— А что это такое? И как в него попасть? — задал вопрос репортер сверху, со строительных лесов.
Эксперт задрал к нему голову и ответил:
— Безвременье — это такое состояние физического тела, когда время как один из показателей этого состояния, обусловленное другими влияющими на него факторами, скажем, температурой, давлением, внешним магнитным или еще каким-нибудь полем, изменяется.
— Как градусник на морозе?
— Удачное сравнение! Температуру изменяют путем нагревания или охлаждения. Какие-то иные, нам пока неизвестные факторы точно так же могут влиять и на время, что отмечается его измерителями — часами. Ничего удивительного в безвременье нет. Это понятие не означает отсутствие времени, а лишь изменение показаний «временных градусников», то есть часов, которые, как установлено, отстали в этом рейсе на 58 минут.
— Кто мог изменить внешние условия для летящего самолета, чтобы время на нем стало течь по-иному?
— Разумеется, гуманоиды! Инопланетяне, пришельцы! Они там и тут проявляют себя. То мы слышим о летающих тарелках, то о посадках, то о контактах, то, что особенно беспокоит человечество, о явном вмешательстве в земные дела, например, в районе Бермудского треугольника. В своей новой книге «Остерегайтесь, гуманоиды!» я предупреждаю человечество о бесчеловечности поведения космических пришельцев. Пришло время вооружаться, господин сенатор, не только против наших земных врагов, но и против «врагов небесных»!
— Простите, джентльмены! — поднялся профессор О'Скара. — Последнее неосторожное заявление уважаемого эксперта о «врагах небесных» заставляет меня заступиться за небо и приоткрыть завесу тайны Бермудского треугольника. По крайней мере, в нашем случае.
Сенатор Броккенбергер беспокойно заерзал на стуле.
— Ваши часы отстали? — перебил он.
— Нет, сэр. Они были переведены, как и все другие на самолете, на час назад.
— Неслыханно! — возопил журналист со строительных лесов. Его крик подхватили репортеры внизу. Поднялся невообразимый шум.
— Зачем? — тупо спросил Броккенбергер.
— Мы действовали в порядке самообороны, господин сенатор, чтобы вынудить гангстеров, фактических хозяев самолета, согласиться на его возвращение.
У репортеров засверкали глаза и фотолампы, навострились уши, зачесались руки, запрыгали вечные ручки.
Сенатор Броккенбергер отчаянно стучал подсунутым ему молотком по найденной железке.
— О похищении самолета не было никаких радиосигналов! — кричал он в микрофон. — Здесь не суд, джентльмены! Но в Штатах есть суды, могу вас заверить. И они, когда надо, разберутся в показаниях пассажиров. Перевод часов, в котором они сознаются, обман. Тот, кто обманул однажды, способен обмануть еще раз.
Профессор О'Скара поднял руку:
— Если наш самолет «исчезал» на час якобы по вине гуманоидов, то ваш покорный слуга, профессор Энтони О'Скара, и доктор Эдвард Стилл, сидящий со мной рядом, а также и третий наш коллега, русский академик Анисимов исчезали на куда более долгий срок отнюдь не по вине гуманоидов.
— Я просил бы призвать к порядку профессора. О'Скара, — вскочил жердеобразный эксперт. — Гуманоиды — это слишком серьезно, чтобы можно было с этим шутить. Они могут быть здесь, среди нас.
Сенатор Броккенбергер ухватился за новую тему:
— Даже в этом зале? И они не отличались бы по внешности от нас? Вы уверены?
— Более уверен, чем в том, что часы якобы переведены назад. Мы легко узнаем негра среди белых. А вот гуманоиды, представители чужой, скорее всего враждебной расы прячутся среди нас. Наш долг, наша обязанность…
— Наша обязанность, сэр, — неожиданно вмешался доктор Стилл, — выявить не только враждебных гуманоидов, но враждебных человечеству людей, которым понадобилось украсть ядерную бомбу, чтобы сбросить ее где-то в Антарктиде.
— Полноте, доктор Стилл, — перебил его Броккенбергер. — Ядерная бомба не кошелек с деньгами, ее не украдешь! — И он рассмеялся, поддержанный кое-кем из репортеров.
— На возможность украсть ядерную бомбу указывал сам Тейлор, — продолжал Стилл. — Украли, разумеется, не бомбу, а материалы. А чтобы сделать из них бомбу, «украли» нас с профессором О'Скара.
— Так где же она, преступно сделанная вами ядерная бомба? — накинулся на Стилла Броккенбергер.
— Ее сбросил мистер Генри Смит на гуманоидов, не доставив ее, как того требовалось, до Антарктиды.
— А кто это такой Генри Смит? — наивно заинтересовался Броккенбергер. — Мы не видели его среди прилетевших.
— Он исчез.
— Странно. Куда же он исчез?
— Не знаю, — пожал плечами доктор Стилл.
— Вот видите, вы ставите себя в незавидное положение. Сначала признаетесь в обмане с часами, потом в преступном участии в краже ядерной бомбы, наконец, свидетельствуете об исчезновении живого человека.
— Этот человек в панике, вызванной потерей ориентации самолета, сбросил ядерную бомбу на воображаемых гуманоидов, потом затеял перестрелку с гангстерами, которые стерегли нас, и исчез.
— Доктор Стилл! Я призываю вас не давать показаний, которые могут быть истолкованы против вас. Едва ли ваши коллеги захотят во вред себе поддержать вас.
В зале поднялся такой шум, словно рядом взлетал самолет.
Боккенбергер, толстый, с багровым лицом, держа микрофон у рта, словно готовясь его разжевать, орал не только на весь зал ожидания, но и на все летное поле:
— К сожалению, пребывание в безвременье не осталось без последствий. Бредовые слова о какой-то водородной бомбе, об исчезновении человека, галиматья с часами, все это говорит о невменяемости пассажиров, вернувшихся из безвременья. Я бросаю утопающим веревку, ибо если принимать их показания всерьез и признать, будто водородная бомба сброшена на Бермудский треугольник, то почему, спрашивается, она не взорвалась? Может быть, потому, что гуманоиды помешали? Почему исчез некий незарегистрированный пассажир Генри Смит? Потому что гуманоиды его похитили? Так? Выходит, в гуманоидах ваше спасение, господа! Газеты вполне могут сообщить своим читателям, что если мы имеем дело с преступлением, то совершено оно одним человеком, одиночкой, неким Генри Смитом, которого больше нет.
— Но есть еще свидетели, господин сенатор! — поднялся академик Анисимов. — В вашей стране хорошо налажена версия преступников-одиночек, которые последовательно убивали президента Джона Кеннеди, его брата Роберта Кеннеди, очередного кандидата в президенты, наконец, прогрессивного негритянского деятеля доктора Мартина Лютера Кинга…
— Мы уклоняемся от темы пресс-конференций, а потому я закрываю ее! — прокричал сенатор Броккенбергер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
