Уранха усаживал раненого рыцаря под самой стеной. Перване Субаши нигде не было.
— Видишь? Нету его,— тихо сказал Мавро. Он так устал, что даже радоваться не было сил.
Уранха замолотил кулаком в ворота.
Мавро оцепенел, умолк на полуслове.
Керим, превратившись в слух, глядел, словно это не имело к нему никакого отношения, и гадал: откроется дверь или нет, будто могло произойти нечто еще.
Двор караван-сарая осветился. Кёль Дервиш шел открывать ворота.
Керим прикинул расстояние: их разделяло не меньше ста пятидесяти шагов. Не успеть, если даже броситься бегом. Только потеряют единственный шанс — застигнуть их врасплох.
— Может, крикнуть: «Не открывай, Кёль Дервиш! Враги!»
— Не вздумай! Поздно. Эхо приглушит! Ничего не поймет спросонья наш Кёль... Пусть лучше они не знают, что мы идем по следу.
Подождав, пока ворота откроются пошире, Уранха прыгнул, как тигр, ударил Кёль Дервиша по затылку, сбил с ног. Тот растянулся на земле.
Даже не оглянувшись на него, будто просто поздоровался, подошел к рыцарю, поднял, втащил во двор и спокойно закрыл ворота.
— Надо было крикнуть! Маху мы дали!
Керим, взявшись за кушак, не спускал глаз с ворот.
— Только вспугнули бы.
— Жаль Кёль Дервиша!
— Все равно не успели бы. А успели — не справились бы с ними... Не бойся, не убьют они его!..— Керим подумал.— Потому что он им нужен... Они голодные, пить, есть надо... Если нет у них с собой мази, лекарство для раны нужно... Не волнуйся, дервиш себя в обиду не даст.
— Да услышит тебя господь наш Иисус Христос! — Мавро вздохнул.— Однако мало надежды, Керим Джан. Очень уж жестоки они! Ради удовольствия могут прикончить... Лучше бы крикнули.
— Пустое!.. Давай-ка пойдем вниз. И попробуем попасть в караван-сарай по водоводу...
Стало быстро светать. Они бросились бегом по склону.
При свете лучины, оступаясь и поддерживая друг друга, долго поднимались они вверх по выщербленным сыростью и холодом, разбитым ступеням водовода, пока не очутились перед дверью в поварню.
Держа наготове обнаженные сабли, тихо приоткрыли створку. В очаге горел огонь. Пахло жареным мясом.
Переждав немного, поняли, что в поварне никого нет. Осторожно вошли. У одного из столбов увидели сидящего к ним спиной Кёль Дервиша. Он был раздет до пояса, руки и ноги скручены веревкой, привязаны к столбу. Стонал.
Когда, открыв глаза, Кёль Дервиш увидел перед собой Мавро, жизнь будто снова вернулась к нему. Едва удержался, чтобы не крикнуть. Пока Мавро разрезал веревки, Керим, склонившись к нему, тихо спросил:
— Где они?
— Наверху... На террасе...
— Пьют?
— Давно.
— Рыцарь ранен?
— Ранен.
— Их двое?
— Да. Почему спрашиваешь? — Кёль Дервиш сбросил с плеч веревки.— Откуда вы вылезли? Из водовода?
— Да!.. Тяжело ранен?
— Не знаю, вроде тяжело. Долговязый скот лечил его рану горячим уксусом... Перевязал. Если и не подохнет коротышка рыцарь от раны, то все одно не скоро запрыгает...— Поморщившись, потер затылок.— Чуть не раскроил мне башку, чтоб у него руки отсохли!
Мавро робко спросил:
— Неужто такой тяжелый кулак у него, Кёль-ага? Как кувалда?
— Если б кулак! Камнем ударил. Оттащил, как падаль, за ноги... Да еще бил сапогом. Стременем по заднице...
— Негодяй!
Мавро подошел к лестнице. Прислушался. Вернулся. Губы у него потрескались; от усталости, волнения и страха он тяжело дышал.
— Ладно, что делать-то? Где твой лук? Стрелы?
Кёль Дервиш не понял. Керим нервно хмыкнул.
— Приди в себя! Здесь не постреляешь! — Обернулся к дервишу: — Саблю у тебя долговязый отобрал?
— А как же! Вытащил из ножен, швырнул в пропасть...
— Ладно!..— Керим подумал.— Схватиться с ними на саблях — нелегко... Врасплох не застанем — не справимся... Все круги ада прошли, подлецы... Выход на террасу широкий?
— Узкий... И притолока низкая, вдвоем не выскочите, сынок.— Кёль Дервиш понемногу приходил в себя. Злость на Уранху оборачивалась яростью.— По одному нападать будете! Значит, здесь решить надо, кто на кого.
— Решить...— Керим отвел глаза, проглотил комок в горле.— Раненый рыцарь — Мавро подстрелил. Пусть его Мавро и прикончит! А я за верзилу возьмусь.
Мавро поднял руку.
— Не выйдет, Керим Джан! Кривой френк — тебе, а долговязая скотина — мне.
— Почему? Нет! Ты его подстрелил.
Дервиш вдруг заметил, как напуганы юноши. Подбадривая себя, они в то же время старались оттянуть бой. Глядя на них с сочувственной улыбкой, вмешался:
— Спешите, не то спустится он за чем-нибудь, все испортим! Послушай меня, Керим Джан! Оставь-ка ты долговязого гяура на Мавро! Так будет правильно. Почему? Да потому, что для тебя сабля или палка — все едино. Не лежит у тебя сердце к сече. А Мавро нужно заработать славу в бою... Раненый славы не принесет. Да и раненый тигр может оказаться опасней здорового. Счастье твое, что ему придется драться левой рукой. Посмотрим, как ты сладишь... Что это?
Они вскочили. Прислушались. Звук трубы огласил Кровавое ущелье, эхом раскатился в горах. То был боевой сигнал Осман-бея: «Сбор».
Керим чуть не закричал от радости.
— Наш Осман-бей подоспел!
— Чего здесь делать сейчас Осман-бею? — Мавро боялся поверить.
— Кто бы там ни был! — оборвал его Кёль Дервиш.— Самое время застать их врасплох! Скорее!..
Бесшумно, как кошки, поднялись они по лестнице. Мавро впереди. Припав к стене, прислушались.
— Если туркмены, пропали мы, Уранха!
— Говорю тебе, не туркмены! А пусть бы и они! Не так-то легко сюда войти. Успеем скрыться.
— Помилуй, брат мой Уранха! Довези меня живым до Гермияна!.. Лишь бы нам до Гермияна добраться, а там положись на меня!
— Конечно!.. Будь покоен. Не туркмены, говорю тебе. Туркмены все верхами, а тут много пеших... Караван торговцев. Не погибнем мы, будем жить... Мало того, коней возьмем. Я тебя на коня посажу...
— Что это за сигнал?.. Пропали мы! Туркмены! Не бросай меня, Уранха... Нельзя здесь дольше оставаться! Скорей в дубняк!..
— Не болтай, рыцарь! — Уранха коротко хохотнул.— Караван торговцев! Повезло нам. Возьмем коней, можно и деньгами разжиться!..
К юношам, запыхавшись, подоспел Кёль Дервиш с топором в руках. Керим побледнел — ни кровинки в лице. Мавро, облизывая пересохшие губы, беспрестанно крестился. Снова зазвучала труба. Воспользовавшись шумом, Кёль Дервиш пристыдил их:
— А ну, вперед, трусы! Зря только сабли таскаете, тьфу!
Мавро выскочил на террасу, остановился, ожидая Керима. Рыцарь и сотник, вглядываясь в толпу, выходящую из ущелья, стояли к нему спиной.
Керим не удержался, бросился на террасу с криком: «Пресвятая дева Мария, помоги!»
Уранха и рыцарь мгновенно обернулись, выхватили оружие, легко отбили первые удары. Поискали глазами, куда отойти, чтобы прикрыть спину. Увидев, что вслед за парнями на террасу никто не вышел, удивились. Не сразу поверили, что так повезло им, а поверив, с радостным воплем перешли в атаку.
Керим впервые бился клинок на клинок... По неопытности даже не волновался при мысли, что перед ним один из самых страшных сабельных бойцов. Пытаясь отбить острое, сверкающее лезвие, все время мелькавшее удивительно близко от его лица, ожесточенно размахивал саблей, позабыв всю науку Каплана Чавуша. Не рассудком руководился он, а каким-то странным чувством, будто кожей ощущал каждый опасный выпад противника. Не было в нем ни страха, ни жажды убийства: он был вынужден драться, его к этому принудили, и он выполнит свой долг. Как и все наемники, рыцарь принялся осыпать противника гнусной бранью, чтобы разозлить, вывести из равновесия. Керим чуть было не оплошал, но, вовремя вспомнив совет Каплана Чавуша, отскочил назад — меч рыцаря скользнул по шее. Керим улыбнулся, успев тут же отбить направленный в живот второй удар. И эта спокойная улыбка заставила рыцаря впервые ощутить страх. Он бился левой рукой, потерял много крови. Болото, спуски и подъемы, страх смерти доконали его. Не будь перед ним мальчишка, он, пожалуй, не смог бы удержать меча в руках. У паренька только усы пробиваются: шестнадцать-семнадцать лет — не больше. Даже если он носит саблю с рождения — боец из него никудышный. Если бы рыцарь владел правой рукой, шутя, справился бы с тремя такими, отправил бы в ад, каждого поразив по заказу в любое место... Но сейчас он чувствовал: силы его на исходе. Раненое плечо тянуло вправо, точно к нему была подвязана гиря. На его беду, он не успел еще привыкнуть к одноглазию. Не рассчитав расстояние, дважды чуть было не напоролся на саблю мальчишки-туркмена. Что там возится дурак Уранха? Чего не прикончит грека и не поспешит на помощь? Рыцарь стиснул зубы, чтобы не крикнуть, не позвать его. Решил, дожидаясь Уранху, выиграть время, перестал нападать, стараясь экономить силы, лишь защищался.
