Они выпили трижды, прежде чем кто-либо из них заговорил. Дерек выглядел потрясённым и подавленным. Лукас его не торопил. Ему самому было о чём подумать.
— Ты собрался нарушить наше соглашение очень не вовремя, — сказал Дерек наконец. В словах не прозвучало осуждения, только досада.
Лукас слегка приподнял брови, приглашая к развитию мысли. Спорить и оправдываться он не собирался. К тому же — хотя думать об этом ему хотелось сейчас меньше всего — он ещё не до конца оправился от впечатлений прошедшего дня и вряд ли мог полностью себя контролировать. Так что пока можно и помолчать.
Дерек, однако, не стал продолжать. Он поставил недопитый кубок на стол и, заложив руки на спину, принялся мерить комнату шагами. Ставни были закрыты наглухо, ровные язычки свечей тянулись к потолку и колебались, только когда Дерек проходил мимо.
— Так, значит, король убит, — сказал Лукас наконец. Это не было вопросом, скорее, новой попыткой заставить Дерека разговориться. И эта попытка, в отличие от предыдущей, удалась.
— Убит, — повторил Дерек, как будто не в силах поверить в то, что сам говорит. Он кивнул, будто подтверждая это ещё раз, и снова повторил: — Убит. Несмотря на то, сколь ловко это обставлено как несчастный случай.
— Несчастный случай?
— На охоте. Король выпал из седла, проезжая мимо ущелья. По свидетельству очевидцев — не просто выпал, вылетел. Лопнула подпруга. Но, во-первых, уж в слишком удачном месте это произошло; во-вторых, на месте разрыва подпруги есть следы надреза; и в-третьих, король был пьян.
— Пьян? — Лукас рассеянно взглянул на полупустой кубок, оставленный Дереком на столе. — Артен не пьёт.
— Я знаю.
Дерек подошёл к окну и задёрнул портьеру. Смысла в этом на первый взгляд не было никакого… по крайней мере для Лукаса. Сигнал тому, кто наблюдает за ними из соседней комнаты? Глупо — слишком уж явно для сигнала. Если только Дерек не пытается намеренно сделать вид, будто именно с этой минуты их разговор будет по-настоящему конфиденциален…
— Слишком много факторов риска, — пожал плечами Лукас. — Это вряд ли было спланировано как убийство. Возможно, его хотели только покалечить.
— Разве я говорил, что это было спланировано как убийство?
— Не ты. Тот тип из Королевской Башни мне сказал. Вернее, спросил.
Дерек поморщился. Лукас послал ему лучезарную улыбку.
— Хочешь сказать, мне сболтнули лишнего? — невинно поинтересовался он.
— Теперь это не имеет значения, — Дерек хмуро взглянул на него. — Ты четвёртый человек в этом городе, который знает обстоятельства смерти короля.
— Я должен проникнуться осознанием своей исключительности?
— Достаточно держать язык за зубами.
Лукас расхохотался. Интересно, показался ли Дереку этот смех неестественным?
— Какого беса, Дерек, ты же прекрасно знаешь, что меня бесполезно о чём-либо просить!
— Знаю, разумеется, — сухо сказал Дерек. — Я и не прошу.
Лукас перестал улыбаться.
— С каких это пор ты начал раздавать мне приказы?
— С тех пор, как мы заключили сделку.
— Я не заключал с тобой сделок. Я просто выслушал тебя… в тот раз. О большем мы не уславливались.
— Лукас, сучий ты потрох, ненавижу, когда ты начинаешь вот так передёргивать.
Лукас снова развеселился:
— Ну а по-другому ведь со мной не выходит, так?
— Может, стоило бы и попробовать по-другому. Например, оставить тебя в Королевской Башне и дать познакомиться с дыбой.
— Дерек, — сказал Лукас, прикрыв глаза, — неужели ты действительно думаешь, что меня бы это… м-м, перевоспитало?
— Почему бы и нет? Я знал не так уж много людей, к которым в подземельях Храма не находили бы подхода.
Теперь он прямо, открыто угрожал. Лукас смотрел на него сквозь опущенные ресницы и пытался понять, зачем. Пытается исподволь убедить, что не имеет никакого отношения к сегодняшнему аресту Лукаса? И что только может сделать то, что сегодня едва не сделала королевская охранка? Обряженная, тем не менее, в плащи патрицианцев…
— Вы многих за сегодня сцапать успели? — спросил он.
К его облегчению, Дерек не стал притворяться, будто не понял вопроса.
— Многих. Вот только толку от них маловато. Все следы ведут к королеве, но именно это меня и настораживает.
— Ольвен? Так это её рук дело?
— Её величество снова беременна. И, как ты понимаешь, снова не от своего супруга. Наши осведомители, близкие к королеве, доносили о том, будто она болтала, что ей-де надоело рожать тайком, и что на этот раз у неё будет сын, и она увидит его на троне, чего бы ей это не стоило. И судя по всему, Артену было известно о её беременности. Есть свидетели их ссоры. Они были наедине, но король кричал так, что слышно было на весь этаж. Грозился запереть королеву в монастырь. О причинах ссоры ни он, ни она не распространялись.
— Ясно, — кивнул Лукас, пытаясь понять, зачем Дерек посвящает его в такие подробности. — Стало быть, мотивы у неё были.
— Не просто мотивы. Насущная необходимость. Она не могла ждать, пока Артен объявит её прелюбодейкой, а её ребёнка — бастардом. Ей нужно было по меньшей мере вывести короля из игры. Возможно, покалечить, а затем тихо и осторожно отравить во время лечения. Если бы произошло так, смерть Артена не вызвала бы особых подозрений. Но сейчас это выглядит именно как убийство, причём просчитанное и невероятно дерзкое. Хотя, скорее всего, убийцам просто повезло… точнее, напротив, очень не повезло.
— Совет баронов знает?
— Никто не знает. Это случилось вчера утром. Верховный магистр принял решение не оповещать ни народ, ни Советы о смерти короля, пока мы не сможем с уверенностью назвать наследника, иначе мы дождёмся повторения Стодневного Хаоса.
— Алектио? — предположил Лукас.
— Нет. Он всего лишь кузен короля, причём по материнской линии. Если признать его претендентом, то в очереди он не первый.
— А кто первый? Возможный сын Ольвен?
— Ни в коем случае. Даже если у неё родится мальчик, магистрат никогда не позволит ему сесть на трон. Мы-то знаем, что в нём нет крови Артенитов. А иных причин сохранять за Ольвен трон, особенно после случившегося, у нас нет.
— Кто же тогда?
— Сын Артеньи, конечно.
Лукас посмотрел на него с удивлением.
— У герцогини есть сын?
— Сейчас она на седьмом месяце беременности. Судя по косвенным признакам, ждёт мальчика. Он сядет на трон, но сама Артенья будет либо казнена, либо сослана в монастырь. Нет никакой возможности сделать её регентом при сыне, потому что она подняла мятеж против своего брата, законного властителя Хандл-Тера и ставленника Единого на этой земле. Такие грехи не смываются. Ни один из Советов никогда не примет такую королеву. Не говоря уж о том, насколько это подорвёт авторитет ордена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
