одну не получил ответа.
В период Отечественной войны 1941–1945 гг. я, начиная с первого дня войны, подавал неоднкратно заявления с просьбой отправить меня на фронт для защиты Родины, а во время наступления на Сталинград я подал заявление в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой отправить меня на фронт хотя бы в качестве рядового. Никаких ответов я ни разу не получал, а наоборот, оперативным отделом Каргопольского ИТЛ (Бедяев, Кузнецов) было состряпано в конце 1942 г. против меня новое, насквозь нелепое и грубо провокационное дело, что будто бы я высказывал пораженческие взгляды, в результате чего мне в начале 1943 г. был навязан новый срок в 10 лет по ст. 58 п. 10 с поглощением недоотбытого срока по ОСО, несмотря на то, что на суде так называемые «свидетели» обвинения отказались от своих показаний на предварительном следствии Роо и др.). Эта гнусно-провокационная и антигосударственная стряпня ежовско-бериевских эпигонов, преследовавших личные карьеристские цели (ведь состряпав «громкое» дело против бывшего генерала и притом единственного в Каргопольском ИТЛ, можно было выдвинуться и заработать более высокий «чин»), была настолько груба и стянута белыми нитками по черному, что Военная коллегия Верховного суда СССР своим постановлением от начала 1945 г. без всякого моего обжалования прекратила это дело, оставив срок прежний с переквалификацией на ст. 58 п. 10.
Об этом постановлении Военной коллегии я был официально оповещен под расписку в конце апреля 1945 г., находясь в ИТЛ на Воркуте. Но несмотря на это, меня продолжали держать в заключении до 10 ноября 1952 г., т. е. 15 лет неизвестно за что, ибо никакого преступления я не совершил. Мало того, меня еще в завершение всего, неизвестно кем, за что и на каком основании оставили на Воркуте на «вечное поселение» [2].
Из лагеря И.П. Кит-Вийтенко освобожден в ноябре 1952 г. и направлен в ссылку в г. Воркуту. Там работал техником в управлении «Спецмонтаж» комбината «Воркутауголь», начальником технического снабжения управления «Спецмонтаж» треста «Особпроектмонтаж» Министерства строительства предприятий угольной промышленности (без права выезда). Определением Военной коллегии от 9 июня 1956 г. реабилитирован. После реабилитации жил в г. Москве.
Из воспоминаний И.П. Кит-Вийтенко «Как создавались, работали и росли молодые кадры преподавателей академии»:
«Время 1922–1928 гг. известно в истории развития наших Вооруженных Сил под названием периода военных реформ.
В эти годы был проведен ряд мероприятий, главнейшими из которых являлись: установление постоянной численности армии, твердого бюджета на цели обороны страны и системы комплектования армии; улучшение всех звеньев военного аппарата сверху донизу; установление общей системы боевой и политической подготовки всего личного состава; развертывание сети средних и высших военно-учебных заведений, исходя из потребностей мирного времени; разработка уставов и наставлений на основании опыта первой мировой и гражданской войн; организационное укрепление политорганов, партийных и комсомольских организаций армии. Ведущая роль в проведении всех этих реформ принадлежала М.В. Фрунзе.
Военная академия РККА располагала в тот период многочисленным и хорошим коллективом преподавателей. Многие из них прошли горнило первой мировой войны, а некоторые сражались и в гражданскую войну. Это были лучшие по своим военным знаниям, опыту и общеобразовательному уровню представители старой русской армии. Подавляющее большинство преподавателей, обучая нас, слушателей, вкладывали в это дело все свои силы, умение и знания. Но, как выходцы из царской армии, старые преподаватели объективно являлись носителями всех присущих ей качеств, как положительных, так и отрицательных. Особо следует отметить, что большинство из них, преклоняясь перед старыми формами и способами ведения боевых действий (в частности, периода первой мировой войны), недооценивали опыт и значение закончившейся Гражданской войны и, считая ее неполноценным явлением с точки зрения буржуазного военного искусства, не знали, как к ней подойти, чтобы найти и осветить то новое, что она внесла в военное дело.
…Развитие наших Вооруженных Сил остро поставило на повестку дня вопрос о создании молодых преподавательских кадров из рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Первым практическим шагом в решении этого вопроса было назначение в конце лета 1927 г. преподавателями нашей академии В.И. Микулина, В.А. Меликова, С.М. Белицкого, Р.С. Циффера и И.Д. Косогова. Вскоре Белицкий ушел работать в Военгиз, а Косогов перешел в инспекцию кавалерии. Остальные остались преподавателями и хорошо зарекомендовали себя среди слушателей. Их признали и старые кадры преподавателей.
Второй, более решительный шаг в этом направлении был сделан в начале сентября 1928 г., когда на преподавательскую работу в академию было назначено сразу около 15 человек, в основном выпускники (академии) 1926 и 1927 гг.: П.Г. Понеделин, Е.М. Тихомиров, П.С. Ярмошкевич, Н.И. Беляев и другие. Несколько человек было назначено из числа боевых командиров, но без академического образования (Н.Я. Котов, В.Н. Широков, Н.М. Уваров и К.А. Нейман). В последующие годы шло дальнейшее пополнение молодых преподавательских кадров нашей академии…
К 1928 г. академия пополнилась преподавателями преимущественно из командиров, окончивших академию с оценкой «хорошо», обладавших основательной военной и общеобразовательной подготовкой и имевших достаточный опыт практической работы в строевых частях или штабах. Большинство из них участвовало в первой мировой войне и все без исключения – в гражданской. По своему социальному происхождению молодые преподаватели были из рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции. Все они являлись членами партии. Молодые преподаватели, за небольшим исключением, хорошо знали друг друга по годам совместной учебы в академии, и, таким образом, не требовалось лишней затраты времени на установление внутренней спайки и единства мнений по важнейшим вопросам содержания и методики преподавания. При распределении по кафедрам подавляющее большинство этих преподавателей попало на кафедру общей тактики. Все мы только что вернулись из строевых частей и штабов, чувствовали на себе непосредственное давление армейской действительности, настоятельно требовавшей первоочередного решения ряда вопросов общевойскового боя. За преподавательскую работу принялись рьяно, с огоньком.
…Молодые преподаватели прежде всего принялись за оживление и организационное упорядочение работы кафедры общей тактики. Старшие руководители этой кафедры были наделены реальными правами и обязанностями. Под их руководством проводились заседания курсовых коллективов преподавателей кафедры общей тактики, на которых вырабатывалось общее мнение по основным теоретическим и методическим вопросам изучения со слушателями тем, обсуждались и корректировались очередные разработки преподавателей по тематике учебного плана курса. Принципиально важные или спорные вопросы выносились на обсуждение всей кафедры общей тактики. Начиная с 1934 г. такие вопросы переносились чаще всего на решение специальных ученых совещаний под руководством начальника академии или начальника штаба академии, являющегося заместителем начальника академии по учебной и научной части. Кроме того, на курсовых, а иногда и общекафедральных совещаниях обсуждались все подготовленные к прочтению лекции и тезисы к ним. После обсуждения и внесения исправлений тезисы утверждались начальником кафедры и выдавались слушателям…
Аналогичная перестройка была проведена и
