть наверно девочку? Вы же немного побудите у меня? Я хоть смогу полюбоваться ей.
— Вы не поняли наверно меня, я Свету оставлю здесь. Мне просто больше не к кому обраться. Она маленькая и за ней нужен хороший уход, а я работаю. Насчёт материальной поддержки можете не волноваться, буду помогать. Моя мать с ней не справляется, поэтому я и вынужден обратиться к вам. Пусть она немного подрастёт, а потом я её заберу. В общем, если вы не возражаете…
— Нет, конечно, нет! — её глаза светились радостью. — Я справлюсь, обязательно справлюсь. А Катя согласна?
— Катя ещё не знает о моём решении.
— Она не простила меня — можешь, ничего не говорить я и так знаю, — вздохнула Ирина. — Мой поступок не заслуживает прощения! Мне тяжело думать о том, к чему это всё привело. Ведь я искала мою девочку и была на волосок от встречи с ней, — она вновь заплакала.
— Вы уверены, что справитесь? — специально с ноткой недоверия в голосе спросил Виктор, ему больно было смотреть, как эта женщина терзает себя.
— Не волнуйся, я приведу себя в порядок, больше не буду плакать. Теперь в моей жизни появился смысл.
— Так-то лучше. А теперь я расскажу вам, как кормить Светку. Оставлю свой телефон, чтобы при необходимости вы могли мне позвонить.
Катя была просто вне себя от ярости. Стоило ей на неделю слечь в постель с высокой температурой, как Виктор тут же поспешил избавиться от ребёнка, испугавшись временных трудностей. Такого поступка она от него совсем не ожидала! Как можно было отдать Светку в руки к этой женщине! Никогда ему такого предательства она не простит!
Высказав Виктору всё, что о нём думает, Катя громко хлопнула дверью и ушла. Не дожидаясь маршрутного такси, она поймала попутный транспорт и поехала к матери. Злость и обида настолько овладели разумом, что ни о чём другом она не могла думать. Если после похорон Даши у неё не было сил высказать матери всё, что наболело, то теперь ей мало не покажется! Эта женщина ей больше не мать! Пусть они с отцом навсегда забудут, что у них когда-то была дочь! И внучки им не видать, как «своих ушей!»
Уж лучше она бросит институт, и сама будет заниматься воспитанием племянницы, чем эти лживые предатели! Вот, вот, именно предатели! Другого названия для них и не придумаешь!
Катя даже не заметила, как подошла к дому. Чёрная потрёпанная лента, привязанная к столбу у пешеходного перехода, вновь напомнила о событиях той ночи. Рядом лежали свежие цветы. «Надо же, вымаливает прощение! — пронеслось в голове. — Сейчас я покажу тебе прощение!» Она решительно направилась вперёд.
Не отрывая руки от звонка, Катя жала, сколько есть сил — вымещая скопившуюся злобу на эту маленькую кнопочку. Внутри всё кипело от желания скорее разобраться с родителями и вернуть Свету.
Дверь распахнулась, на пороге стояла Ирина во всём чёрном. Черты лица заострились, нос вздёрнулся и стал длиннее, глаза запали и потеряли свой жизненный блеск, на лбу появились глубокие морщины. От неожиданности Катя отшатнулась назад, она даже не поняла, что её так испугало. Волосы! Густые чёрные волосы стали седыми! Её мать превратилась в настоящую старуху!
— Мама?! — сорвалось с губ Кати удивление. Она не могла поверить, что за два месяца, человек может так измениться, просто до не узнаваемости. — Мама, прости меня! — Она обняла её за плечи, сладкий запах «корвалола» защекотал нос. Вся одежда была просто пропитана этим лекарством. Они стояли, обнявшись, и плакали, чувствуя, как взволнованно бьются в груди друг друга сердца.
— Это ты меня прости, — говорила Ирина, разливая горячий чай в чашки. — Я очень сильно перед тобой виновата.
— Твоя вина только в том, что ты раньше мне не рассказала всю правду. Столько лет держала в себе. И отец хорош. Вот знала бы раньше, что он такой негодяй! Всю жизнь тебе изменял с другими женщинами!
— Ну что ты его винишь теперь — он только один раз
