— Шлюпкавпроливе! — Какой смешной голос! — Дядьшлюпка... Здоровая...
Глава 12
Устричное море
400 год К.С. 10-й день Летних Волн
1
Кальдмеера Луиджи узнал сразу, высокого парня со злым и каким-то шалым взглядом — лишь вспомнив, кто может быть рядом с Ледяным. Фок Фельсенбург! Изменились оба — и адмирал, и адъютант, но Кальдмеер всего лишь постарел и похудел, а вот Фельсенбурга назвать Руппи даже про себя больше не выходило.
— Фью-у, — присвистнул Вальдес. — Ничего себе! Теперь не усну, буду думать — это я ловил Бе-Ме или вы его ловили мной? Господин адмирал цур зее, какими ветрами?
— Судьба.
— Судьба — это серьезно... Но не серьезней ветра — куда идти и под какими парусами, все равно решать нам.
— Руперт с вами согласится.
— Он и раньше не ходил на поводу у этой мымры, но ваше появление — это сюрприз! Желаете пообедать, или займемся судьбой?
— Я предпочел бы внести ясность во все. Чем скорее, тем лучше.
— Вы начинаете напоминать дядюшку Везелли, а это ужасно... Особенно после тетушки. Что ж, представьте мне ваших спутников.
— С Рупертом вы знакомы. Господин Клюгкатер, шкипер «Хитрого селезня». Господин Канмахер. Его единственный внук погиб на «Ноордкроне».
— То, что нужно.
— Кому?
— Судьбе, морю, нам с вами... Кое-кто останется внакладе, но что кошке в радость, крысе... наоборот. Вы уверены, что не хотите перекусить?
— Вы все так же гостеприимны.
— Я неисправим. Спросите при случае тетушку, она подтвердит. Как ваше здоровье?
— Я здоров. Господин Вальдес, я должен поблагодарить вас за возвращенную шпагу. К сожалению, я ее не уберег.
— Так это же чудесно! — восхитился Ротгер. — Раз нет шпаги, ее можно не отдавать, а потом мы что-нибудь придумаем... Ладно, раз уж вы желаете прояснять, переберемся на бак. Обратите внимание: я поднял известные вам райос. Надеюсь, сегодня вы поймете, что это такое! Прошу извинить за беспорядок, абордаж — это всегда неопрятно...
Трупы с палубы можно было и убрать. Луиджи так и сделал бы, едва закончился бой, но альмиранте ограничился тем, что разделил пленных, загнав кого попроще вниз, а начальство с адъютантами — на корму. Мертвые остались там, где умерли. Стоя на шканцах захваченного линеала, фельпец прекрасно видел весь корабль. Неподвижные, кое-где окаймленные черно-красным синие груды напоминали о другой палубе и другой смерти. Полутора смертях, потому что капитан Джильди жив лишь наполовину.
Качнувший сцепившиеся корабли шван бросил в лицо Луиджи чей-то шейный платок. Синий. Фельпец отбросил нагретую солнцем тряпку и нагнал Фельсенбурга.
— Я думал, вы вернулись в Фельп, — равнодушно признался дриксенец.
— Возвращаюсь. Отец зовет, а галеры в Устричном море не нужны. — О том, что адмирал Джильди надел корону, Луиджи предпочел умолчать. — Как себя чувствует господин Кальдмеер?
— Не думаю, что хорошо. Вы охотились за Бермессером?
— Как оказалось. Вальдес отправил эскадру назад, а сам сделал петлю и пошел вдоль берега. Мы не представляли, что он затевает, пока не увидели мачты...
— Вы, заняв Бе-Ме, нам очень помогли. — Слышавший разговор адмирал обернулся и подмигнул Фельсенбургу. — Корабль без абордажной команды — это очень приятно... Кстати, о райос. Мы взяли полторы сотни пленных. Под «Победителем дракона» я был бы вынужден тащить высших офицеров в Хексберг, но у марикьяре два закона — море и соберано. Моего соберано где-то носит, значит, соберано сейчас я.
— А кто в таком случае мы?
— Мне казалось, мы прояснили отношения еще в день смерти половины ясеня. Руперт, вы еще помните, что шпага — оружие благородное?
— Стараюсь помнить.
— Тогда берегите ее репутацию. Зрелище вам предстоит омерзительное, но вы уж потерпите. Луиджи, отправляйся-ка на «Астэру», тут дело северное.
— Я и шел на север.
— Ну, тогда хоть нюхательную соль у призовой партии одолжи, — посоветовал Вальдес и окликнул сидевших на бочках абордажников: — Ребята, как улов?
— Протухает потихоньку, — весело откликнулся марикьяре в алой косынке. — Провялить бы!
— Сначала просолим. — Ротгер резко отшагнул в сторону, открывая дорогу. — Господин Кальдмеер, вы узнаёте этих господ?
Кто-то не выдержал, присвистнул, что-то тихонько зазвенело. Сзади — впереди была тишина. Бермессер в адмиральском мундире, но без шляпы, перчаток и перевязи рыбьими глазами смотрел на Олафа. И рот у него тоже был какой-то рыбий, беззвучный и шевелящийся. Лица Ледяного фельпец видеть не мог, только разом напрягшуюся спину.
— Так, — прервал молчание Кэналлиец, — господа адмиралы кесарии друг друга узнали.
2
О том, что Ледяного не догадались еще разок огреть по башке и сунуть в тайник, Юхан жалел не переставая. С той самой минуты, когда отправленный в убежище старый болван вылез на палубу и по всей форме представился фрошерскому офицеру, всего-навсего пригласившему шкипера и еще троих по его, шкипера, выбору прокатиться к Вальдесу. Беды-то! Призовой партии на «Селезне» особо разжиться нечем, разве что пресловутые ружья прихватить, а Бешеный отродясь кильку не ловил. Расспросил бы и отправил восвояси, благо про что спрашивать было: флагман, берущий на абордаж родное торговое корыто, — это, господа селедки, не каждый день увидишь.
Темнить Юхан не собирался. Дескать, так, мол, и так: видели мы, как господин Бермессер, в штаны наложивши, драпали, вот и стали ему поперек горла. А что огрызались, так и кошка отмахиваться начнет, если в угол загнать. Добряк не сомневался, что через час-другой снова будет на «Утенке», и тут вылез Кальдмеер. Разумеется, Фельсенбург поперся за адмиралом, а Канмахер — за обоими. Фрошер от такого улова ошалел, но голова у него варила. Четверых забрал, а десятка три своих на кораблик пригнал. Теперь неприятностей не оберешься, и все потому, что контуженому умнику захотелось благородство почесать! Шкипер кипел как гороховый суп, но смотреть и слушать не забывал. Бермессера раньше он видел лишь издали, а Вальдеса не встречал вообще. Фрошер был хорош... В синем море в белой пене рифы тоже хороши, только налетать на подобную красоту упаси Торстен... Бермессера святой упасать не пожелал. «Утенка», к несчастью, тоже.
— Так, — сверкнул зубами Бешеный, — господа адмиралы кесарии друг друга узнали. Господин Кальдмеер, вам лучше присесть.
— Что вы собираетесь делать? — Ни садиться, ни улыбаться Ледяной не собирался. Юхану тоже было не смешно.
— Я собираюсь воздавать, или как оно там называется, — объяснил Вальдес. — Мы тут все моряки... Бросать без помощи тех, за кого в ответе, — гневить море и вести по своим следам беду. Не знаю, почему разыгрался тот шторм, но буря была непростой — возникла ниоткуда и ушла на север. По следу успевшей в гавань погани. Другие не успели... Для Талига все обернулось удачно, но сейчас я — марикьяре. Я знавал Доннера, и пусть бы его прикончили мои пушки или старость, но не чужая грязь...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
