Неделю спустя после благополучного разрешения Берлинского кризиса Иванов встретился с сэром Годфри Николсоном на приеме в советском посольстве по случаю национального праздника СССР — дня 7 Ноября.
— Поздравим друг друга, кэптен, — обратился к советскому разведчику его партнер по посредничеству между Вашингтоном и Москвой, протягивая бокал с шампанским.
— С чем? — поинтересовался Иванов. — С годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции?
— Никак нет, кэптен, — рассмеялся довольный собой сэр Годфри, — с желанным миром, который недавно завоеван. Теперь нам не грех и немного отдохнуть.
— Ну, что касается меня, до отдыха мне, увы, еще далеко, — заметил Иванов в ответ. — Завтра еду в командировку в Шотландию. Опять, знаете ли, неотложные дела.
— В Шотландию, говорите? — переспросил сэр Николсон. — Прекрасно. У меня там небольшой заводик есть. Не сочтите за труд, заезжайте туда. Вам будут рады.
— А что за заводик? — поинтересовался Иванов.
— Да так, одно старинное производство. Вот вам адрес. Остановитесь там по дороге. Не пожалеете.
Указанный сэром Годфри городок оказался Иванову по пути, и он заехал на предприятие Николсона. Старинное производство было ликеро-водочным заводом. Его руководство, узнав о том, что гость — это мистер Иванов, приглашенный сэром Годфри, устроило для него прием не хуже, чем персидскому шаху. Заводик-то, как выяснилось, был давней собственностью британского парламентария. А джин, который на нем готовили и разливали, был, пожалуй, ничуть не хуже знаменитого «Гордона». Поэтому гость не очень сопротивлялся, когда на дорожку в багажник его машины гостеприимные хозяева уложили полдюжины ящиков этого зелья.
В результате ближайший уик-энд большая часть сотрудников советского посольства в Лондоне дегустировала джин сэра Годфри Николсона, которым Евгений Михайлович щедро угостил своих коллег по работе. Напиток был оценен по достоинству — так же высоко, как и сотрудничество Иванова с британским Эм Пи.
Глава 25
Пол Гетти — скряга
Чем шире и активнее становились контакты Иванова с Уардом, тем сильнее зрело у советского разведчика желание чем-то порадовать своего доброго гения. Ведь не кто иной, как Стивен Уард закладывал фундамент чуть ли не каждого успеха Иванова, открывая ему двери в дома высокопоставленных чиновников и в коридоры власти английского истеблишмента.
Евгению, естественно, не хотелось, чтобы однажды Стивен вдруг сменил милость на гнев и их дружба прекратилась. Хотелось как-то укрепить сложившиеся отношения, чтобы интерес Уарда к скромной персоне русского военного не ослабевал. Порой такое желание доводило до курьезов.
Как-то в Кливдене, в саду Спринг-коттеджа, ему пришла на ум одна оригинальная идея. В тот день он помогал Уарду, как мы помним — обожавшему свой сад, мостить дорожку от дома к реке.
— Как бы ты посмотрел, Стив, если бы я кое в чем нарушил английский порядок в твоем саду и сделал его, так сказать, немного русским? — предложил Евгений.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался столь неожиданным предложением Стивен Уард.
— Ну, знаешь, пройдет время, я уеду в Россию, а сад, возделанный нами, останется как память, — пояснил Евгений свою мысль, понимая, что выглядит, наверное, немного сентиментальным.
— Отлично! — возликовал Стивен. — Так тому и быть. Отныне и вовек я нарекаю эту возведенную нами каменную дорожку «русскими ступеньками» к английской Темзе. Можно, если хочешь, и табличку поставить.
Польщенный, Иванов продолжал:
— Я не дорожку имел в виду, — немножко смущенно сказал он, — а сад.
— А что растет в вашей стране, какие растения и цветы? — спросил Стив.
Женя рассказал ему о том, что еще не забыл из школьного курса физической географии и ботаники.
Воодушевленный, Стивен Уард тут же предложил план ближайших действий: какие растения и где купить, какой грунт и откуда привезти, какую перепланировку в саду сделать и так далее.
Совместный труд на пользу мелкого английского арендатора доктора Уарда — а Женя, конечно же, знал, что его друг получил этот клочок земли и Спринг-коттедж от лорда Астора за символическую плату в один фунт стерлингов годовой аренды, — скрепил англо-советскую ботаническую дружбу щедро пролитым потом и трудовыми мозолями на руках обоих садовников.
Зная, что англичане — законники до мозга костей, Евгений Михайлович предложил Уарду, прежде чем начинать перестройку кливденского сада, запросить благосклонное разрешение на их маленький проект у законного землевладельца — лорда Астора.
— Чтобы вести себя должным образом, — пояснил он свою мысль, стараясь при этом словесно походить на старика Билли, — человек должен знать как касающиеся его правила, так и принадлежащие ему права. Ведь только обостренное сознание собственных прав можно назвать действительно английской чертой.
По улыбке Уарда Иванов почувствовал, что его лицедейство возымело должный успех, и продолжал в том же духе свой диалог:
— «Бог и мое право» — гласит девиз на Британском государственном гербе, хотя черт его знает, по какой традиции он до сих пор пишется на французском языке. Этот девиз означает, что понятие прав и понятие правил неотделимы друг от друга. Свобода личности и законопослушание — это две стороны одной медали.
Стивен оценил театральные способности своего русского друга, но посоветовал никому, кроме него самого, не показывать пародии на достопочтенного лорда Астора.
— Я бы не хотел потерять этот коттедж из-за какого-то острослова, который вдобавок еще и «комми», — полушутливо заявил он и добавил: — Наше счастье, что здесь сейчас нет Билли. Если б он только услышал эти насмешки над собой, англо-советские отношения оказались бы под угрозой.
Евгений дал слово сконцентрироваться на садовом, а не на театральном творчестве.
— В конце концов, это ты таскаешь меня по театрам и приучаешь к повадкам своих приятелей-актеров. Тут невольно заразишься и начнешь подражать достопочтенным окружающим, — не без иронии попытался оправдаться Иванов.
Действительно, незадолго до их работ по ландшафтному дизайну Стив чуть ли не силой затащил его в лондонский «Комеди-театр», что на углу Лестер-сквера и Пентон-стрит. Доктора Уарда попросили помочь какой-то театральной звезде, сваленной приступом радикулита и неспособной играть в спектакле. К шумной радости артистов труппы он воскресил злополучного актера для творческой работы после получасового колдовства над измученной болью поясницей суперзвезды. Пока Стив трудился в поте лица, Евгения Михайловича, как друга лекаря, развлекали лучшие комики театра, в перерывах между шутками обучая простейшим приемам пародирования.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
