Другой античный автор, Марк Аврелий Лукан, в своей поэме «Фарсалия» упоминает нескольких кельтских божеств, чьи имена известны и из вотивных надписей, обнаруженных в кельтских святилищах. Это Таранис, Эзус и Тевтат; из текста Лукана следует, что всем им приносились человеческие жертвы — посвященные Таранису сжигались, посвященных Эзусу вешали на дереве, посвященных Тевтату топили в воде. Но эти скудные сведения — практически все, что нам известно о данных божествах.
![]()
С. В. Шкунаев пишет: «Множество имен континентальных божеств известно из уникальных и не подкрепленных иконографией памятников. В Британии засвидетельствовано около 40 имен местных божеств, но о половине из них ничего не известно, кроме имени… Часть божеств представлена только иконографическим материалом (например, изображения трехликого или трехголового божества, божества со змеей, группы из трех богинь-матерей), имена богов остаются неизвестными».
Значительно полнее сведения об ирландской и валлийской мифологической традиции. Эти территории долгое время пребывали в относительной изоляции (Ирландия — за морем, Уэльс — за горами), поэтому мифологическая традиция сохранилась в них намного лучше, нежели в других областях кельтского мира. Тем не менее и эти сведения не выстраиваются в сколько-нибудь стройную систему: ирландская традиция донесла до наших дней, по большому счету, всего два мифа — о захватах Ирландии и о войне Племен богини Дану с фоморами; валлийская же традиция достаточно далеко отступила от мифа и очевидно тяготеет к эпосу. Вероятно, герои «Мабиногион» — Пуйл, Рианнон, Придери, Мат ап Матонви, Гвидион, Арианрод, Бран, Манавидан — на самом деле божества, утратившие с ходом веков свой божественный статус, но так это или нет — достоверно не известно.
![]()
Ирландские боги из Племен богини Дану, о которых довольно подробно говорится в сказании «Битва при Маг Туиред», в сравнении с божествами других индоевропейских мифологических традиций выглядят совершенно барочными персонажами. Так, Всеотец Дагда кажется едва ли не карикатурой на скандинавского Одина, не говоря уже о Зевсе или о Вишну; лукавый Оэнгус — лишь бледная тень хитроумного Локи, три «бога ремесел» — затейливое «растроение» греческого Гефеста… Особняком, пожалуй, стоит Луг, более других божественных «соплеменников» соответствующий классическому образу индоевропейского божества. «Двойственность» происхождения Луга (сын божества из Туата Де Дананн и внук фомора) заставляет вспомнить божественные «бинарные оппозиции» других мифологических систем: асуры и дева, дэвы и ахуры, асы и ваны. То обстоятельство, что Луг сведущ во многих искусствах и ремеслах, позволяет соотнести этого бога с греческим Аполлоном, римским Меркурием, индийскими божествами-демиургами и даже с египетскими Птахом и Тотом. При этом ирландская традиция сохранила всего два мифических сюжета, в которых выступает Луг: первый — о принятии Луга в число Туата Де Дананн, второй — о победе Луга над своим дедом, одноглазым фомором Балором, во второй битве при Маг Туиред.
В ирландских волшебных и героических сагах, как и в валлийских сказаниях, нередко действуют персонажи, в которых можно заподозрить бывших божеств: таковы правительница Коннахта Медб (ипостась богини-матери), великанша Скатах (богиня войны), Брикриу (на пиру у которого происходит ссора, заставляющая вспомнить эддическую песнь «Перебранка Локи»), Мидир (бог потустороннего мира), Ку Рои (бог мудрости и войны; его сопоставляют с индийским Пушаном) и самый знаменитый герой ирландского эпоса — Кухулин. По замечанию С. В. Шкунаева, «мифологична и фигура Кухулина — главного героя, „не имеющего равных среди смертных“, сына Луга… Рассказы о его детских подвигах сходны с обрядами инициации, многие эпизоды жизни органически включаются в индоевропейскую мифогероическую традицию (битва с тремя противниками, убийство собственного неузнанного сына, магические преображения и др.)».
В сказаниях же британских кельтов (Уэльс, Корнуолл, бывшие римские владения) со временем появляется персонаж, которому суждено было обрести практически божественный статус. Это верховный правитель, милостивый к подданным и беспощадный к врагам, строгий и справедливый судья, наделенный великой мудростью, сведущий во многих искусствах и обладающий магическими способностями. Речь, конечно же, о короле Артуре.
Легенда о короле Артуре уникальна — точнее, уникален весь свод легенд, который принято называть Артурианой. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что в мире не найти другой такой легенды. В Средние века она вдохновляла хронистов и поэтов по всей Европе; к ней обращаются и поныне, а в жанре фэнтези вообще образовался этакий «артуровский поджанр», ярчайшими образцами которого являются романы М. Стюарт, М. З. Брэдли и Т. Х. Уайта. В Британии, где эта легенда зародилась, насчитывается более полутора сотен мест, связанных с королем Артуром. В британском народном сознании, по меткому выражению современного журналиста, известнее Артура, может быть, только дьявол.
Учитывая непреходящую популярность этой легенды, вполне естественно задаться вопросом: а существовал ли Артур на самом деле? Однозначного ответа на этот вопрос нет и, вполне вероятно, быть не может. «Да» подразумевает реальность легендарного средневекового монарха и его великолепного двора. Увы, это не так. Такого короля и такого двора в Британии не было. «Нет», в свою очередь, подразумевает, что образ Артура — чистейшей воды вымысел, не имеющий ни малейшей связи с действительностью. По счастью, это тоже неверно. В конце концов, если легенда сложилась и существует по сей день, значит, она на что-то опирается, и объяснить возникновение этой легенды, напрочь отрицая некий «прототип» ее главного героя, абсолютно невозможно. Некоторые исследователи, кстати сказать, пытались это проделать, но никто из них не смог выдвинуть сколько-нибудь удовлетворительной теории.
Поскольку на вопрос: «А был ли Артур?» нельзя дать однозначного ответа, разумнее от него уйти и сосредоточиться на предмете, реальность которого не подвергается сомнению, — а именно, на самой легенде. Каково ее происхождение, какие события лежат в ее основе? Сумев установить корни легенды, мы, быть может, обнаружим и тот самый «прототип» ее героя.
В своем классическом виде артуровская легенда датируется рубежом двенадцатого и тринадцатого столетий. Именно в это время начинает складываться повествование и появляются основные персонажи Артурианы: сам король, его прекрасная и неверная супруга, чародей Мерлин, магический клинок Эскалибур, рыцари Круглого стола, поглощенные служением высочайшим идеалам, загадочный святой Грааль. Именно в это время записываются предания о трагической любви Ланселота и Гвиневры и Тристана и Изольды, о смертельной ране Артура, преданного собственным племянником, об отплытии короля на остров Авалон, где он обретает бессмертие… Иными словами, перед нами не историческая хроника, а «полновесный» рыцарский роман, в котором король Артур — идеализированный средневековый монарх, а его Британия представляет собой рыцарскую Утопию, столь непохожую на Британию настоящую.
Однако это отсутствие аутентичности отнюдь не означает отсутствия в легенде хотя бы толики реальности. Средневековые писатели сильно отличались от писателей современных. Они не слишком заботились об аутентичности. Современный писатель, обращаясь в своем произведении к «делам давно минувших дней», старается изобразить времена и нравы как можно правдоподобнее, достовернее, воссоздает мысли и привычки давно умерших людей, их манеру разговаривать, кушать, одеваться… А средневековые авторы исповедовали принципиально иной подход к истории. Описывая события давнего прошлого, они «осовременивали» реальность, подгоняли ее под интересы читателей. Для тех, кто первым записал артуровские легенды, этот король принадлежал к седой древности: их с Артуром разделяло не меньше пяти столетий. Поэтому, чтобы «завлечь публику», они наделили образ короля множеством черт, которые нельзя назвать иначе как анахронизмами, — того требовала традиция.
