— Твой отец…
Конни не вынесла бы еще одного разговора.
— Если ты не позволишь мне увидеть его, то я напишу записку.
— Если он выживет. — Мать опять разрыдалась.
С тех пор как Конни заявила о своем решении, мать ходила в черном с головы до пят, словно кто-то умер, а не ее дочь наконец нашла в себе силы дать отпор.
— Пойду прилягу. И чтобы тебя не было здесь, когда я проснусь.
— Ты не собираешься проводить меня?
— Сегодня ты вернулась бы из свадебного путешествия, — всхлипнула она. — Сегодня был бы мой самый счастливый день в жизни.
Конни направилась в кабинет отца — самую дальнюю комнату в доме, подальше от рыданий матери. Когда она была ребенком, кабинет одновременно пугал и завораживал ее. Все эти тайные, запретные ящички и шкафы. И сейчас она почувствовала себя маленькой девочкой. Конни задумалась, что же написать в записке.
Чем больше родители запрещали ей уезжать, тем сильней она уверялась в обратном. Машинально Конни положила руку на живот. Один вопрос мучил ее в последнее время. Месячные опаздывали на пару дней. Но на острове невозможно купить тест и избежать слухов.
Конни уверяла саму себя, что было много причин: предсвадебные тревоги и то, что последовало после заключения брака.
Да и таблетки она начала пить, чтобы подготовиться к свадьбе.
Но Конни не всегда принимала таблетки в точное время.
Ребенок совсем не помешал бы в том браке, на который она надеялась.
— О боже! — приступ паники охватил ее. Конни достала визитку, что дал ей Нико. Как же она хотела позвонить ему, услышать его голос!
Она набрала номер, хотя обычно тут же бросала трубку, не дождавшись гудка. Сейчас ей так нужна была поддержка, что она дождалась сигнала.
— Нико, — резко ответил он.
Голос его показался совсем не таким нежным, она тут же спустилась с небес на землю. Это был не тот мужчина, что держал ее в объятиях, не тот, кто смешил ее, а коварный предприниматель с тысячей любовниц.
Конни уже разузнала о Нико все, что смогла. Просмотрела Интернет, прочитала о его успехах в делах и о веренице разбитых сердец.
Нико просто не заводил отношений, всегда первый рвал связи.
— Здравствуйте, — сказал он по-английски. На этот раз голос прозвучал еще жестче.
Она вздохнула и быстро повесила трубку. Нет, она выше этого. Не могла она опять плакаться Нико в жилетку. Она сильная. Она поедет на континент, а когда придет в себя, найдет работу, жилье, а уже потом, в случае необходимости, свяжется с ним.
Нет, даже если не будет срочности, она все равно позвонит. Конни улыбнулась.
В очередной раз она поблагодарила его в глубине души. Он открыл ей глаза, и покидать родной дом было гораздо легче. Родители бы никогда не приняли того, что произошло той ночью. В конце концов, она ведь подала на аннулирование брака, поскольку он не был консумирован.
Конни написала письмо: извинилась за ту боль, что принесла, и выразила надежду, что когда-нибудь отец поймет ее. Она исправляла написанное уже в третий раз. Конни прошлась по кабинету, пытаясь найти подходящие слова. Ей хотелось, чтобы отец знал — она любит его, но хочет жить своей жизнью.
Она вздохнула и, как в детстве, провела рукой по ящикам стола. Когда же они сдвинулись с места, Конни поняла, что впервые отец оставил ящики незапертыми. Конни проверила каждый ящик, сердце стучало в груди — каждую секунду могла зайти мать и поймать ее за руку. Поначалу ничего не привлекло ее внимания, только бесконечные, скрупулезные записи отца.
Затем взгляд упал на папку с пометкой «делопроизводство». Конни пожалела, что открыла ее. Там хранились записи о каком-то деле, которым занимался отец для Димитрия. Она просмотрела нелегальные сделки, что отец заключал для него, и на чеки с оплатой. Констанс не могла поверить, что человек, которого она так уважала, который всегда был примером того, как многого можно добиться трудом, этот человек оказался преступником почище некоторых своих клиентов.
Зачем он хранил это? Она захлопнула папку. Первым ее порывом было уничтожить этот компромат и спасти отца от бесчестия. Вдруг Конни увидела надпись на одном из документов: «Элиадес». Может, она ошиблась? Это распространенная фамилия. Отец не вел с ними дел, ведь они жили на Фире. У семьи Нико было полно своих адвокатов. Они ведь даже не говорили друг с другом на свадьбе. Элиадесы дружили с семьей Ставроса.
И все же она помнила, как отец замер, когда она показала ему список гостей Ставроса.
— Может, устроим свадьбу поскромнее, — слабо запротестовал он, но это было невозможно.
Конни хотела закрыть папку, спрятать ее в ящик и забыть все, но любопытство снедало ее. Бумага уже пожелтела от старости. К ее горлу подкатил комок, когда она увидела, что отец оформлял усыновление Нико.
Незаконное усыновление.
Кровь шумела в ушах, может, и у нее случится удар, ведь Элиадесы купили ребенка! Купили Нико. А отец его продал. Знал ли сам Нико, что он приемный?
Она не смогла разобрать обрывистый почерк женщины, лишь ее имя — Ставрола. На глаза навернулись слезы, когда она разглядела сумму, что ей заплатили.
И как же она теперь сможет смотреть Нико в глаза, зная такую страшную тайну? На секунду ей показалось, что ее вот-вот стошнит. Она рухнула в кресло.
Перевернув бумагу, Конни поняла, что никогда не сможет связаться с Нико, потому что в руках у нее было свидетельство о рождении. Но не то, что подделали для него, а настоящее с реальной датой рождения. Он был на пару месяцев старше, но самое страшное было то, что там значилось еще одно имя.
Александрос.
Николас родился на восемнадцать минут позже.
В тот момент Конни осознала, что потеряла не только мужчину, которого любила, но и, возможно, отца ее ребенка.
Глава 7
— Ребенку уже два месяца, и я не знаю, как брак может быть недействительным. Понятно же, что…
У Нико в глазах потемнело. Каким-то чудом он умудрился поддерживать видимость разговора, пока мать выбалтывала ему все последние сплетни. Он даже задал пару вопросов.
— Она уехала в Афины, но Димитрий выжил ее оттуда. Похоже, сейчас она в Лондоне, — театрально прошептала мать. — И совершенно без денег. Естественно, родители перекрыли все ее счета. Посмотрим, надолго ли ее хватит. Вернется, поджав хвост.
— А Ставрос? — резко спросил Нико.
— Ставрос! — воскликнула мать. — Ставрос покинул остров давно, сразу же, как маленькая дрянь его так опозорила. А ты разве не знал?
Откуда? Ведь они не разговаривали целый год. Но что за насыщенный год выдался!
Он направился с Ксаноса на Фиру выяснить все раз и навсегда. Мать подняла его на смех. Конечно, он не приемный. Она продемонстрировала свидетельство о рождении.
