– Слушайте, а что если нам попробовать всё-таки переплыть Мыльный Экран, но! Не просто так, а с одной хитростью. С какого расстояния увидят наши плоские плоты наблюдатели с мачт кораблей?
– О! Довольно, издалека, – скривился навигатор, – Километров с двадцати.
– Вот и отлично. Думаю, что они не сразу придадут каким-то огромным плоскостям большое значение. А когда заметят, вряд ли успеют нас перехватить на линии самого Экрана.
– Как же, – возразил кто-то, – Уж наши тела они сразу заметят издалека, да и крылья наши пострадают.
– Не пострадают! Если мы их будем держать в воде! – радостно объявил Цашун. – Всё тело ногами вперёд под плот, цепко держимся снизу когтями. В кильватере гиспана только нос для дыхания торчит. А для большей скорости и манёвренности, замочим волшебное семечко для каждого. Как только пересечем условную линию – только они наши хвосты и увидят! А?
Ещё более короткий и яростный спор привёл к общему решению рискнуть. Тем более что никакой другой альтернативы не существовало. Да и время слишком поджимало. Наибольшей опасностью в этом случае было признано нападение морских хищников, которых всё-таки хватало в этой акватории мирового океана.
Всё получили по гиспану. Оставшиеся семечки герметично запаковали в непромокаемые пузыри и подстраховали магическими структурами. Затем спланировали в наиближайшую точку к линии кораблей, откуда уже открывалась прямая видимость на два наиболее дальше расположенных друг от друга судна. И запустили в действие свои магические плоты.
Поначалу всё шло превосходно. Добрую половину расстояния проплыли словно на новой и увлекательной тренировке. Зато потом на кораблях невероятно всполошились. Скорей всего кто-нибудь из шаманов прогулялся к замеченным странным «рыбам» отделенным сознанием и легко обнаружил истинных рулевых.
Тревожно забили сигнальные колокола. Спешно принялись ставить паруса и запускать магические движители, которые оказались на обоих кораблях. Но самое опасное, спешно спустили на воду четыре больших баркаса, которые на магических движителях сразу понеслись к месту предполагаемого пересечения под Мыльным Экраном. Причём размахивающие оружием воины на этих скороходных плавсредствах, отнюдь не собирались просто поприветствовать крылатых покорителей неба.
Ничего не оставалось делать, как выжимать из своих плотов все мускульные силы и помогать при этом собственной магической энергией. Тут тоже нельзя было перегнуть палку: потратишь все силы, окажешься почти беззащитным в бою. А бой, даже по самым оптимистическим предсказаниям должен состояться обязательно.
Перед самым столкновением с ботами, плоты чуть рассредоточились, чтобы не мешать друг другу, и вот уже две первые молнии вонзились в дерево, нанося огромную пробоину чуть ниже ватерлинии. Бот сразу зачерпнул чересчур много воды и камнем стал погружаться в воду. Но и нанесшие первый удар по ордынцам сразу попали под перекрёстный огонь как шаманов находящихся уже в воде, так и их соплеменников с другого бота. Да и простые воины беспрерывно стреляли из арбалетов и метали тяжёлые гарпуны. Еще три синхронизированные молнии в следующий момент пустили на дно и второй бот, но пять драконов всё-таки пали в этом скоротечном бою. Шестой остался практически без магической защиты и попытался в последнем рывке в воздух оторваться от нацеленного в него оружия, да так сразу и рухнул в окровавленную воду с порванными перепонками. Слишком рано он решился на взлёт. Зато своей гибелью он ясно показал ту условную черту, за которой для всех сражающихся товарищей обреталась дорога к дому. И эта черта оказалась совершенно близко, всего лишь в каком-то десятке метров от сражающихся.
На левом фланге бой происходил более удачно для драконов. Здесь пало только три товарища, хоть и все остальные получили лёгкие ранения. Видимо с другого корабля на ботах в место пересечения противников отправилось всего лишь несколько Эль-Митоланов.
И вот уже первые драконы, словно дельфины стали выпрыгивать из воды и с хлопком раскрывать свои крылья. Взлетевший одним из первых, Цашун с болью в сердце оглядывался на кишащий обломками и телами круг, и пытался считать рвущихся ввысь товарищей. Двое! Ещё четверо! Туер! Вот в воздухе уже пятнадцать драконов! Семнадцать! Вот ещё один взлетел и стал стремительно нагонять товарищей.
И …всё?
Из двадцати девяти драконов, начавших бой за свои жизни под прикрытием гиспанов, в небо поднялось только восемнадцать. Да и тех подстёгивало лететь вперёд только злобное рычание разъярённого схваткой командира. Всем хотелось немедленно возвратиться и рвать противника на мелкие кусочки.
Через час лёта, пришлось сделать посадку на море, и уже на плотах отдохнуть и зализать самые тяжёлые раны. Стали вспоминать, кто кого видел в последние минуты кровавой схватки, и постепенно выяснили картины трагедии каждого, кто остался в водах Радужного моря. Оказывается два боевых товарища погибло не так от рук ордынцев, как от зубов стремительно примчавшихся на запах крови морских хищников. Акулы своими огромными пастями порвали крылья самому опытному навигатору отряда, а одного из «Молний» со страшной силой затянул вниз целый водоворот из акульих тел.
– Память о павших героях, навсегда останется в наших сердцах! – торжественно пообещал Теур, перед тем как сильно поредевший отряд вновь взмыл в голубое небо.
Родственные хлопоты
Кремону Невменяемому не дали насладиться в полную меру общением с родственниками. Не успел он посекретничать с матерью о своих личных делах и достижениях, как в госпиталь заявилась Зайндара, супруга и близкая подруга Гишера с самого детства. Пришлось волей-неволей отдавать тело во власть его истинного хозяева и после этого чаще всего оставаться простым наблюдателем событий.
Дракониха оказалась персоной довольно высокомерной, экспрессивной и с безапелляционными требованиями. Она, конечно, обожала своего супруга и любила его безмерно, но её забота и несравненная опека очень часто переходила все разумные границы. Практически с момента её появления в палате на раненого не смогла упасть даже маленькая пылинка, а вся окружающая обстановка рассматривалась ею только с точки зрения целесообразности или помощи в выздоровлении.
То есть Зайндара сразу потребовала удаления всех посторонних на полёт стрелы по причине возможной инфекции или попытки отравления драгоценного супруга. Если ещё к этому добавить ей негативное отношение к людям вообще, то становилось понятно: Кремону со своими родственниками больше пообщаться свободно не дадут. Как признался чуть позже сам Гишер, он жену очень любил и млел от её забот, но… Всегда наставал такой момент, когда он готов был броситься с головой в любые, самые тяжёлые и опасные приключения лишь бы почувствовать полную свободу от каких бы то ни было уз. Слишком характер Зайндары имел диктаторский окрас, и всё, что было не по ней, подлежало скандальному умерщвлению.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
