Это был решительный поворот в позиции Николая: такая гласная декларация царя имела двойной смысл. Ее прямое назначение заключалось в том, чтобы дать гарантии, которых добивались крепостники, а формулировки Повеления, предписывающие Комитету держаться существа указа 1803 года, позволяли большинству использовать его для дальнейшего урезания преобразований. С другой стороны, Повеление демонстрировало ограниченность поддержки Киселева императором.
Вынужденный при последнем обсуждении вносить в документ изменения, уводившие его все дальше и дальше от первоначальной программы освобождения крестьян, Киселев попытался закрепить за правительством хотя бы контроль за содержанием добровольных соглашений крестьян с помещиками, утвердив его за своим ведомством. Внеся в марте такое предложение в Комитет, Киселев одновременно представил царю «экстракт» из него, где гораздо яснее выражено недоверие к дворянству и обоснована необходимость не допустить тяжелых для крестьян условий, которые, несомненно, будут ставить помещики.
Откровенные формулировки в «экстракте» свидетельствуют о том, что Николай I продолжал оставаться в курсе тактики Киселева. Не находя уже возможным открыто его поддерживать вопреки позиции большинства членов Комитета и всякий раз отступая перед ним, император вместе с тем не препятствовал попыткам Киселева удержать в готовящемся указе все, что возможно, из прежнего своего плана. Но сама эта двойственность, неопределенность поведения Николая предрешали победу реакционного большинства Комитета.
В итоге, завершая свою работу и готовясь представить царю проект указа и всеподданнейший доклад, Комитет сделал последний шаг к полному уничтожению первоначальных проектов (напомним — горячо одобренных Николаем): столь долго обсуждавшийся документ решено было превратить в министерскую инструкцию, совершенно необязательную даже как развитие указа 1803 г. Ясно, что к этому времени Киселев прекратил борьбу за осуществление своих намерений. Перед ним был единодушный Комитет, за ним — ничего.
Представляя императору подготовленные Комитетом документы, Васильчиков предлагал внести их на рассмотрение Государственного совета. Проект указа поступил в Совет 13 марта 1842 г. Примечательно, что, готовясь к обсуждению в последней инстанции указа даже в том резко измененном виде, до какого его довели в Секретном комитете, верховная власть не была уверена в беспрепятственном его утверждении. Поэтому Николай I счел нужным лично выступить на заседании 30 марта 1842 г. и официально заявить о своем отношении к проблеме.
Признав, что крепостное право есть очевидное зло, царь тем не менее тут же заявил, что «прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным» и даже помысел об этом «в настоящую эпоху» был бы просто «преступным посягательством на общественное спокойствие и на благо государства». Успокоив таким образом преобладавших в Совете консерваторов, Николай перешел к аргументам в пользу предложенного указа, который он рассматривал как «дорогу к переходному состоянию».
Главные достоинства указа, по его мнению, состояли в том, что он продолжал прежнее законодательство, исключал отчуждение в пользу крестьян земли и недвусмысленно заявлял, что «земля есть собственность не крестьян, которые на ней поселены, а помещиков». Для крестьян же выгода состояла в том, что они оставались «крепкими земле» и им не угрожало превращение в безземельных батраков.
Отражала ли речь Николая его истинные взгляды на крестьянский вопрос? Может быть, за время работы Комитета они действительно изменилась? Вряд ли это так. В этом проявилась лишь раз и навсегда избранная им линия поведения. Ведь и ранее, ведя далеко идущие интимные беседы с Киселевым, император в своих официальных заявлениях был крайне осторожен и ни в какой мере не связывал себя результатами этих частных бесед. Столкнувшись же с полным неприятием сановной бюрократией разработанных Киселевым планов решения крестьянского вопроса, он решительно примкнул к ее позиции. А так как, несмотря на всю секретность, слухи о каком-то готовящемся преобразовании все же разлетелись по стране, тревожа крепостническое большинство помещиков, то Николай, прекрасно помнивший о роли дворянства в решении вопроса о российском престоле в XVIII и начале XIX века, отступил вполне сознательно.
Заметим, однако, что прямого отказа от перспективы изменений в помещичьей деревне в речи императора тоже не было. И если учесть, что вплоть до 1848 года возникали новые Секретные комитеты, по частям занимавшиеся проблемой крепостного права, то можно утверждать, что Николай только в последние свои годы окончательно оставил мысль об изменении положения крепостных крестьян.
Внешняя политика
Приоритеты во внешней политике Российской империи Николай обозначил сразу же после своего вступления на престол. Для этого ему не требовалось много времени — после Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов центр тяжести внешнеполитических усилий был перенесен с Запада на Восток. Оттоманская империя явно клонилась к упадку, и казалось, что давняя мечта России — установить контроль над Босфором и Дарданеллами, обеспечив тем самым свободный выход из внутреннего Черного моря, что, безусловно, отвечало экономическим интересам страны, — близка к осуществлению.
Принимая в начале 1826 г. европейских дипломатов, Николай I прямо заявил: «Брат мой завещал мне крайне важные дела, и самое важное из всех: восточное дело». И выдержав паузу, продолжил: «Я непременно должен положить скорый конец этому делу». Однако, хотя в продвижении России на Восток в царствование Николая I был достигнут ощутимый прогресс, полностью осуществить свои намерения ему так и не довелось. В этом стремлении России противостоял мощный соперник. Подчинив Индию, Англия была намерена продолжать распространять свое влияние все дальше и дальше, ведя активную политику на Ближнем Востоке и Кавказе.
В 20— е гг. Англия приобрела существенные преимущества в отношениях с Ираном. Этому способствовали крупные денежные суммы, которые английский посланник при шахском дворе Д. Макдональд, не смущаясь, выплачивал окружению шаха. Командующий русскими войсками на Кавказе А. П. Ермолов прямо писал Николаю, что «англичан прикрепляют к персиянам деньги, кои они большими суммами расточают между корыстолюбивыми министрами и вельможами, а сии, во зло употребляя слабость шаха, наклоняют его в их пользу…». Англичане вооружали иранскую армию, обучали солдат и провоцировали военный конфликт Ирана с Россией. Весной 1826 г. условием выплаты значительных субсидий, о которых шах давно просил англичан, стало начало военных действий против России.
Не устояв от соблазна и стремясь захватить Тифлис и вместе с ним всю Грузию, а далее овладеть Северным Азербайджаном, шах направил в глубь Закавказья 60-тысячную армию. Военные действия продолжались до начала 1828 г., когда русские войска приблизились непосредственно к Тегерану, одержав в ходе военных действий ряд убедительных побед над иранскими войсками.
10 февраля 1828 г. был подписан Туркманчайский мирный договор (составленный, как известно, А. С. Грибоедовым, который позднее был убит в Тегеране). По этому договору Иран отказался от всех своих территориальных притязаний и признал, что территория Восточной Армении, занятая русскими войсками, отныне принадлежит России.
Окрыленный успехом, Николай решился на следующий завоевательный шаг, начав войну с Турцией. Оттоманская империя сама дала повод для этого, расторгнув в одностороннем порядке все ранее заключенные договоры с Россией. Николай рискнул вступить в конфликт с Англией, Австрией и Францией, которые, конечно, резко протестовали против односторонних действий России, опасаясь быстрого разгрома Турции. Однако война затянулась. В 1828 г. не удалось, как планировалось, овладеть Константинополем, и России пришлось выдержать серьезный дипломатический натиск своих европейских партнеров, не на шутку встревоженных возможностью того, что Россия одна будет решать судьбу Турции. Однако внутренние противоречия между европейскими государствами оказались слишком сильными, и антироссийская коалиция, к чему так стремился Меттерних, не состоялась.
В 1829 г. военные действия были продолжены весьма успешно. К концу лета русские войска овладели Адрианополем и остановились в 60 километрах от Константинополя.
Встал вопрос о том, что делать дальше. Был создан специальный Секретный комитет, который после долгого обсуждения пришел к выводу, что выгоды сохранения Оттоманской империи в Европе превышают его невыгоды. Николай не решился захватить Константинополь, опасаясь окончательно испортить отношения с Англией, Австрией и Францией. 2 сентября 1829 г. в Адрианополе был подписан мирный договор, по которому Россия получила дельту Дуная и все морское побережье Кавказа от Анапы до Поти, включая Абхазию и Менгрелию, а также Ахалцихскую область. Были расширены автономия Сербии, Валахии и Молдавии, а также Греции, через полгода вообще ставшей независимым государством. Но даже эти довольно скромные результаты победы вызвали раздражение в Европе. Англия грозила разрывом дипломатических отношений, а Меттерних назвал Адрианопольский мир «несчастием».
