И чем ожесточенней приходилось партии в дальнейшем сражаться против уклонов и загибов, против разномастных оппозиционеров и перерожденцев, тем сильнее, мощнее на всю страну звучал голос Кирова, непоколебимого ленинца.
Он говорил на XV съезде ВКП(б):
— Можно, конечно, все утверждать, можно какие угодно ошибки найти, можно бичевать Центральный Комитет по поводу того или другого недостатка, но сейчас доказывать то, что нам хотят доказать, что единственным наследником великого учителя — Ленина — является Троцкий, я думаю, что ни один сколько-нибудь честный рабочий, ни один партиец ни на одно мгновение не могут эту действительно невозможную мысль допустить…
Каждый рабочий понимает, что когда нам говорят о недостатках, недочетах и пр., то мы, может быть, болеем во сто раз больше, чем товарищи из оппозиции, по поводу недостатков, недочетов и извращений в нашей работе и практике. Но мы знаем вместе с нашими рабочими: то, что пять лет назад являлось пропастью, разорением, нищетой, нуждой и голодом, теперь сменяется достижениями, которые могут удивлять не только европейских рабочих, являющихся нашими друзьями по самой своей природе, но и кое-кого другого…
Для того, чтобы нам успешно, без помехи продолжать наше дело, для того, чтобы нам пожелать, посочувствовать и по чувству человечества не трепать нервов представителей оппозиции, я думаю, на теперешнем XV съезде надо действительно доделать то, что не было доделано на XIV съезде партии: нашу оппозицию нужно отсечь самым решительным, самым твердым и самым беспощадным образом… Все то, что путается под ногами, что колеблется и сомневается, должно быть оставлено в исторической пропасти, а нам с вами дорога только вперед и только к победам!
На XVI съезде, за две недели до избрания Кирова в члены Политбюро, снова прозвучал его голос:
— Генеральная линия партии заключается в том, что мы осуществляем крепкий курс на индустриализацию нашей страны, на основе этой индустриализации мы проводим перестройку нашего сельского хозяйства на началах обобществления, коллективизации…
Правые выступили совершенно открыто и решительно против взятых партией темпов индустриализации страны. Их проповедь «равнения на узкие места», снижения темпов индустриализации в конечном итоге неизбежно привела бы к срыву индустриализации страны и ее социалистического преобразования…
Партия не пошла по этому пути. Партия взяла еще более решительный курс на осуществление своих ленинских лозунгов и развернула напряженную борьбу с правыми оппортунистами…
У нас принято думать, что троцкизм — это неизбежное скатывание в лагерь контрреволюции. Это верно, но верно также и то, что правооппортунистические дела, если на них настаивать по-серьезному, могут завести весьма и весьма далеко, откуда выбраться будет чрезвычайно трудно…
На XVII съезде ВКП(б):
— Миллионы рабочих, с ними в союзе еще большие миллионы крестьян во главе с твердой, железной, стальной ленинской партией пошли в бой. В этом бою, товарищи, нам пришлось потерпеть немало отдельных неудач и невзгод, но в итоге мы вышли к XVII съезду партии на такие новые победные высоты, что все эти изъяны и все эти недочеты стушевываются перед величием наших побед… Впереди еще очень много хлопот и забот для всей партии, для каждого из нас и для всего рабочего класса. И может еще случиться, что кое-кому, отдельным товарищам, а может быть, отдельным группам снова придется кое в чем разочароваться; это не исключено… То, что мы победили, то, что сейчас эти разбитые оппозиционеры пытаются всячески подладиться к нашим победам, это еще ни в какой степени, товарищи, не снимает с порядка дня вопроса о том, что нам и впредь нужно беречь чистоту и неприкосновенность генеральной линии нашей партии.
Как и в борьбе за ленинское единство партии, год от года возрастала роль Кирова в развитии промышленности. Особенно ощутимо это было, разумеется, на одном из решающих участков социалистической индустрии, на ленинградском ее участке.
Уже в начальную пору работы в Ленинграде, пока велись сражения с «новой оппозицией», Киров увидел многое такое, чего до него не видели или видели, но неправильно истолковывали. Этот крупнейший промышленный центр застыл на распутье. Никто не представлял себе точно, в каком направлении он должен развиваться. Сомневались, стоит ли вообще развивать его.
— Считалось, что у города нет будущего, — вспоминал впоследствии Иван Федорович Кодацкий, председатель Ленсовета.
— Оппозиционеры с их фальшивыми гимнами городу революции думать не думали о его будущем, хотели превратить Ленинград в памятник его былому величию, в иждивенца страны, — добавлял Борис Павлович Позерн, старый большевик, ведавший в обкоме ВКП(б) пропагандой и агитацией.
— Кирову обязаны мы тем, что ленинградская промышленность стала арсеналом индустриализации страны, — говорил Михаил Семенович Чудов, второй секретарь обкома ВКП(б).
Доводы против развития ленинградской промышленности не высасывались из пальца. Империалисты готовились к нападению на СССР, и первый удар мог прийтись по Ленинграду, пограничному городу. Ни сырья, ни топлива своего он не имел. Металл доставляли издалека. Доставляли издалека в свое время не только металл — импортировали детали машин и приборов. Каменный уголь петербуржцы зачастую называли кардиффом. И неспроста: антрацит получали из Англии, через порт Кардифф.
Прежние импортные связи нарушились, ухудшились или вовсе оборвались, и некоторые ленинградские предприятия действовали вполсилы, искали заказы.
В 1924 году сильное наводнение нанесло городу огромный ущерб. Года через два многие улицы еще оставались непроезжими. Пострадали и дома, да их и не ремонтировали давно. На Выборгской стороне сохранилась лишь половина довоенного жилого фонда, теснота донимала рабочих и за Нарвской заставой. Чтобы устранить последствия наводнения, требовалось лет пять. В довершение всего кормить Ленинград было труднее прежнего. Отъединялись, стали иностранными государствами Финляндия, Эстония, Латвия и Литва, снабжавшие при царизме Петербург продуктами питания.
Советская страна располагала скудными средствами, и выходило, будто целесообразно вкладывать их лишь в районы, богатые сырьем и топливом, удаленные от внешних границ, а слишком рассчитывать на Ленинград нечего и незачем.
В пору было напомнить то, что Сергей Миронович говорил в 1924 году:
— Мы, как настоящие большевики, должны налечь на промышленное хозяйство как следует. Правда, мы народ еще не особенно искушенный в этом деле, мы пока только каменотесы, а не архитекторы государственного строительства… У нас в одном случае получается широко, а в другом — штанов не из чего сшить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
