— Эй, ты чего?
Осторожное касание плеча. Эния дернулась, скидывая его руку, и зарыдала громче.
— Забирай еду и уходи. — Проговорила она, глотая слезы и не отрывая подушку от лица.
— Э…н…и…я. — На распев произнес он ее имя. — Не плачь, пожалуйста. Я… — Он осекся. — Я не знаю, чем обидел тебя на этот раз, но прости за все. Я не хотел.
Она села, зло шмыгнув носом и вытирая лицо ладонями.
— Ты, действительно обидел меня и очень сильно. А вот чем, не узнаешь, пока не поумнеешь. Тебе полезно побыть в шкуре вечно последнего в списке.
С этими словами она удалилась в ванную. Ей нужно было успокоиться, до того как она спустится к ужину. Иначе родители сразу почувствуют ее состояние, и Аликаю попадет за то, что посмел ее расстроить. Оставшись одна, она не стала подавлять горестный вздох. Сколько она себя помнила, ей всегда приходилось держать свои эмоции под контролем, поэтому о ней сложилось мнение, что она отчаянная сорвиголова, с вечной улыбкой на лице. Никто на свете, даже ее мать, не знали, каким трудом ей удается поддерживать внешний оптимизм, при том, что от рождения она была скорее робкой мышкой, чем львицей. Ей постоянно приходилось балансировать на грани собственной личности и одетой маски. Ведь тех, кто посмел хотя бы взглядом, обидеть единственное дитя двух самых могущественных людей современности, ждала страшная кара. Со временем она научилась вести себя так, что вызывала у всех без исключения людей только симпатию, и то полностью избежать обид не удавалось. И тогда она научилась прятать их так глубоко, что никто по ее виду не догадывался, что она прячет в глубине своего сердца.
Приняв душ и вытершись насухо, Эния накинула халат и села за туалетный столик, по распоряжению матери уставленный самыми лучшими средствами по уходу за телом, любимыми духами и неяркой косметикой. Все было подобрано с величайшим вкусом и оставляло ее полностью равнодушной. Все равно, такой как Элеонора ей никогда не стать, так зачем стараться.
Эния посмотрела на себя в зеркало. Она знала, что не унаследовала ослепительную красоту матери. Признав сей факт как данность она по переживала немного, как же без этого, а потом бросила сие неблагодарное занятие, больше не зацикливаясь на своей внешности. Не уродина и ладно.
На нее из зеркала, настороженно смотрело ее отражение. Будучи от природы невысокой и хрупкой, Эния была по юношески худощава, правда грудь была и это уже хорошо, что до всего остального, то мать успокоила, заверив, что когда придет пора, все округлости и выпуклости окажутся на своих местах. Из-за того, что большую часть жизни она провела на юге, ее кожа была темной от загара, от чего огромные глаза сильно выделялись на лице своим неестественным цветом. Они были зеленые, но не такие как у Элеоноры. У матери они напоминали зелень листвы. Ее были настолько светлыми, что казались почти прозрачными как воды ручья, нашедшего приют в тени леса. Черные волосы она унаследовала от отца. Одно было непонятно, в кого они так кучерявятся. Чтобы не усложнять себе жизнь лишней заботой о непослушных кудрях, Эния как-то обрезала их по самые плечи. Освободившись от тяжести длинны, кудряшки мигом подскочили, оголив ей шею и уши. Элеонора был в шоке. Отец в ярости. Ну и что? По орали, по орали и успокоились. А ей хорошо. В таком жарком климате короткие волосы были настоящим спасением. Их было легко мыть, они быстро сохли и легко расчесывались, а что до остального, так можно ведь и шиньон надеть, если гости слишком щепетильные окажутся. Не найдя в своем облике решительно никаких изменений, Эния придала своему лицу привычное выражение и покинула свое убежище. Аликай обернулся щенком и тихо лежал на подстилке у кровати.
Эх, мне бы так. С завистью подумала Эния. Натворишь дел, а потом прячешься от ответственности, под звериной маской, делая при этом такие жалобные глаза, что невольно хочется простить.
— Подлизываешься? — Она присела возле пушистого чуда.
Щенок вильнул хвостом и посмотрел на нее Та..а..а..ким, взором, что сердце девушки дрогнуло и она помимо воли улыбнулась. Поняв, что без нее Айк к еде не притронулся и из-за гордости собрался остаться голодным, она решила исправить это положение. Отломив кусочек хлеба, и положив на него колбаску, она сунула еду ему в рот.
— Ты тоже прости меня. — Мириться так мириться решила она. Надо же налаживать отношения, раз уж им предстоит быть вместе — Сначала родители отругали, потом я набросилась с упреками, а потом еще разрыдалась ни с того ни с сего. Ты не думай, я не плакса. Это так от нервов. У меня тоже жизнь не сахар. Ты это скоро поймешь и может даже пожалеешь. Представляешь, некоторые так и делают. Жалеют!!! А чего меня жалеть. Мне завидовать надо. Вон как повезло родиться в такой семье, что все короли в пояс кланяются. Вот только они не мне кланяются, а родителям в моем лице. Я для всех лишь призма, через которую можно хоть чуточку прикоснуться к их славе и величию. И знаешь, я их понимаю. Я бы на их месте тоже хотела добраться до них через меня, раз уж на прямую не получается. Вот только не все относятся к ним по-доброму, потому им тоже приходится быть жесткими. И если они сами могущественны как боги, то как причинить боль, унизить, заставить испытать страх, и дать понять, что они тоже люди, хоть и могущественные, как не через меня. Поверь, я прекрасно понимаю, почему меня никуда не выпускают из долины, и почему отец не стал противиться твоему присутствию в моей жизни. И почему тебя заставили принять столь унизительные условия служения. Чтобы никто не посмел навредить ИМ, причинив зло мне. Веселая история, правда? — Она посмотрела в его человеческие глаза (и когда успел обернуться). — Что же ты не смеешься?
— Эния, я….
— Вот только жалеть меня не надо. Тошнит.
— Я не собирался тебя жалеть.
— Тогда говори. — Она заметно расслабилась.
— Спасибо. — С сарказмом ответил он, живо напомнив ей Гэриса. — Я хотел спросить о другом. Откуда ты узнала обо мне?
— Знающие люди просветили.
— Гэрис? — осторожно спросил он.
— А кто еще? Зашел поболтать, пока ты беседовал с моими родителями, да и рассказал пару интересных историй. Скажи честно, на что ты наделся, скрывая от меня правду? Что я никогда не узнаю о том, как ты распрощался со свободой?
— Ну… да. — Он смущенно потупил взгляд. — Я думал, что если ты будешь считать меня несвободным изначально, тебе легче будет принять сложившуюся ситуацию. Он обещал не вмешиваться. — Айк с силой стукнул кулаком по полу. — Обещал же.
— Кто из взрослых когда-либо интересовался мнением своих детей! — Эния равнодушно пожала плечами. — Они всегда руководствуются своим собственным представлением о нашем благе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
