перекрестная, смежная и опоясывающая рифмы.
Эта строфа (ею написан весь роман, за исключением двух писем героев и песни девушек) довольно сложна и разнообразна, поэтому не утомляет читателя, как привычные четверостишия-кирпичики, и в то же время настолько велика, что ее можно воспринимать как особый фрагмент со своими темой и фабулой. «Каждая строфа „Онегина“ – это почти самостоятельное стихотворение. ‹…› Строфа „Онегина“ – это не только ритмико-синтаксическая, но и сюжетно-тематическая единица, ступень в повествовании, миниатюрная глава рассказа» (Б. В. Томашевский. «Строфика Пушкина»).
В заключение снова вспомним пушкинскую мысль о принципиальном отличии, «дьявольской разнице» просто романа и романа в стихах. Термин стихи в данном случае двусмыслен. Он определяет как стихотворную форму (в этом смысле «Илиада» или «Божественная комедия» тоже «большие стихотворения»), так и родовой, содержательный принцип изображения событий.
Роман в стихах (не случайно Пушкин вспоминал и определение поэма) – это лирический роман, в котором намного большую роль, чем в обычном эпическом произведении, играет рассказчик, повествователь.
Читать «Евгения Онегина» нужно в двух планах: как роман героев и роман Автора.
Роман героев: парадоксы любви
Вернемся еще раз к пушкинскому «отчету о проделанной работе». В заглавиях для себя трижды обозначены хронотоп, место действия, включающие деревню и две столицы, причем Петербург – метонимически («Деревня», «Москва», «Большой свет»), также трижды упомянуты сюжетные ситуации, переломы фабулы («Именины», «Поединок», «Странствие»), метонимически названы два героя («Поэт» и «Барышня»), но к центральному персонажу относится лишь первая глава, в заглавии которой сформулировано доминирующее в этой главе чувство, эмоция персонажа.
Имя Евгения Онегина отсутствует в названиях глав, потому что оно является заглавием романа.
Первая глава, «начало большого стихотворения» – экспозиция романа, причем в двух смыслах: экспозиция героя и экспозиция пушкинской поэтики. Пушкин рассказывает о Евгении Онегине и одновременно представляет принципы собственного рассказа. Роман начинается с прямой речи героя, из которой мы узнаем, что он мчится в деревню к больному дяде. Начав повествование внезапно, словно с середины, автор уже во второй строфе берет слово и ретроспективно рассказывает биографию Онегина, в LII строфе возвращаясь в исходную точку. Но это вроде бы последовательное, хроникальное повествование на самом деле разнопланово. Суммарно, обобщенно, быстро описав первые восемнадцать лет жизни Онегина (этому посвящены десять строф), автор вдруг резко меняет скорость рассказа и детально, подробно, медленно описывает один день Онегина с позднего пробуждения до столь же позднего отхода ко сну (на это отведено уже целых тринадцать строф).
«Описание светской жизни петербургского молодого человека в конце 1819 года» становится картиной петербургского дворянского быта 1820-х годов, составленной из большого числа разноплановых деталей: наряды и одежда, уличная жизнь, средства передвижения, развлечения (бал, театр), круг чтения, отношения с женщинами («наука страсти нежной»). Не случайно автор одного из комментариев к роману, Ю. М. Лотман, смог, объясняя Пушкина, написать «Очерки дворянского быта онегинской поры».
Затем (со строфы XXXVII) Пушкин снова возвращается к обобщенному рассказу о герое и вводит ключевое понятие, ставшее «домашним», для себя, названием главы:
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
(Гл. 1, строфа XXXVIII)
Байронический, романтический герой, которого пытались увидеть в «Евгении Онегине» современники, воспринимался как alter ego автора. Пушкин, напротив, замечает: «Всегда я рад заметить разность / Между Онегиным и мной… ‹…› Как будто нам уж невозможно / Писать поэмы о другом, / Как только о себе самом» (гл. 1, строфа LVI). На одном из рисунков-иллюстраций к первой главе он изображает себя и героя на берегу Невы на фоне Петропавловской крепости.
Поэт не все знает о своем герое. Определив и описав недуг, он действительно не объясняет его причину.
Является ли хандра следствием внешне разнообразной, но на самом деле однообразно-бессмысленной петербургской жизни? «Проснется за полдень, и снова / До утра жизнь его готова, / Однообразна и пестра. / И завтра то же, что вчера» (гл. 1, строфа XXXVI). Или она – знак взросления «философа в осьмнадцать лет», осознавшего бессмысленность не собственной светской жизни, но жизни вообще? Ведь и в деревне Онегин принципиально не меняется, после недолгого оживления он возвращается в прежнее состояние: «Потом увидел ясно он, / Что и в деревне скука та же, / Хоть нет ни улиц, ни дворцов, / Ни карт, ни балов, ни стихов. / Хандра ждала его на страже, / И бегала за ним она, / Как тень иль верная жена» (гл. 1, строфа LIV).
Это чувство окрашивает всю жизнь, все поступки героя, вплоть до заключительной восьмой главы. В путешествии он испытывает те же чувства, что и в столице или деревне: «Я молод, жизнь во мне крепка; / Чего мне ждать? тоска, тоска!..» («Отрывки из путешествия Онегина»).
На фоне этого доминирующего чувства уже в деревне, хозяином которой после смерти дяди становится Онегин, и начинает неспешно развертываться романная фабула. Третью главу, в которой появляется Татьяна, Пушкин для себя называл, как мы помним, «Барышня». Появление героини обозначает не только завязку любовной истории. Татьяна Ларина – столь же важный для концепции романа персонаж, как и Евгений Онегин.
С ней в романе появляется иной мир, отличный от описанного в первой главе. Характеристика Татьяны строится на явном и неявном контрасте с Онегиным.
Онегин вырос и воспитан в городе. – Татьяна получила деревенское, провинциальное воспитание.
Онегин – детище европейской культуры, живущий плодами того, что дает «Лондон щепетильный». – Татьяна становится воплощением национальных идеалов и традиций, с деревенскими угощениями, гаданиями и развлечениями (хотя и кажется в своей семье «девочкой чужой» и лучше говорит по-французски).
Этот контраст «русского скитальца» и «положительной и бесспорной красоты в лице русской женщины» показался особенно важным для Достоевского, на нем он построил разговор о романе при открытии памятника Пушкину в Москве. «В глуши, в сердце своей родины, он, конечно, не у себя, он не дома. Он не знает, что ему тут делать, и чувствует себя как бы у себя же в гостях. Впоследствии, когда он скитается в тоске по родной земле и по землям иностранным, он, как человек бесспорно умный и бесспорно искренний, еще более чувствует себя и у чужих себе самому чужим. ‹…› Не такова Татьяна: это тип твердый, стоящий твердо на своей почве. Она глубже Онегина и, конечно, умнее его. ‹…› Это положительный тип, а не отрицательный, это
