Адъютант военного министра Верховского поручик Верцинский (?) уверял «направо и налево», что генерал Верховский «совсем не социалист»… Один из героев Ф.М.Достоевского так определял отрицательные качества этой категории людей: «Почему это все эти отчаянные социалисты и коммунисты в то же время и такие неимоверные скряги, приобретатели, собственники, и даже так, что чем больше он социалист, чем дальше пошел, тем сильнее и собственник… почему это?»{495}.
Был ли А.И. Верховский по своим убеждениям таким социалистом? Рискнем сказать, что нет. Хватательные инстинкты, стяжательство, накопительство и корысть были ему чужды. Его личные интересы всегда были на втором плане. В то же время хорошо известно — Александру Ивановичу была близка в то время идея Г.В. Плеханова о несвоевременности Октябрьской революции. Плеханов, большую часть жизни посвятивший «освобождению рабочего класса», писал: «Русская история еще не смолола той муки, из которой со временем будет испечен пшеничный пирог социализма». Эти слова, увы, оказались пророческими.
Интересно, что несмотря на критику Плехановым «Апрельских тезисов», названных им «бредом», Ленин с большим почтением относился к Георгию Валентиновичу и не преследовал его.
Плеханов, одним из девизов которого был «Страна не может быть великой, пока бедны ее граждане!», скончался 30 мая 1918 года и был похоронен 5 июня в Петрограде рядом с Белинским на Литераторских мостках. Возможно, что Верховский мог присутствовать на его похоронах. Во всяком случае, такое предположение вполне допустимо: в личном архиве сохранилась фотография «Плеханов в гробу», и на ее обороте стоит автограф известного в то время фотографа Оцупа.
На допросе по делу «Весна» 7 февраля 1931 года А.И. Верховский так показывал свою «контрреволюционность»: «Я встретил Октябрьскую революцию как враг. Я считал ее лозунги: «хлеб, мир и свобода» — обман, считая, что Советская власть ведет страну к гибели. Поэтому я все силы положил на борьбу с Советской властью и участвовал во всей борьбе, руководимой партией с.-р. Я подготовил восстание с целью захватить власть в Ленинграде, для чего сколачивал кадры демократического офицерства и вел агитацию на заводах. Устанавливал взаимодействия для вооруженной борьбы с Соввластью с Украинской Радой, для чего я ездил в Киев по предложению ЦК партии с.-р. с одним из членов ЦК (кажется — Ирштейн). Говорил с Петлюрой, но соглашение не состоялось, т.к. Рада вошла в союз с немецким правительством. Вел подготовку создания новой власти при действующей армии, для чего вместе с Черновым, Фейтом и Гоцем ездил в Ставку (ноябрь 1917 г. — Ю.С) Все это не привело ни к каким результатам. Тогда я хотел уехать на Западный фронт и поступить во Франции во французскую или американскую армию. В завязавшейся войне России ни на белой, ни на красной стороне я не желал участвовать. Но когда на Волге с.-р. стали формировать армию Учредительного собрания, я принял предложение Донского (член ЦК) ехать туда…»{496}. (По словам А.И. Верховского, поездке на Волгу помешал его арест, проведенный органами ВЧК накануне отъезда.)
К поездке Верховского в ставку 4(17) ноября 1917 года можно добавить, что накануне этой даты, 23 октября 1917 года, т.е. за 2 дня до октябрьского переворота, большевики вроде бы и не возражали против того, чтобы Верховский продолжал возглавлять во Временном правительстве военное министерство, полагая, что он не допустит нового «корниловского мятежа». Прошло менее двух недель, и отношение к генералу Верховскому круто поменялось.
«Воззвание к фронту против Духонина.
Борьба за мир натолкнулась на сопротивление буржуазии и контрреволюционных генералов…
По сообщению газет, в ставке бывшего главнокомандующего Духонина собираются соглашатели и агенты буржуазии: Верховский, Авксентьев, Чернов, Гоц, Церетели и др. Они будто бы собираются даже образовать новую власть против Советов. Товарищи солдаты! Все названные выше лица уже были министрами. Они все действовали заодно с буржуазией и Керенским. Они ответственны за наступление 18 июня и за затягивание войны. Они обещали крестьянам землю, на деле арестовывали крестьянские земельные комитеты. Они ввели смертную казнь для солдат. Они подчинялись английским, американским и французским биржевикам…
За отказ повиноваться приказам Совета Народных Комиссаров генерал Духонин отставлен от должности Верховного главнокомандующего… В ответ на это он распространяет в войсках ноту от военных атташе союзных империалистических держав и пытается спровоцировать контрреволюцию…
Не подчиняйтесь Духонину! Не поддавайтесь на его провокацию! Бдительно следите за ним и за его группой контрреволюционных генералов!..»{497}.
Книгу «Россия на Голгофе» Верховский заканчивал весной 1918 года. Александр Иванович оставался верен себе, и в отличие от других участников исторического процесса, он не пытался переложить вину на конкретных людей. 22 марта он писал с болью в душе о том, каким образом Россия оказалась на Голгофе: «Великая скорбь посетила родную землю. Обессиленная, лежит Россия перед наглым, торжествующим врагом, и все равно, интеллигенция и рабочие, буржуазия и крестьянство, все классы, все партии России несут муку и позор поражения. Все лозунги провозглашены, все программы перепробованы, все партии были у власти, а страна все-таки разбита, унижена безмерно, отрезана от моря, поделена на части, и каждый, в ком бьется русское сердце, страдают без меры.
Многие, многие потеряли веру в свой родной край, в силы земли наших предков. Что же? Пусть малодушные плачут, пусть теряют веру в свой народ. Но сильные верят и будут бороться за возрождение России…
Определить и доказать причины нашей неудачи должны будут многотомные исследования, написанные в тиши библиотек и архивов, когда смолкнет ревущая стихия народной смуты. Нам же ясно до очевидности, до боли в глазах от яркого света этой правды, мы разбиты потому, что мало любили свою Родину, единую для всех! Не социалистическую, не буржуазную, а просто Родину, где мы впервые увидели свет, поля и леса которой мы любим, потому что они наши родные, народ которой, какой бы он ни был, наш родной народ, который мы любим и будем любить и будем верить в него и его возрождение к новой, лучшей, светлой жизни красоты и счастья.
Мы все виноваты. Мы разбиты потому, что перед лицом злобного врага мы занялись внутренними счетами, и вместо общих усилий для обороны страны, в междоусобной злобе надорвали свои последние силы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
