Ночью 4 сентября с одной из таких машин засекли передачу Йохансена. Это был первый случай обнаружения британского радиопередатчика на территории Дании. Абверовцы были настолько взволнованы этим событием, что на всякий случай приказали оцепить весь район. Один из офицеров абвера приказал полицейскому-датчанину вести их в дом. За ним следовали немцы с овчарками.
Йохансен был готов дорого продать свою жизнь. Когда дверь его комнаты распахнулась, он открыл огонь, застрелил датского полицейского и ранил нескольких немцев. К несчастью, убитый полицейский тоже был членом одной из групп Сопротивления. Он просто выполнял приказ немцев, которого не мог избежать.
Прежде чем немцы успели открыть ответный огонь, Йохансен выскользнул в соседнюю комнату и, выкрикнув: «Живым вы меня не возьмете!», проглотил пилюлю с цианидом.
При обыске комнаты Йохансена было найдено не много бумаг, однако кое-какие материалы изобличали Хаммера. Борх-Йохансен вызвался переправить агента из Дании, причем вопреки желанию последнего. Хаммеру очень нравилось жить в обличье протестантского духовного лица. Организуя выезд из страны «священнослужителя», Борх-Йохансен получил информацию, что также находится на подозрении у немцев. Он встретился с Хаммером в лесу Гриб, вместе они добрались до Хиллереда, а уже оттуда на каяке – в Швецию. Борх-Йохансен, майор в отставке датской армии, путешествовал в форме, а Хаммер – в одежде духовного лица.
Они успели скрыться вовремя. Месяцем позже абвер вышел на Роттбеля. 25 сентября офицеры абвера и гестапо вместе с семью датскими полицейскими явились на квартиру Роттбеля в Копенгагене. Первым вошел инспектор А.Ф. Орет и предложил Роттбелю сдаться. Увидев за спиной полицейского немцев, Роттбель выстрелил. Пуля попала в пряжку ремня Орста и не причинила ему никакого вреда. Немцы открыли ответный огонь. Смертельно раненный Роттбель, уже падая, выстрелил еще дважды, но промахнулся.
После гибели Роттбеля и Йохансена и без того малочисленная агентурная сеть SOE фактически прекратила свое существование. На свободе осталось лишь четыре агента, но ни один из них не подходил на роль руководителя. У них не было связи ни с Лондоном, ни друг с другом, не было оружия, денег, продовольственных карточек… Да и не было идей, как все это раздобыть.
Проблема была решена после приезда в Лондон Могенса Хаммера и Борх-Йохансена.
Коммандер Холлингворт впоследствии вспоминал: «Я увидел Хаммера сразу же после его прибытия в Лондон и рассказал ему о гибели Роттбеля. Затем я спросил, согласится ли он вернуться в Данию. Он был несколько удивлен, потому что знал, сколько опасностей его поджидает в родной стране, но, тем не менее, согласился не раздумывая. Он был очень храбрым человеком…»
Хаммер получил инструкции войти в контакт только с одним агентом SOE, оставшимся в Дании, – Петером Нильсеном. Хаммер и Нильсен не знали друг друга лично, но Холлингворт опасался, что остальные агенты могут быть под наблюдением гестапо. При знакомстве Хаммер должен был представиться Линдбергом.
ПРЫЖОК В МОРЕ
Предстояло решить довольно сложную задачу – как доставить Хаммера в Данию. Радиосвязи не было, а значит, не было и возможности договориться о встрече с какой-нибудь из групп Сопротивления. Майор Тейлор предложил сбросить агента в море. Этот вид парашютных прыжков ранее не использовался агентами SOE, однако полковник Ньюмен в школе Рингвей уже провел серию удачных экспериментов по прыжкам на воду.
Хаммер прыгал 20 октября над проливом Каттегат в некотором удалении от побережья. Поверх обычной одежды на нем был специальный водонепроницаемый костюм. До Копенгагена агент добрался без приключений.
В Копенгагене Хаммер (Линдберг) обнаружил, что Нильсен по собственной инициативе связался с Могенсом Фогом, тридцатипятилетним врачом, который продолжил дело Борх-Йохансена. Доктор Фог являлся вдохновителем и организатором подпольного движения с самого начала немецкой оккупации. Вместе с Кристмасом Меллером он основал подпольную газету, вокруг которой сплотилось несколько групп Сопротивления. При необходимости он оказывал помощь Роттбелю, а периодически еще и исполнял функции курьера SOE, пользуясь как прикрытием своей профессией. Он имел возможность довольно часто посещать Стокгольм, приезжая на всевозможные медицинские конференции.
Один из его помощников, Оле Киллерих, также иногда ездил по заданию SOE в Стокгольм. Именно к этому человеку Хаммер обратился за помощью, когда потребовалось переправить трех агентов – Хансена, Петерсена и Миккельсена, за которыми охотились немцы, в Швецию. В конце ноября агентов и миссис Миккельсен поместили в доме миссис Эмми Валентин, расположенном в Хэе-Скодсборге, небольшой деревушке на самом берегу Эресунна, как раз напротив шведского города Ландскруна.
В соответствии с разработанным планом, люди должны были переправиться через пролив на весельной лодке 2 декабря. Однако в этот день в море было слишком много дрейфующего льда. Поэтому неудачливым путешественникам через некоторое время пришлось вернуться в дом миссис Валентин. Участок побережья, где происходили описываемые события, хорошо охранялся немцами. Поэтому очень скоро немецкий патруль заметил следы на снегу.
Солдаты полевой жандармерии совместно с датскими полицейскими окружили дом. Один из полицейских, сочувствовавший Сопротивлению, сумел подать сигнал в дом. Киллериху и миссис Валентин удалось скрыться. Однако агенты SOE были арестованы.
Шеф датской полиции Эйвинд Ларсен потребовал, чтобы арестованные остались у датских властей. После продолжительных переговоров немецкий главнокомандующий генерал фон Ханнекен пообещал, что, если заключенные будут переданы сотрудникам СД, он лично гарантирует им жизнь. В этом случае немец сдержал свое слово. Хансен, Петерсен и Миккельсен были отправлены в концлагерь и остались в живых.
Оставшиеся без помощи Хаммер и Нильсен внезапно обнаружили, что обречены на бездеятельность. Даже те лидеры Сопротивления, которые раньше оказывали помощь агентам SOE, теперь разочаровались и не видели никакой выгоды от сотрудничества с Бейкер-стрит. Они очень часто обращались в стокгольмский офис с просьбой о поставках оружия и взрывчатки, но почти никогда не получали желаемого. Частично это происходило потому, что датское отделение всегда находилось в SOE на положении Золушки, играла роль и общая нехватка оружия и транспортных средств для его доставки. К тому же руководство SOE пребывало в уверенности, что движение Сопротивления в Дании все еще слишком слабо.
Горькие жалобы лидеров датского Сопротивления регулярно передавались Мунком и Кристенсеном в Лондон. А козлом отпущения стал Хаммер. Он не был трусом, но жить и работать, постоянно подвергаясь опасности, всегда нелегко, в таких условиях никто не гарантирован от неверных шагов. На Хаммера стали поступать жалобы, что он своими действиями ставит под удар движение Сопротивления. В феврале 1943 года коммандер Холлингворт решил отозвать его.
По мере приближения высадки союзнических войск в Северной Франции становилось ясно, что Скандинавским странам принадлежит в планах союзников немаловажная роль. Датскому отделению SOE стали уделять немного больше внимания, однако оно все еще оставалось самым малочисленным на Бейкер-стрит. Весь его штат размещался в трех небольших комнатках.
В качестве подготовки к расширению деятельности майор Тейлор, сотрудник датского отделения, посетил Стокгольм, чтобы обсудить с Эббе Мунком планы на будущее. Эйджил Борх-Йохансен после приезда в Лондон начал работать на Бейкер-стрит.
Весной 1943 года бомбардировщики Королевских ВВС впервые получили приказ атаковать цели на территории Дании. Налету подверглись немецкие военные объекты, казармы, в которых размещались немецкие солдаты, а также крупная судостроительная верфь «Бурмайстер и Вейн» в Копенгагене. Хотя в результате бомбардировок имелись жертвы среди мирного населения и был нанесен немалый ущерб экономике страны, датчане приветствовали первые признаки интереса к себе со стороны союзников. После каждого налета на стенах и тротуарах Копенгагена появлялись сотни букв V – знаков победы.
Датское отделение SOE переживало далеко не лучший период, когда его сотрудникам все-таки удалось найти человека, способного возглавить работу на месте.
ЗАСТОЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
На замену Хаммеру Холлингворт решил направить Флемминга Брюна Мууса – большого добродушного человека, всегда готового первым улыбнуться и обладавшего неистребимой тягой к приключениям. До войны он успел объехать весь мир, поработать в качестве моряка, инженера, старателя. В Лондон он приехал в 1942 году, был завербован SIS, но вскоре прослышал, что есть более интересная контора. Он нашел дорогу к Иверсену и Холлингворту и был направлен в специальную школу SOE в Хетероп-Касл.
