мира Троцкого, он умудрялся одновременно быть и вместе с группой «левых коммунистов» Бухарина. По поручению Ленина принимал участие в создании Германской коммунистической партии, одним из первых поддержал идею Народного фронта.
Троцкий всегда с интересом, но и с известной долей недоверчивости относился к Радеку, склонному к легкому авантюризму, экспромтам в политике, но обладавшему одновременно острым, наблюдательным умом. Именно Радек настаивал на союзе с социал-демократами западных стран, пытался удержать Брандлера от форсирования революционного выступления в Германии. Работая одно время ректором университета Сунь Ятсена в Москве, Радек часто бывал у Троцкого, советуясь по международным вопросам, принося кучу новостей, выпытывая прогностические оценки корифея революции. Он нравился, кажется, всем. Даже Сталину. Но в то же время его вроде бы никто не принимал всерьез. Все отдавали должное его остроумию, парадоксальному мышлению, неистощимому оптимизму. Однако, думаю, за внешней безалаберностью и разбросанностью скрывался сильный ум проницательного аналитика, не обладавшего, правда, достаточной волей.
Когда Троцкий будет выслан в Алма-Ату, первое письмо он получит от Радека, находившегося вместе со Смилгой в Томске. Радек писал о своем житье-бытье ссыльного, строил предположения о развитии дальнейших событий, призывал Троцкого крепиться. Письма Троцкого Радеку надолго осядут в спецхране после ареста Карла Бернгардовича в роковые 30-е годы. О чем писал Троцкий своему стороннику? Приведу отдельные выдержки из нескольких писем:
«Дорогой Карл Бернгардович!
Зная Вашу нелюбовь к рукописи, пишу на машинке. Поселились. Вспоминал пророческие слова Сергея (сын Л.Д. – Д. В.): ”Не надо блока ни с Иосифом, ни с Григорием. Иосиф обманет, Григорий убежит“. Перевожу для Института Маркса и Энгельса книгу Маркса ”Господин Фогт“… Еще на охоту не ездил. Сермукса со мной нет; его арестовали и увезли… Убедительно советую наладить правильный образ жизни, чтобы сохранить себя. Во что бы то ни стало. Мы еще очень и очень пригодимся…
27.11.28 г.
Ваш Троцкий»{772}.
Через два дня из далекой Алма-Аты идет еще одно письмо Радеку: «Читаю много о Китае, мировой политике… Как Ваши почки?.. Жму Вашу ленивую руку с симпатией и укоризной…
29.11.28.
Ваш Троцкий»{773}.
Приведу еще два отрывка из писем Троцкого Радеку, которые помогают не только больше узнать о судьбе отверженного революционера, но и почувствовать боль оппозиции:
«…Читали в ”Правде“ бухаринскую глупость? О моей поездке. До чего проституируются людишки, растерявшие свои принципы… ГПУ чинит препятствия… На охоте не был ни разу. Читаю много о китайской революции… От Серебрякова вестей не имею. С другими переписка наладилась постепенно… Получил письмо с возмущением по поводу пятаковского письма. Давно его считаю отрезанным ломтем. Это человек способный, с математически административным складом мыслей, но политически не умный. Ленин и здесь оказался прав, когда предупреждал, что на Пятакова нельзя полагаться в больших политических вопросах… Его письмо в редакцию есть самоэпитафия…
7. III.1928.
Ваш Троцкий»{774}.
К слову, об отношениях Троцкого с Бухариным. Долгое время Троцкий считал Бухарина главной опорой Сталина. Не случайны поэтому многочисленные злые эпитеты («до чего проституируются людишки…»), посвященные именно Бухарину. Троцкий видел: Сталин до поры до времени использует авторитет и ум Бухарина. До поры…
Правда, Троцкий не раз обращался к Бухарину с различными деловыми предложениями, пытаясь наладить отношения. Так, получив однажды письмо от коммуниста-еврея, который писал об антисемитских настроениях в их ячейке, о том, что у них говорят: «в Политбюро бузят жиды», он обратился к Николаю Ивановичу Бухарину: «…Вы скажете: преувеличение! И я хотел бы думать, что так. Так вот я Вам предлагаю: давайте поедем вместе в ячейку и проверим. Думаю, что нас с Вами – двух членов Политбюро – связывает все же кое-что (курсив мой. – Д. В.), вполне достаточное для того, чтобы попытаться спокойно и добросовестно проверить: верно ли, возможно ли, что в нашей партии, в Москве, в рабочей ячейке безнаказанно ведется гнусная, клеветническая, антисемитская пропаганда…
4 марта 1926 года.
Ваш Л. Троцкий»{775}.
Но я отвлекся. Приведу еще отрывок письма Троцкого Радеку:
«…Доклад Рыкова об итогах июньского Пленума ЦК на московском активе – факт крупного политического значения. Это доклад победителя… При помощи чрезвычайных мер не добились ликвидации хлебного кризиса… Для правых разговор – серебро, а молчание – золото. Рыков и так израсходовал в своем докладе слишком много серебра… Сталин выжидает… Но и победа правого крыла была бы победой буржуазии над пролетариатом.
22. VП.1928.
Л. Троцкий»{776}.
Троцкий верен себе: он сохраняет левые позиции, а линию умеренных квалифицирует как реставрацию капитализма.
У Радека еще не иссякла энергия протестовать против положения Троцкого. Еще не угасла смелость. Еще сохранилась солидарность. 25 сентября 1928 года Карл Бернгардович пишет в Москву письмо:
«В ЦК ВКП(б)
Товарищи!
Получив сведения о болезни тов. Л. Д. Троцкого, я обратился в ЦК ВКП(б) с требованием перевести тов. Троцкого в условия, обеспечивающие возможность его лечения.
Вы исключили нас из партии и выслали как контрреволюционеров, не считаясь с тем, что старшие из нас по четверть века борются за коммунизм… Держать в ссылке тех, кто боролся с кулаком, – это или безумие, или сознательная помощь кулаку…
Революционный большевик, имеющий прошлое не хуже вашего, должен восстанавливать силы на 30 руб. в месяц. История с болезнью тов. Троцкого переполняет чашу терпения. Нужно поднять вопрос о прекращении ссылки большевиков-ленинцев с тов. Троцким во главе. Делайте это поскорее, чтобы мы, которые видели тов. Троцкого на всех фронтах гражданской войны, не дожили до позора поднимать голос для его спасения. Мы лишены партийного билета, но снабжены билетом за печатью ГПУ с обвинениями по 58 статье…
Томск, 25 сентября 1928 г.
К. Радек»{777}.
Письмо свидетельствует, что пока еще Радек держит сторону Троцкого, но уже ясно видно, что он борется и за себя. Последующие послания в ЦК говорят о постепенной «сдаче позиций». Эта эволюция характерна не только для Радека и Смилги, но и для всей оппозиции.
«В ЦК ВКП(б)
Заявление
В мировой буржуазной печати появился ряд статей т. Троцкого, посвященных его высылке и положению в СССР и в партии. По поводу этих статей, содержание которых в нашей печати извращено, а текст местами даже прямо фальсифицирован. Ярославский развертывает настоящую травлю. Он пытается изобразить т. Троцкого человеком, продающим свою политическую совесть мировой буржуазии. Ни один рабочий, ни один партиец, знающий более чем тридцатилетнюю службу Троцкого делу революции, не поверит этой клевете…
Но печатание статей внутриполитического характера – политическая ошибка Троцкого. Но мы не отрицаем возможности печатания в буржуазной печати статей против большевистской партии, в которую мы хотим вернуться. Троцкий представил борьбу последних лет как заговор Сталина против Троцкого, но умолчал об опасности со стороны правых…
Томск, 29.3.1929.
И. Смилга, К. Радек»{778}.
Это уже слова полукапитулировавших людей. Человек слаб. Лишь некоторые могут во имя идеи, во имя своих убеждений и принципов идти на Голгофу. Таких, как Троцкий, способных пройти до конца избранный путь, было мало. Одна из загадок советской действительности как раз и заключалась в том, что среди революционеров, оставшихся после Ленина, оказалось немного стойких людей, имевших мужество противостоять Сталину. Сегодня мы знаем, что в 20-е, да и в 30-е годы, очень многие не разделяли концепции Сталина о «построении социализма в одной стране» жертвенным способом. Но… большинство приспосабливались, заставляли себя верить в правоту узурпатора. Многое кроется в общечеловеческой слабости, склонной пасовать перед грубой силой, напором, демагогией. Но есть нечто, позволяющее понять податливость революционеров того времени. Советские лидеры тех лет не познали цены свободы. Получив ее, неожиданно свалившуюся с колесницы Первой мировой войны и автомобиля Керенского, большевики посчитали, что это их «приз» за верность марксизму. Благоговейное отношение к догматизированному марксизму, а затем и ленинизму, сослужило плохую службу массе партийцев. Даже очевидно нелепые, ошибочные, легкомысленные, волюнтаристские шаги высшего руководства, освященные очередной дюжиной цитат, представали перед людьми исполненными высшего смысла.
Когда оппозиция столкнулась с критикой, поношениями, репрессиями, прикрываемыми высокими ссылками на привычные догматы, многие заколебались, усомнились, растерялись. Оказалось очень мало людей, способных переступить через постулаты, отодвинувшие в тень завоеванную свободу. Оппозиция – это подсознательная попытка нащупать пути к утраченной свободе. Догматизированное мышление в конце концов перекрывало пути инакомыслию. Троцкистско-зиновьевская, как ее именовали (а по сути – активные представители, оппозиция, или левого крыла
