Когда солнце начало выглядывать из-за горизонта, я вздохнул, и отложил работу. Пришло время завтрака. Я всё ещё не был голоден, но чай бы не помешал.
Когда я вернулся домой, Алисса была на кухне с ножом в руке, и нарезала бекон на завтрак. Мне в голову пришла внезапная мысль.
— Иди сюда, — сказал я ей.
Нахмурившись, она отложила нож, и подошла ко мне. Какое-то время я оглядывал её с ног до головы, но её платье было слишком объёмистым, чтобы я мог точно оценить её размеры одним взглядом.
— Снимай платье, — приказал я.
— Сэр? — удивлённо ответила она.
— Снимай поскорее, но бельё оставь. Я хочу посмотреть твою фигуру, — объяснил я.
Её щёки слегка порозовели, но Алисса была не робкого десятка. Она была бойцом, и по навыкам была наравне с Грэмом и своим отцом, Сайханом. Она начала стягивать с себя толстое шерстяное платье, пока я рылся в своём мешочке в поисках нужной вещи. Найдя её, я начал отдавать приказания:
— Подними руки вверх. — Встав позади неё, я протянул руки вперёд, и плотно обернул её талию мерной лентой, запомнив число. Затем я повторил эти же действия, измерив её грудь, ширину в плечах, и бёдрах.
Тело Алиссы было гладким и фигурным, но под её обманчивой женственностью скрывалось много мышц — результат целой жизни, полной тренировок и упражнений. По одним лишь её физическим данным было легко видеть, почему Грэма влекло к ней — но её тело было для него, наверное, наименьшим фактором её привлекательности. Умственные тренировки, через которые она прошла, сделали её смертоносной воительницей. Вероятно, с точки зрения Грэма это тоже шло ей в зачёт, хотя для меня её интеллект и иные таланты были в равной степени впечатляющими. Изначально Алисса проникла в мой дом исключительно благодаря своему актёрскому мастерству, чтобы шпионить для её дяди.
Я измерил верхнюю часть её плеча, длину от локтя до запястья, а также охват самого запястья, после через перешёл к её щиколоткам.
— Встань, слегка разведя ноги, — сказал я ей.
— Для чего мерки? — наконец спросила она.
— Для того, что нужно каждому рыцарю, — туманно отозвался я.
Примерно в этот момент в кухню забрела моя дочь, Айрин.
— Папа? — вопросительно произнесла она.
— О, хорошо, ты как раз вовремя, — отозвался я. — Иди сюда, Айрин. Мне нужна твоя помощь. Иначе этот этап был бы немного смущающим.
Моя младшая дочь довольно быстро поняла, о чём шла речь, когда я попросил её снять с Алиссы мерку по внутреннему шву и по охвату бедра. Когда с этим закончили, я сказал Алиссе снова одеваться, и возвращаться к работе.
— Тебе надо и с меня мерки снять, — предложила Айрин.
— Не думаю, что ты уже закончила расти, — хохотнул я. — К тому же, такая броня волшебнику может в некотором роде мешать.
— О, — разочарованно сказала Айрин.
— Что может волшебнику в некотором роде мешать? — спросила Пенни, только-только появившаяся в дверях. Она выглядела слегка растрёпанной, но я не заметил того раздражения, какого я боялся после моего решения прошлым вечером послать Мэттью в Кэнтли. Сон — чудесная штука. С другой стороны, у неё скорее всего пока не было времени задуматься о вчерашних событиях.
— Доброе утро, милая, — отозвался я. — Иди сюда, и снимай халат, если ты не против.
Пенни приняла сердитый вид:
— Сейчас слишком рано для этого дела. Я ещё даже чаю попить не успела.
— Я хочу заново измерить твоё туловище, — объяснил я, жестом приглашая её подойти ближе.
Айрин вставила слово:
— Он только что закончил и Алиссу измерять. — Она ещё и произнесла это масляным тоном, чертовка.
К счастью, мы с Пенни были вместе слишком много лет, чтобы она могла клюнуть на нечто столь очевидное. Она слишком хорошо меня знала.
— Так в чём дело? — спросила она, но халат уже начала снимать.
— Я просто хотел сравнить размер твоего бюста с бюстом Алиссы, — легкомысленно ответил я.
Пенни бросила на меня безжалостный взгляд:
— Осторожнее, сейчас ещё утро. Я кусаюсь.
Я поцеловал её в щёку:
— Я на это надеюсь.
— Фу! — воскликнула Айрин. — Вы губите мою детскую невинность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Посмеиваясь, я объяснил:
— Вообще-то, я решил закончить твою броню, но мне нужно заново снять мерки в некоторых местах из-за твоего…
— Увечья? — сказала Пенни, пытаясь договорить за меня.
— Я хотел сказать «ставшего более пышным бюста», но если ты предпочитаешь «увечье», то пусть будет так, — ответил я.
Моя жена слегка прищурилась:
— Так ты намекаешь, что я потолстела.
Я вздохнул:
— Мне тут никак не выйти победителем. — Закончив снимать мерки, я отложил мерную ленту. — Ты видела этим утром Мойру?
— Пока нет, — ответила Пенни, — но Коналл говорит, что она уже поела в главном зале. Она хочет, чтобы ты зашёл к пленнику.
— Значит, пойду её искать.
— А завтрак? — спросила Пенни.
— Я уже поел, — солгал я, ещё раз поцеловав её. Затем направился к двери.
* * *
Оказалось, что моя дочь уже отправилась меня искать. Я наткнулся на неё, когда спускался в донжоне по лестнице.
— Пап! — сказала она, как только меня заметила.
Я улыбнулся:
— Есть успехи?
— Конечно же есть, — ответила Мойра, казалось, почти оскорбившись. — Как ты можешь во мне сомневаться.
— Не заводись. Это просто фраза, чтобы разговор завязать, — отозвался я. — Идём, навестим его.
Когда мы достигли первого этажа, я двинулся в сторону главного входа, но дочь меня остановила:
— Он в зале.
— Почему он не под замком?
Она ухмыльнулась:
— Он больше не представляет угрозы. Он там ест, но я оставила с ним стражника.
Сбитый с толку, я спросил:
— Не представляет угрозы — но ему нужен стражник?
Мойра кивнула:
— Чтобы никто из наших солдат не попытался его убить. Они ему пока ещё не доверяют.
Я остановился у двери в главный зал:
— Объясни, что ты с ним сделала, и что узнала, прежде чем мы войдём. Ты уверена, что он точно не опасен?
— Его зовут Са́нэр, — начала Мойра, — а его народ зовётся анголы. Он никакого понятия не имеет, как его народ здесь оказался. Они думают, что это, скорее всего, в результате каких-то наших действий. Что касается того, откуда он…
Я перебил:
— Нет, объясни мне, что именно ты сделала, чтобы я понимал, как это работает, и каковы ограничения.
— А, — сказала она, ненадолго уставившись в пол. — Я сперва исследовала его разум, пока он не проснулся, чтобы увидеть, как там всё работает, и ещё я просмотрела часть его воспоминаний. Как Элиз и сказал, его разум кажется во многих отношениях очень человеческим, хотя язык у них необычный. Они используют два языка — или, возможно, следует сказать, что это один язык с двумя разными формами выражения.
Одна похожа на нашу — использует звуки для слов, как и в нашем языке. Грамматика и слова другие, конечно же, но их можно выучить. Другая форма выражения использует щелчки и резкие гортанные звуки, чтобы передать то же значение. Эту форму они используют в деловых разговорах, в военном деле, и в общении с незнакомцами… по сути для всего кроме общения с друзьями и родственниками.
Думаю, для любого, кто не был воспитан с таким языком, будет трудно на нём общаться, а из-за культурных различий было бы трудно убедить одного из анголов выучить наш язык, поэтому я пошла в обход, — сказала Мойра.
— В смысле — в обход? — спросил я.
— Я нарушила правила, — нерешительно сказала Мойра.
Я кивнул:
— Этого я и ожидал.
Мойра продолжила:
— Я уже делала в прошлом нечто подобное для встреченной мною девушки, которая не могла говорить. Я создала специализированный заклинательный разум, по сути только ту часть, которую я обычно использую для наделения моих заклинательных зверей способностью к речи — а потом пересадила его Санэру в голову. Это позволит ему говорить на нашем языке и понимать нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И как долго это продержится? Закончится ли у него со временем эйсар, как у заклинательного зверя?
