не расплакаться прямо сейчас от напряжения, которое успело сковать мышцы, а теперь отпустило, сделав их мягкими, как веревочки.
— А ещё я, кажется, Лерке нового жениха нашла, — хвастаюсь я, по-дурацки хихикая и наблюдая за тем, как она, склонив голову к плечу незнакомца, что-то эмоционально ему рассказывает. — Он внешне похож на Сахарова, а по характеру — на тебя. Кажется, он ей нравится.
— Боюсь даже представить, как ты пришла к таким выводам, — смеется Нестеров. — Давай пришлю за тобой водителя, раз твоя сводническая миссия в клубе уже выполнена?
— Не нужно. Вот если бы ты сам приехал — другое дело.
— Сам я прилечу только на следующей неделе, — сообщает Марк. — Но мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в целости и сохранности добралась в свое баляевское гетто.
— Ладно. Только давай через часик. Я ещё потанцую немного с девочками.
Нестеров соглашается:
— Хорошо, — в голосе чувствуется улыбка. — Водитель позвонит через час. Если нужно, он и девочек отвезет.
С одной стороны, неудобно его напрягать, с другой — приятна его забота, от которой я тоже начинаю впадать в зависимость.
— Спасибо, Марк, — произношу я неуверенно, не зная, как закончить разговор. — Пусть твоя важная встреча пройдет удачно.
— И тебе хорошо отдохнуть, милая.
Мы прощаемся без всяких «целую» и обещаний скучать, но я улыбаюсь и прижимаю телефон к груди, из которой так и норовит вырваться сердце. Дыхание сбилось, как от бега и то и дело застревает в горле, замирая пойманной птичкой.
Лера смеется какой-то шутке своего нового знакомого, а Аня продолжает трепаться по телефону.
У меня же словно только что мир снова перевернулся, потому что Нестеров мне верит. И в наших отношениях с ним что-то изменилось. Словно на маяке впереди вспыхнул яркий огонь, осветивший путь, а легкий ветер с моря шепчет, что теперь всё будет хорошо.
Решаю не возвращаться к подружкам, которым, кажется, неплохо отдыхается и без меня.
Ночь окончательно завладела городом и надо мной простирается усыпанное искрами звезд темно-синее небо, а за Корабельной набережной ослепительно сияет огнями вантов Золотой мост. И луна, большая и круглая, как масляный блин, висит, будто зацепившись за один из пилонов. А мне хорошо здесь и сейчас. Хочется танцевать и улыбаться. Может, даже, смеяться в голос.
Потому что Марк мне верит. И нет ничего важнее этого.
Хотя всё-таки есть. Если бы помимо «верю» он сказал еще и «люблю».
«Вечно тебе, Милашечка, всё и сразу подавай, на блюде и политое сгущенкой», — зевает человечек с плеча, успевший облачиться в пижаму, как тонкий намек на то, что мне пора домой.
А почему нет-то? Все остальные пели оды о любви со второго свидания, а Нестеров, кажется, ждет их от меня.
Ангелочек смеется:
«И вполне может дождаться, между прочим».
Отрицательно качаю головой. Нет уж. Сегодня я уже нарушила одно правило и нарушать остальные не намерена.
Глава 36. Дежавю
«You're so hypnotising
Could you be the devil,
could you be an angel
Your touch magnetizing
Feels like I am floating,
leaves my body glowing»
E.T. -Katy Perry
(Перевод: Ты так гипнотизируешь! Может, ты дьявол? Или ангел? От твоих магнетических прикосновений я словно парю и мое тело пылает.)
«Мне кажется, или ты правда теперь выглядишь довольной тем, что делаешь?» — отвечает Нестеров на одну из моих историй о работе в понедельник.
С той ночи и моего звонка между нами правда что-то изменилось. Почти неуловимо и неосязаемо, но мы оба это почувствовали.
Тогда водитель отвез меня домой. Повинуясь просьбе Марка, проводил до самых дверей квартиры, где я потом до самого утра не могла уснуть, так и не сумев успокоить бешено бьющееся сердце.
И теперь мы общаемся. Нечасто. Вот такими короткими ничего не значащими сообщениями. Словно перебрасываем друг-другу тонкие ниточки, укрепляя снова установившуюся между нами незримую связь.
«Не знаю, — честно отвечаю я. — Нравится, наверное. Приятно видеть эффект от своей работы, и ощущать, что делаю что-то полезное».
Сама не знаю точного ответа на этот вопрос, но иногда чувствую: того, что я делаю, недостаточно. А когда я сделаю всё, что планировала и все узнают о «Талассе», то с ведением соцсетей сможет справиться кто угодно.
«Управляющий очень тебя хвалит, говорит, что не ожидал, что твоя деятельность даст такой впечатляющий результат. Но ты сомневаешься. Тебе хочется чего-то ещё?»
Не знаю, зачем Марк об этом спрашивает. Иногда кажется, что он знает и понимает меня лучше, чем я сама.
«Хочется, — отвечаю я, хотя сама всё ещё сомневаюсь. — Чего-то более значительного. Более важного. Помнишь, ты сказал, что я вполне могла бы найти себя в строительстве?»
«Помню, что сказал это не тебе».
Нестеров никогда не использует смайлики или эмодзи и по сообщениям не понять интонацию. Злится он от того, что я подслушала их с Тошей разговор? Или это его привычная язвительная снисходительность?
«Но сказал ведь. И теперь я об этом думаю. О том, что я и правда могла бы. И хотела бы созидать, создавать что-то из ничего. Передо мной ведь открыто столько путей».
«И ты всё ещё ищешь свой».
Марк не спрашивает. Констатирует. И я понимаю, что да. Всё ещё ищу. Всё ещё мечусь из стороны в сторону в поисках собственного места в этом мире.
Но, будучи занята подготовкой торжества в «Талассе», наряду с основной работой, теряю счет времени. Дни летят слишком быстро. Кажется, только успеваю проснуться, погулять с Маком и оказаться в своем кабинете в ресторанно-гостиничном комплексе, как уже пора домой. Вечером быстрый ужин, прогулка с псом, ночь и снова новый день.
Разве что не прекращающееся общение с Марком отличает один день от другого. Лерка тоже постоянно со мной на связи. Как и с тем незнакомцем из Куку.
Только теперь он не незнакомец, а Александр. Работает где-то в правоохранительных органах, и они с Дубининой уже ходили на свидание, о чем подруга со всеми подробностями поведала мне в полуторачасовом телефонном разговоре.
Буду рада, если у них всё сложится. Тогда я, наверное, перестану чувствовать вину за Леркино расставание с Никитой. Сниму с себя лишний груз ответственности, который осел где-то в груди тяжелым булыжником в то злополучное утро на острове и не уходит оттуда несмотря на то, что официально и Марк, и Лера меня простили.
Когда я рассказываю о них Нестерову, он смеется и тонко намекает, что не мешало бы мне в своей личной жизни разбираться столь же хорошо,
