— Арваль и Тальвег займутся трассой вместе с Голготом. Я подправлю, если необходимо, в зависимости от того, что мы найдем в Аэробашне.
— Когда ты планируешь туда идти, Ороси?
— Сейчас. Сов пойдет со мной. Но нам нужен будет Эрг, чтобы попасть внутрь. Башня охраняется.
— Я думал, ты имеешь доступ к башням аэрудитов, ты же аэромастер!
— Не к этой, Пьетро. Экзарх отказал мне в доступе, как только мы прибыли в Альтиччио. Я попробовала войти, но меня сразу выпроводили!
— Это недопустимо! Почему ты нам не сказала?
— Испытания на тот момент были важнее. К тому же я думала, что у меня еще будет время…
Аэрофареол был для любого скриба сродни мифу. Ороси была со мной в тот вечер, в Шавондаси, когда мы поняли, что Легкая эскадра ушла, не дожидаясь нас, когда я распечатал письмо от Нушки, эту легкую, бессодержательную прощальную записку, фривольную и краткую, лишенную всякого волокна, из которого я мог бы нить за нитью, упрямым рукодельцем, в память о нас двоих, в будущее, где ее никогда не будет, сплести на свой манер память о нашей истории. Ороси не пыталась меня утешить
306
напрямую, в ней было слишком много такта и элегантной чувствительности. Она предпочла рассказать об Аэробашне, о том, что в ней содержалось, она пообещала взять меня с собой. И сегодня сдержала слово, она…
Мы очень сблизились за последние несколько месяцев, по большей части благодаря принятому ей на Лапсане решению научить меня всему тому, что она знала о ветре и хронах. Мы провели множество интереснейших бесед и глубокомысленных разговоров. И хотя весь мой опыт был либо чисто эмпирический, либо вычитан из контржурналов, попадавших мне в руки, все же он дополнял знания Ороси, многим более точные по части аэрофизики ветра, и ее кинетический подход к изучению хронов, в то время как я ориентировался по эффектам метаморфоз.
За эти несколько месяцев я научился смотреть иначе на Ороси. Мне удалось пробиться сквозь видимый налет строгости, который немало отталкивал других и в котором она сознательно себя запирала. Я научился вернее слушать тембр ее ясного голоса, вернее чувствовать по внезапной скованности всегда легких движений, что ее задевает, что ранит. По тому, как она убирала по утрам свои длинные черные волосы, какую бабеольку выбирала, по степени ее заботы о группе, в особенности о девочках, по ее порой лобовой, порой косвенной или ироничной твердости по отношению к Голготу, — по всему этому я научился определять, в каком она настроении и когда я могу проявить нежность, а когда лучше не стоит. У нее, у нас, проскальзывали жесты, моменты мягкости, которые наверняка ничего не значили, не предполагали, что между нами что-то есть, но говорили о нашем согласии, о нарастающем понимании друг друга с полуслова, о нашем единении и интеллектуальном, и эмоциональном.
— Сколько входов в башню?
305
— Один.
— Всего один?
— Да, главный вход. Он находится в двадцати метрах над рекой. В этом месте башню описывает кольцо в два метра шириной и платформа перед дверью, небольшая, на такую даже баркарола не станет.
— И два охранника?
— Да. Днем и ночью.
— И ни одного другого входа? Может, где-то окошко, люк, выход на крышу? Балкон?
— Насколько я смогла рассмотреть при полете над ней — ничего нет. Ось ветряка зацементирована прямо в камни, а звук выходит по трубам органа, через стены.
— И как я, по-твоему, могу туда войти, не уложив охрану? Ты меня просишь о невозможном, Ороси! Башня круглая? Из чего она?
— Круглая, да, но из чего не знаю. Выглядит странно, неоднородно. Я заметила аркоз, серый гранит, блоки шлифованного мрамора, кирпича и даже немного дерева в некоторых местах. Похоже на мозаику, на какую-то причуду, как будто у них камня не хватило при стройке.
x ![]()
Эрг посмотрел мне прямо в глаза. У него на шее было два пореза и свежий след от сильного удара на щеке. Лицо его оставалось закрытым все время, что я говорила. Но теперь что-то в нем изменилось, со лба ушло напряжение, волна пустила морщинку вокруг глаз. Он о чем-то задумался, потом почти улыбнулся и вдруг снова напрягся:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Есть только один способ. Если ты непременно хочешь сделать все по-тихому…
— Это обязательное условие, Эрг.
— Придется разобрать каменную кладку в стене.
— Ты серьезно?
304
— Не серьезно. Только если ты хочешь попасть в слепую башню не через входную дверь и не подняв при этом тревогу, то интересно, как ты это сделаешь? Тут два варианта: разобрать или крышу, или стену!
— А почему тогда не крышу?
— Потому что я эту крышу с полета видел, она слишком светлая, на ней любое темное пятно будет видно с верхних башен. Если подняться по стене на шестьдесят метров с противоположной от входа стороны, можно будет разобрать кладку так, чтоб меня никто не заметил. Прямоугольника тридцать на шестьдесят будет достаточно. Я уже раньше это делал. Первый блок вытащить сложнее всего, остальные нужно потом просто протолкнуть внутрь. (…) Так, ладно. Я пошел. Поставлю помеху внизу башни и в атаку.
— Помеху?
— Да, маленький ветрячок, от него такой гвалт стоит, будто собаки лают. Вернусь за вами через полчаса максимум. Подниму вас наверх.
— А ты пешком, что ли?
— Я ж не буду там полчаса с крылом торчать! Возьму его, чтобы вас поднять. А пока так взберусь…
— Шестьдесят метров вверх по стене? С голыми руками?
— А ты что хочешь, чтоб я там концерт из карабинов устроил?
) ![]()
Эрг вышел, не дожидаясь нашего ответа. Думаю, наша просьба его, мягко говоря, не порадовала. Он бы, конечно, предпочел остаться здесь, рассказывать свои истории и попивать пиво, чем отправляться на очередное рискованное задание, да еще и с установкой, которую терпеть не мог: работать без шума. Но он все сделал. Когда он
303
вернулся за нами, то просто молча зацепил Ороси за свою обвязку и тут же взлетел, а через четыре минуты уже вернулся за мной. Бесшумное крыло взмыло над невысокими башенками и дугой перенеслось на верхнюю треть Аэробашни, которая в это время выглядела как огромный монолитный блок. Дыра, которую он проделал в стене, была настолько узкая, что я даже не сразу ее заметил. Затем из отверстия показалась рука Ороси, Эрг перевернул меня и в горизонтальном положении запихнул внутрь головой вперед.
— Заставьте назад камни, я смываюсь! — шепнул он и исчез, прежде чем я успел поблагодарить его знаком.
Действуя на ощупь, мы наспех заложили отверстие камнями. Внутри воцарилась кромешная темнота. Мы шли по паркету, держась за руки. От непрерывного воркования лопастей наверху фареола тишина здесь делалась еще гуще. Ороси сначала долго вслушивалась в каждый шорох, потом наконец успокоилась и решила зажечь свой стеклянный шар. Она уложила его в нечто вроде гнездышка из волос в шиньоне, зажгла другой и протянула мне. Мы должны были оказаться в библиотеке. Каменная лестница по диагонали прочерчивала стену, поднимаясь к верхнему этажу, на противоположной стене такая же лестница вела вниз. Пространство зала занимали три веленевых кресла, покрытых надписями, выполненными вручную. Помимо них не было ни мебели, ни полок. Ни следа книг.
— Давай поднимемся. Это, наверное, читальный зал — прошептала Ороси.
На следующем этаже оказался такой же пустой зал, если не считать четырех сшитых из велена кресел и журнального столика. Пригнувшись, я заметил на паркете знаки. На нескольких параллельных дощечках были выжжены партитуры сламино, который я узнал без особого
Эрг посмотрел мне прямо в глаза. У него на шее было два пореза и свежий след от сильного удара на щеке. Лицо его оставалось закрытым все время, что я говорила. Но теперь что-то в нем изменилось, со лба ушло напряжение, волна пустила морщинку вокруг глаз. Он о чем-то задумался, потом почти улыбнулся и вдруг снова напрягся:
Эрг вышел, не дожидаясь нашего ответа. Думаю, наша просьба его, мягко говоря, не порадовала. Он бы, конечно, предпочел остаться здесь, рассказывать свои истории и попивать пиво, чем отправляться на очередное рискованное задание, да еще и с установкой, которую терпеть не мог: работать без шума. Но он все сделал. Когда он