П и с а р е в. Воображаю, что ты наговорила.
С т р е п е т о в а. Тошно, Модест! До того тошно, что и жить не хочется. Только ради сына и живу. Машка большая — без меня проживет…
П и с а р е в. Нет… мне еще пожить надо. Хочу сочинения Александра Николаевича в порядок привести и издать. Это мой долг перед ним.
С т р е п е т о в а. Да, ушел Александр Николаевич, последняя моя защита. Был бы жив, может, я и сейчас бы актрисой была…
П и с а р е в. Какой был человек! Все лучшее, что я сыграл, — все его! И Несчастливцев, и Краснов, и Бессудный, и Грозный… Да вот еще Ананий Писемского… Да… Ананий…
С т р е п е т о в а. Господи, неужели это было?! Ты — Ананий, я — Лизавета… Все, все, и сцена, и ты… Ничего не осталось. Одна. Был человек, может, единственный, кто любил меня. Саша мой… Не уберегла… Я из Севастополя на пароходе ехала. Девушку одну встретила. Мы с ней познакомились как-то вместе с Сашей еще. Ты бы видел, как она на меня смотрела… Будто это я собственными руками его убила… И то сказать: виновата я перед ним… виновата…
П и с а р е в. Не убивайся так, Поля… Все равно ничего не вернуть. И не ты виновата, а сама жизнь. Жизнь, которая так скверно устроена, что мы больше всего горя доставляем тем, кого больше всего любим. А я думаю: была у меня Глама… расстались… Теперь живу с Аненковой, гражданской женой моей, рассказики ее правлю, в журналы пристраиваю… А все равно, не только, как ты говоришь, перед богом, но перед людьми останемся мы с тобой рядом. Потому что только вместе мы и были счастливы!
С т р е п е т о в а уходит.
(Встает, выходит вперед.) Казалось, нет больше актрисы Стрепетовой, а живет на свете, вернее, доживает свой век рано постаревшая, потерявшая свой талант женщина, не имеющая ничего общего с любимицей зрителей, потрясавшей их своим искусством, запечатленной на портретах Репина и Ярошенко. И вдруг — чудо! Сыграв целую галерею простых русских женщин — Катерину, Лизавету, Бессудную, — она создает потрясающий образ Матрены во «Власти тьмы» Льва Толстого. Эта роль — образ деревенской леди Макбет — становится главным событием театрального сезона. Успех ее на сцене Театра литературно-художественного общества был признан всеми… Но это — последний ее взлет. Сломленная болезнью, лишенная театра, который она могла бы назвать своим, она все реже и реже появлялась перед зрителями, чувствуя, что время ее ушло. Она чувствовала, что не находит отклика у молодежи, ищущей новых, неведомых ей путей… (Уходит.)
1903 год. С т р е п е т о в а одна, сидит в кресле. Она безнадежно больна. Входит С а в и н а.
С т р е п е т о в а. Ты?
С а в и н а. Я… Пришла прощенья просить…
С т р е п е т о в а. Мое прощение… на что оно тебе? Да и за что тебя мне прощать? Ты сама по себе. Вон как высоко поднялась.
С а в и н а. Высоко… А знаешь, чего мне это стоило?
С т р е п е т о в а. Как не знать. Десять лет на одной сцене играли. Да только играла все больше Савина. А Стрепетову со свету сживали.
С а в и н а. Непокладистая ты, Полина Антипьевна. Театр этого не любит.
С т р е п е т о в а. Ты больно покладистая. Попробуй кто тебя обидеть…
С а в и н а. Обижали. И со свету сжили бы, если могли.
С т р е п е т о в а. Не сжили. Вон ты какая славная да гладкая. А много ли меня моложе?
С а в и н а. Моих слез никто не видит. А сколько я их пролила, одна я знаю. Чего только обо мне не писали: и гнусавая я, и играю все одно и то же, талантам ходу не даю, тащу на сцену разную пошлость и ерунду, из-за меня хороших пьес не ставят. Федотова в Москве те же роли играет, а поди ж ты, никто ее не упрекнет.
С т р е п е т о в а. Да ведь правда все…
С а в и н а. Кто не без греха? Или забыла, как ты в Орле меня аттестовала, когда мне «Фру-фру» дали? «Эта дура и роли не поймет, все будет только о костюмах, да о своем личике думать…».
С т р е п е т о в а. Не забыла?..
С а в и н а. Не забыла.
С т р е п е т о в а. Мою орловскую «дуру» помнишь. А как ты кричала: «Уберите от меня эту горбатую уродку!» — не помнишь?
С а в и н а. О господи! Было, было… Только не думай, что это я тебе жизнь портила. Ну другой раз с языка слово недоброе и сорвется. Да не во мне дело было. Не во мне.
С т р е п е т о в а. Что уж там… Всеволожский тебе родственником приходился. Тебе и просить не надо было. Да и подпевалы твои знали, что гадость мне сделать — тебе угодить.
С а в и н а. Так-то оно так. Да и не будь меня, не прижилась бы ты в Александринке. Не тот у тебя характер.
С т р е п е т о в а. Дерзка была? Пряма? Это верно. Начальству не кланялась, не приучена. Я — артистка!
С а в и н а. Начальству и я не кланялась! Или меня за строптивость бенефисов не лишали? Да сделай я послабление — выгнали бы, сожрали бы и косточки выплюнули! А не сожрали! Потому что меня зритель любит. В театре мало одного таланта, Полина Антипьевна.
С т р е п е т о в а. Зрители и меня любили, не мне тебе об этом говорить.
С а в и н а. Студенты, молодежь… А меня партер на руках носил, при дворе уважали. Да и молодежь жалует…
С т р е п е т о в а. Что ж, твое счастье.
С а в и н а. Счастье… Да… А вот сыграть Лизавету, Катерину в «Грозе», как ты, — не могу. Может, и попыталась бы, да страшно.
С т р е п е т о в а. Чего тебе бояться-то?
С а в и н а. Да ведь сразу с тобой сравнивать начнут. А мне это ни к чему. Себя терять нельзя. Меня ведь какую любят? Легкую, веселую, изящную. Чуть всерьез, чуть в глубину — сразу отворачиваются: не узнают свою Савину.
С т р е п е т о в а. Меня за другое любили.
С а в и н а. Ты людям душу переворачивала. Что скрывать?! Другой раз увижу тебя из-за кулис и завидую! Слушаю тебя, слышу, как зал замирает, и… ненавижу тебя… Ненавижу, потому что не посмею так да и не смогу.
С т р е п е т о в а. Мне — завидовать? Ты? Что уж мне завидовать?..
С а в и н а. Я как узнала о твоей болезни, места себе не нахожу. Два раза на извозчика садилась. Доеду до твоего дома — и обратно. Боялась — выгонишь. И вот — собралась с духом. Не хочу, чтобы ты ненависть свою ко мне сохранила…
С т р е п е т о в а. …с собой в могилу унесла…
С а в и н а. Что ты говоришь… Ты еще…
С т р е п е т о в а. Оставь, Марья Гавриловна, к чему слова. Ты от меня домой да в театр — перед публикой красоваться, а у меня другая дорога — на погост. Да и ладно. Пожила свое. Устала.
С а в и н а. Я с врачами говорила…
С т р е п е т о в а. Ну и врут. Я и без них знаю. Отжила. Да и ты знаешь. Потому и прискакала. Страх взял, что я перед божьим престолом скажу. Не осужу ли тебя. Не бойся. Нет во мне ненависти к людям. Мне господь всего отпустил. Сверх меры — и любви, и счастья, и горя. И возносил до небес и казнил жестоко. Значит, заслужила…
