Пратачулторн нахмурился. Сосредоточился, словно хотел ухватить логическую нить рассуждений. Она чувствовала напряжение всех его умственных сил, старание... но не получилось. Он сморщился и снова плюнул.
– Какой вздор! Покажите мне мертвых птиц. Вот такую монету я могу сосчитать. Набросайте их грудой до верха этой клетки, маленькая мисс посольская дочь, и в таком случае, когда я отсюда вырвусь, вы, возможно, только возможно, останетесь в живых.
Атаклена вздрогнула. Тщетно пытаться убедить такого человека. Этого пленника следовало держать под воздействием наркотиков либо убить. Но она не могла сделать ни того, ни другого, не могла втягивать послушных ей шимпов в преступление.
– До свидания, майор, – сказала она, повернувшись, чтобы уйти.
Он не стал кричать ей вслед. Немногословно делало его угрозы более страшными и правдоподобными.
Атаклена по тайной тропе горного отрога вышла из долины, и двинулась мимо вечно парящих и шипящих теплых источников. На вершине она убрала щупальца, чтобы их не раздувал ветер. Небо почти безоблачно, но в воздухе пыль далеких пустынь.
На ветке висел парашютик плюща с семенной коробочкой, принесенный с какого-то поля. К счастью, осенний перенос спор пошел полным ходом еще за два дня до провозглашения перемирия. Этот факт может оказаться весьма существенным.
Ей было не по себе; такое она испытывала частенько с той ночи ужасных снов незадолго до восхождения на эту же вершину, где она и вырвала у отца наследство.
«Должно быть, снова испытывают гиперпространственный шунт».
Она уже знала, что первый приступ кошмаров совпал у нее с первым испытанием новой установки захватчиков. Потоки неустойчивой вероятности распространились во всех направлениях; чувствительные к ним ответили странной смесью кошмаров и своеобразного веселья.
Не похоже на обычно педантичных губру и подтверждает сообщение Фибена про серьезные проблемы в руководстве врага.
Поэтому в тот вечер тутсунуканн обрушился так неожиданно и свирепо? Значит, эта высвободившаяся энергия ответственна за ужасающую силу ее контакта с'уструтууна с Утакалтингом?
Могут ли первое и последующие испытания установки объяснить, почему гориллы ведут себя так необычно?
Атаклена чувствовала неподдельный ужас и беспокойство. «Скоро, – подумала она. – Скоро кульминация».
Она была уже на полпути к своей палатке, когда из леса вдруг выбежали двое запыхавшихся шимпов и заторопились к ней.
– Мисс... мисс... – выговорил один. Слышалось тяжелое дыхание другого.
Она кеннировала их страх, и это вызвало мгновенный поток гормонов; он чуть замедлился, когда она поняла, что этот страх вызван не угрозой нападения врага. Что-то другое чуть не свело их с ума от ужаса.
– Мисс Ат...таклена, – выдохнул первый шимп. – Идемте быстрей!
– В чем дело, Петри? Что случилось?
– Риллы. Мы не можем с ними справиться.
«Вот как», – подумала она. Уже с неделю негромкое немузыкальное пение горилл доводило шимпов до нервных припадков. – Что они сейчас делают?
– Уходят! – с болью выкрикнул второй шимп.
Она заморгала.
– Что? Повтори!
Карие глаза Петри были полны изумления.
– Они уходят. Просто встали и пошли! Идут к Синду, и их невозможно остановить!
Глава 82
УТАКАЛТИНГ
За последние дни их продвижение к горам заметно замедлилось. Все больше и больше времени Каулт проводил, разглядывая каменные орудия... и споря со своим спутником тимбрими.
«Как быстро меняется положение», – думал Утакалтинг. Он долго и напряженно старался довести Каулта до этого состояния подозрительности и возбуждения. А теперь с печалью вспоминал их прежнюю дружбу, долгие ленивые дни неторопливых разговоров и воспоминаний, дни общего изгнания, какими бы раздражающими они тогда ему ни казались.
Конечно, в то время он полностью был самим собой и мог смотреть на мир глазами тимбрими сквозь смягчающую вуаль воображения.
А теперь? Утакалтинг знал, что дома его считали слишком мрачным и серьезным, а сейчас, вероятно, сочли бы калекой. Может, лучше умереть?
«Слишком многое я потерял», – думал он, в то время как Каулт что-то бормотал про себя в углу убежища. Снаружи сильные порывы ветра раскачивали степную траву. Лунный свет падал на вершины холмов, подобных медлительным океанским волнам, поднятым бурей.
«Неужели ей действительно нужно было отобрать так много?» – думал Утакалтинг, хотя на самом деле это его уже не тревожило.
Конечно, Атаклена вряд ли отдавала себе отчет, когда той ночью потребовала выполнения обета, данного родителями. Создавать с'устру'туун не учат специально. Способ, такой драматичный и так редко используемый, невозможно описать простыми словами. И по самой своей природе с'устру'туун – это нечто, совершаемое только раз в жизни.
Однако сейчас, мысленно оглядываясь назад, Утакалтинг вспомнил то, чему в свое время не придал значения.
В тот вечер он чувствовал жуткое напряжение. Уже задолго до этого начал беспокоиться и ощущать потоки такой энергии, как будто сквозь горы прорывались полуглифы невероятной силы. Возможно, этим объясняется необыкновенная мощь призыва дочери; видимо, она черпала из какого-то внешнего источника.
Припомнилось и то, что та буря,с озданная ее с'устру'туун, не все отобранное у него унесла Атаклене!
Странно, как он до сих пор не додумался. Сейчас Утакалтингу смутно казалось, что часть его сущности миновала ее, но он и представить себе не мог, в каком направлении. Может, к тому самому источнику энергии, который он ощутил раньше. Может быть...
Утакалтинг слишком устал, чтобы создавать рациональные теории. «Кто знает? Вдруг ее привлекли гартлинги?» Дурацкая шутка, не стоящая даже легкой улыбки, но все же, раз он способен иронизировать, не все еще потеряно.
– Теперь я уверен в этом, Утакалтинг. – Повернувшись, теннанинец говорил негромко и убежденно. Он отложил прибор, сооруженный из остатков разбитой яхты.
– В чем уверен, коллега?
– Уверен в том, что наши подозрения не безосновательны! Смотри.
Данные, которые ты сообщил, твои записи помогли мне настроить детектор, и теперь я обнаружил нужный резонанс.
– Правда? – Утакалтинг не знал, как быть. Он не ожидал от Каулта доказательств существования мифического животного.
– Я знаю, мой друг, – сказал Каулт, поднимая массивную, обтянутую плотной кожей руку. – Ты боишься, что мои эксперименты привлекут к нам внимание губру. Не волнуйся, я использую очень узкую полосу и отражаю свой луч от ближайшего спутника. Маловероятно, чтобы источник моего слабого луча локализовали.
– Но... – Утакалтинг покачал головой. – Что ты ищешь?
Дыхательные щели Каулта раздвинулись.
– Определенный тип мозгового резонанса. Это чисто технические соображения, – сказал теннанинец. – Соотносится с тем, что я читал в твоих записях об этих гартлингах. Судя по данным, мозг этих предразумных существ не должен очень отличаться от мозга землян и тимбрими.
Утакалтинг поразился, с какой быстротой и энтузиазмом Каулт использовал сфабрикованные данные. Его прежняя сущность, наверное, ликовала бы.
– И что же? – спросил он.
– Вот что... позволь объяснить на примере. Возьмем людей...
– Давай, – вставил Утакалтинг скорее по привычке, без всякого энтузиазма.
– ...земляне использовали лишь один из множеств путей постепенного достижения разума. Они использовали мозг в виде двух отдельных частей, позднее слившихся в одну.
Утакалтинг моргнул. Его собственные мозги едва шевелятся.
– Ты... ты говоришь о двух относительно независимых полушариях человеческого мозга?
– Да. Иногда эти половинки подобны друг другу и избыточны, но в определенный момент они распределяют между собой работу. Особенно это заметно у их клиентов-неодельфинов. До появления губру я изучал данные о неошимпанзе, которые во многом подобны своим патронам. Люди еще на самых ранних стадиях возвышения попытались соединить мозг предразумных в единое сознание. До этих попыток неошимпанзе испытывали состояние, называемое «двухпалатностью»...
Каулт продолжал говорить, речь его по-прежнему изобиловала специальными терминами, и вскоре Утакалтинг перестал его слушать.
Подробности мозговых функций заполнили их убежище густым туманом.
Утакалтингу очень хотелось создать глиф, выражающий его скуку, но у него не хватало сил даже пошевелить щупальцами.
– ...и поэтому резонанс указывает, что поблизости, в пределах досягаемости моего прибора, имеется существо с двухкамерным мозгом.
«А, да», – подумал Утакалтинг. Еще в Порт-Хелении, в пору создания им хитроумных планов, он заподозрил, что Каулт может оказаться изобретательным. Это и было одной из причин выбора Утакалтингом в помощники шимпа с явными признаками атавизма. И сейчас Каулт находит следы бедного Джо-Джо, отсталый мозг которого похож на мозг невозделанных невозвышенных шимпанзе столетия назад. Джо-Джо, несомненно, сохранил признаки этой «двухпалатности», о которой говорит Каулт.
