Две разрушительные мировые войны, Великая депрессия и диктатуры правого и левого уклонов после первой мировой войны сделали либерализм все менее значительным, а ортодоксию все более устойчивой в историческом и богословском плане. Серен Кьеркегор, датский теолог, после того, как он когда-то в детстве проклял Бога, проявил неверность в супружестве, разорвав по суду брак с Региной Ольсен, увидел духовные неудачи лютеранской государственной Церкви в Дании, начал разрабатывать свою экзистенциалистическую богословскую систему, которой предстояло оказать сильное влияние на мыслителей неоортодоксии. Человеческое отчаяние побудило его искать трансцендентного Бога, принимаемого личным решением и посвященностью через «прыжок веры», а не через рациональный процесс. Этот взгляд на Бога, ставящего человека лицом к лицу с кризисом, лишающий его возможности положиться на собственные усилия и рассудок, возрождается в неоортодоксии.
Карл Барт (1886–1968), который положил начало неоортодоксии, родился в Базеле, Швейцария, но получил либеральное богословское образование в Германии. Некоторое время он сотрудничал с либеральным немецким журналом, а затем стал пастором в Швейцарии. Там потребности прихожан и недостатки либеральной теологии обратили его к Писаниям и сочинениям Джона Кальвина. Он преподавал теологию в "германских богословских учебных заведениях с 1921 по 1935 год, когда недовольство нацисткой религиозной политикой вынудило его вернуться в Базель. Там он преподавал в университете до 1962 года, а затем снова занялся сочинением богословских трудов.
Барт и его последователи разделяли некоторые общие идеи. Бог для них был «полностью другим», отличным от человека, вечно трансцендентным священным Существом. Человек был беспомощно ограниченным и грешным. Библия являлась человеческой книгой, которую можно подвергнуть анализу библейского критицизма наравне с любой другой книгой. Она была отражением Откровения и свидетельством об Откровении, а не самим богодухновенным объективным Откровением для человека в момент кризиса, когда Дух Святой использует ее, чтобы обеспечить личную встречу человека с Богом. Фактически откровением делается встреча, а не источник информации. Божественная история, или история спасения, отдаляется от человеческой научной истории, которая составляется историком. Бога не интересует человеческая история или общественное спасение в ней. Люди пребывают во Христе, уже избранные ко спасению, и нуждаются лишь в том, чтобы ознакомиться с этим фактом.
Евангельские христиане приветствовали это новое провозглашение греховности человека, трансцендентности Бога и важности библейского богословия Бартом, но они отвергали деление истории на священную и светскую, а также отрицание объективного исторического утверждающего Откровения от Бога. За исключением Рейнхолда Нибура, неоортодоксальные мыслители не оставляли места ответственности перед обществом. Призывы к рациональной апологетике и христианским свидетельствам заменились описанием веры как «слепого прыжка». Элементы универсализма присутствовали в их сотериологии. Хотя человека считали грешным, эта греховность считалась следствием скорее греховной жизни, а не первородного греха, основанного на «мифе» об исторических Адаме и Еве. Неоортодоксальные мыслители сохранили прежний либеральный библейский критицизм.
Хотя Эмиль Брюннер (1889–1966) принял большинство этих взглядов, он отличался от Барта тем, что признавал более общее откровение Бога в природе и придерживался менее исторического взгляда на девственное зачатие Христа. Рейнхольд Нибур (1893–1971) вскоре обнаружил, что либерализм не способен удовлетворить потребности рабочих автомобильной промышленности в его детройтском приходе. В работах «Моральный человек и аморальное общество» (1932), «Природа и судьба человека» (1941–1943) он заострял внимание на человеческом грехе и его разлагающей роли в политике, экономике и в обществе. Он считал, что любовь Бога на кресте выходит за пределы истории, но настаивал, что искупающая любовь в человеке принесет непосредственные социальные плоды в удовлетворении общественных потребностей человека.
Пауль Тиллих (1886–1965), беженец из Германии, профессор богословской семинарии Нью-Йорка в течение многих лет, был более философичен, чем Барт. Его Бог был непосредственным нетеистическим «основанием бытия», с Которым человек встречается опытным путем и экзистенциально. Он пытался растворить как Библию, так и символы веры в субъективном выражении человеческой мысли, которое необходимо подвергнуть историческому критицизму. Религия была для него «непосредственной заботой» и посвящением Богу как конечному основанию бытия. Путем исповедания религии человек мог преодолеть грех, который является лишь отчужденностью от этого основания бытия. Джон Робинсон (род. в 1919), епископ Вулвича, в своей книге «Искренность к Богу» (1963) популяризировал некоторые из взглядов Тиллиха, но все-таки лишил нас личного Бога и Его исторического Откровения.
Рудольф Бултман (1884–1976) использовал критицизм формы, чтобы очистить зерна Откровения от плевел мифологии и других литературных форм, в которые, как он считал, апостолы облекли истину. В результате своего критицизма он пришел к заключению, что мы очень мало можем узнать о личности Христа, о Его учении и жизни. Таким образом он «демифологизировал» Библию и сделал опыт и этику более важными, чем доктрину. Его критические взгляды стали настолько радикальными, что между ним и Бартом возникли значительные разногласия. Неоортодоксия, бывшая в некоторых отношениях усовершенствованием либерализма, пришла к кризису в 1960-х годах. В следующем десятилетии она сменилась радикальными теологиями.
3. С 1960 года возникло и пришло в упадок несколько радикальных, светских и гуманистических теологий. Каждая из них оказалась не в состоянии удовлетворить религиозные потребности человека. Каждая из них заменяла трансцендентного Бога Богом, имманентно присутствующим в истории, а Христа, полноправного Бога, очеловеченным Христом, который Богом не являлся.
А. Такие богословы, как Томас Альтицер, Пауль Ван Бурен и Вильям Гамильтон, развивали эфемерную теологию «мертвого Бога». Своей теологией эти люди обязаны Фридриху Ницше. Она впервые увидела свет на страницах «Нью-Йорк Таймс» и «Нью-Йоркер» в октябре 1965 года. Не совсем ясно, что они хотели сказать: является ли Бог психологически мертвым из-за того, что Он перестал существовать для многих людей на практике, либо Бог мертв исторически, поскольку Он, по всей видимости, не влияет на установление светского мира в войнах, истребление евреев, Великую депрессию, или же Бог мертв онтологически (в соответствии в Альтизером), поскольку Он умер в смерти Христа. Поступки людей в этом светском мире заменяют теологию. Что касается Бонхоффера, который был казнен нацистами, то он и его приверженцы хотели «безрелигиозного христианства», сохранявшего этическое значение поступков. Возвышение активности и социальных деяний, казалось, соответствовало радикальным нестроениям 60-х годов. Этот подход пытался сомкнуть Церковь с миром, как уже пытались это сделать прежние либерализм и «социальное Евангелие».
Дитрих Бонхоффер (1906–1945), на которого оказали влияние Барт и Бултман, говорил о человеке как о «достигшем совершеннолетия» в интеллектуальном смысле в мире кризиса, где богословие уже не является важным и где человек должен действовать соответственно в моральном «священном обмирщении», посвящая себя Христу как Господу. Такое экзистенциальное «мирское христианство» объединяет святое и мирское в повседневной жизни. Книги и письма Бонхоффера 30–40-х годов оказали большое влияние на этот период.
Гарви Кокс, профессор богословия в Гарвардском университете, написал книгу «Секулярный город» (1965), в которой утверждал, что урбанизация и секуляризация приводит к устранению Бога. Бог имманентно присутствует в мире, особенно в городах, и человек в состоянии обрести полноту в обществе, поскольку может обнаружить скрывающегося там Бога.
Б. Эти секулярные теологии не выдержали состязания с новыми «теологиями надежды» Юргена Молтмана (род. в 1926) и Вулфхарта Панненберга (род. в 1928). Молтман придавал будущим действиям Бога на историю большее значение, чем прошлому Откровению. Человеческая дилемма будет разрешена исполнением обещания о будущем через Божию волю и действия. Эти идеи, выраженные в его книге «Теология надежды» (1967), растворяют историю в будущем, а будущее в революции, в которой Христос и спасение соотносится с развитием общества в виде системы, где присутствует оттенок марксизма.
Панненберг более серьезно относится к истории, особенно к воскресению Христа. История открывает Бога в действии, и Его деятельность можно изучать исторически. Откровение является действием или событием, а не предположением. Окончательная значимость во Христе приходит в конце истории.
