сооружение в виде люстры рухнет мне на голову. Свернула в широкий проём, с облегчением выдохнула, увидев обычную пошарпанную лестницу… Осторожно поспешила по ступенькам, отсчитывая этажи и изредка выглядывая из-за стен, чтобы полюбоваться открывающимися картинами запустения — здесь осталось на удивление много мебели и вещей, давно пришедших в негодность, но создающих какую-то особую атмосферу…
К концу пути по спине вовсю струился пот, ноги задеревенели и отказывались передвигаться. Мать вашу, ну почему седьмой этаж? Издевательство просто…
Стараясь перебороть робость, заглянула за полуразрушенную стену, на которой до сих пор сохранилась нарисованная чёрной краской цифра семь. Обвела глазами такой же огромный холл, как и внизу, задержав взгляд в правом углу, где располагалось что-то вроде закрытой будки охраны, бегло осмотрела сваленные в кучу кресла, покосилась на широкое окно…
Усмехнулась собственным ощущениям — похоже, я перестала бояться всех этих пустынных заброшенных мест так, как боялась прежде. Самое страшное в них, как оказалось — следить, чтобы ничего не рухнуло сверху и не провалилось под ногами. И не впасть в депрессию от общего ощущения запустения… Охотников здесь опасаться точно не стоит, разве что собак или крыс, но точно не на верхних этажах…
Быстро пересекла открытое пространство, углубляясь в единственный коридор, по сторонам которого шли многочисленные двери. Я не ленилась заглядывать в каждую из них, но кроме покосившихся столов, ветхих стульев и шатающихся от любого дуновения ветра офисных деревянных стеллажей за ними ничего не обнаруживалось.
Наконец, уже в самом конце длинного прохода, когда я почти потеряла надежду и всё чаще вспоминала не совсем добрым словом Сашу, за одной из последних дверей обнаружилась крошечная душевая… Судя по всему, раньше здесь располагался допотопный туалет, а сейчас его переоборудовали под кабину для мытья — такие же пластиковые трубы, как и в раздевалке, современный блестящий смеситель, хромированная решётка слива в полу, пластиковая полка с флаконами под небольшим окошком, дающим немного света…
Горько рассмеялась, стягивая себя футболку и поворачивая кран — надо же, какая интересная, почти забавная и трогательная забота о нас, пленниках. Больше похожая на насмешливое издевательство…
Вода обожгла кожу кипятком, но я лишь зажмурилась и стиснула зубы — пусть. Пусть смоется, перекроется ожогами и новой физической болью, пусть растворится и стечёт в канализацию всё, что произошло…
Жидкое мыло на этот раз попалось яблочное, от этого запаха бытовой химии ощутимо мутило — лучше бы вообще неароматизированные средства оставляли. Впрочем, какая им разница, что оставлять, если нас всё равно должны пристрелить…
Сердце сжималось от жалости к себе, словно металось от неопределившихся чувств — то накрывало гордостью за то, что из-за меня хоть один человек из нашей команды в этот момент находится на свободе, то накатывала подсознательная горчившая на языке зависть к Ольге… Это я могла бы прямо сейчас быть на полпути к дому и забыть всё, что здесь произошло, как чёртов адовый сон… Но я здесь. Дура…
Выключила воду, выжала волосы. Нацепила пока ещё почти чистую футболку… Мать вашу, ещё и без своей одежды осталась. Вечно у меня всё так…
Вышла из душевой на совсем ослабших ногах, глотая слёзы и чувствуя, как наконец запоздало начинает перемалываться мозгом и дробиться эмоциями всё произошедшее. Надвигающийся душевный апокалипсис, и я должна его пережить…
Обвела мутным взглядом соседние двери. Шагнула к приоткрытому кабинету в надежде хоть на какую-нибудь удобную поверхность, но здесь оказалась пустая комната.
Из груди вырвалось обречённое обиженное рыдание… Неудачница…
Заглянула в соседнее помещение, но и там стоял только шкаф и дурацкий комод у окна…
Со всей силы толкнула третью ближайшую дверь. Замерла на пороге, уставившись на громоздкое старое квадратное кресло с полированными ручками, стоявшее у самого стола… Светлая обивка почти не выгорела, темно-синяя полуистлевшая накидка покрылась пылью, но её, наверное, вполне реально хоть немного вытрясти…
Подошла ближе. Осторожно схватилась за край тяжёлого сиденья и на всякий случай с усилием потянула на себя…
Кресло чавкнуло, скрипнуло старыми пружинами и поддалось, раскладываясь в настоящую кровать…
Я не стала ничего трясти от пыли. Забралась с ногами на просиженную мягкую поверхность, накрылась тонким синим шерстяным покрывалом по самые уши и закрыла глаза…
***
Просыпалась долго. Слышала негромкие голоса поблизости, тихий смех девчонок; всё ждала, что среди них сейчас раздастся красивый низковатый тембр Ольги, но его всё не было, и я, вспоминая прошедшие события, снова проваливалась в такое тёплое уютное забытье, мысленно надеясь пробыть в нём как можно дольше…
— Ин, давай поднимайся! — чья-то тяжёлая рука безжалостно затрясла меня за плечо. — Надо поесть наконец… Слышишь? Давай, открывай глаза.
— Иди в ж… на хрен иди, Кость, — я раздражённо дёрнула локтём и зажмурилась только сильнее, про себя желая ему провалиться к чёртовой матери. — Не хочу я есть…
Костик явно не был настроен на словесную перепалку.
— Да срать мне, чего ты хочешь! — горячая ладонь железным обручем вцепилась в предплечье, с силой потянула наверх. — Поешь и дальше можешь валяться…
— Костя, да отпусти! — я села, пытаясь выдернуть руку и с ненавистью глядя в его совсем заросшее чёрной щетиной лицо, на котором появились свежие кровоподтёки. — Бесишь, блять…
Он только жёстко усмехнулся, обдавая меня ответным презрением во взгляде.
— Выспалась, смотрю…
Я отвела глаза. Поджала губы, сдерживая готовые слететь с языка маты. Чего я правда так на него взъелась? Только потому, что он видел, как меня трахали сразу двое, и теперь ему, возможно, как и Артёму, противно ко мне прикасаться? Ну пожалуй да, веский повод для раздражения с моей стороны…
— Руку убрал, — процедила сквозь зубы, всё-таки вырываясь из ослабевшей хватки и поплотнее закутываясь в вонючий пыльный плед. — Заботливый нашёлся…
Костя тяжело вздохнул, стараясь сдержаться. Нахмурился, прицокнул языком, стискивая свои огромные ладони в кулаки, отвёл взгляд, будто набираясь терпения. Неожиданно сел на край кресла и положил руку мне на колени, накрытые покрывалом…
— Ну чего с ума сходишь, Ин? Ну было и было… — он прожёг меня горящим голодным взглядом исподлобья. — Ну и что теперь, всех ненавидеть что ли? Справилась ты отлично… Завтра сбежим отсюда, и сама забудешь этот кошмар… — он ухмыльнулся с каким-то досадливым вызовом. — Или наоборот вспоминать будешь и жалеть, что так мало досталось…
— Придурок, блять, — я с трудом сдержала усмешку, со всей силы пихая его в плечо и невольно чувствуя, как тает между нами ледяная стена.
Всё-таки спустила ноги на пол, брезгливо отбросила от себя грязную синюю накидку. Выпрямила спину, собирая в хвост влажные волосы. Принюхалась…
Откуда-то действительно доносился едва уловимый аромат горячей еды, и я машинально
