Неподалеку от калитки стояла низенькая, кругленькая женщина с седыми волосами, закрученными в тощий узел, похожий на кукиш. Уперев руки в бока, она сокрушенно разглядывала выломанную из забора доску.
Вот уж незадача так незадача! Прешрина Серая Трава, та дрянь, что сдает госпоже домик. Сама-то перебралась к дочери — а сейчас, наверное, пришла за бельем госпожи, чтобы постирать. Вон и корзинка в руках…
Девушка поспешно набросила на голову шаль, спрятала под нею руки, чтобы змея-сплетница не увидела на служанке хозяйкины браслеты и заколку.
Прешрина оторвала возмущенный взор от изувеченного забора и начала гневно:
— Нет, что за безобразие! Новенький забор, недавно покрасили! Куда смотрят ночные сторожа! Вот руки бы обломала… кнутом надо за такое…
Тут женщина сообразила, что перед нею стоит второе нарушение порядка и приличий, живое воплощение распущенности и бесстыдства.
— Гортензия?! — взвизгнула она. — Ты что здесь делаешь? Почему не со своей хозяйкой?.. A-а, понятно! На танцульках хвостом вертела, паршивка наглая?
Продолжая громко сетовать о развращенности нынешней молодежи, Прешрина подошла к калитке, привычно просунула руку меж двух штакетин, поддернула засов (если не знаешь хитрость — не откроешь), отворила калитку и зашагала к крыльцу.
Гортензия поспешила за нею, но не удержалась, на ходу огрызнулась:
— Дочку свою учи!
— А чего ее учить? Она в твои годы по кустам с парнями не шастала, песок спиною не мяла! Вот погоди, нахалка, потолкую я с твоей госпожой…
Обе женщины поднялись на крыльцо, и старшая раздраженно дернула подбородком в сторону замка:
— Что стоишь, бродяжка портовая? Открывай!
Гортензия скользнула рукой по поясу — и обмерла. Ключа не было! О Безымянные, где она его обронила?
— Ты еще и ключ потеряла?! — правильно истолковала ее замешательство хозяйка дома. — Вот паскуда, а?
Прешрина сдернула со своего пояса ключ, с лязгом вставила в замок, приговаривая:
— Ну, если госпожа не задаст тебе трепку… ну, тогда я не знаю, куда катится мир!
Ладно бы еще трепку, тоскливо подумала Гортензия. А если выгонят на все четыре ветра — куда ей тогда идти? Назад, в порт, на смех прежним подружкам? Шить мешки на складах, стряпать похлебку для грузчиков? А ведь она так задавалась, так хвасталась своим нарядным платьицем, своей аккуратной прической, своим изящным новым прозвищем, полученным от госпожи…
Гортензия задержалась в прихожей, пропустив вперед себя Прешрину: девушка надеялась за ее спиной незаметно снять браслеты и заколку для волос. Но успела только сбросить с головы шаль: пригвоздил к полу пронзительный вопль, донесшийся из комнаты.
Впрочем, оцепенела Гортензия лишь на мгновение, а потом кинулась на крик.
В комнате ее ожидало то, что показалось ей сначала нелепым, а потом ужасным.
Ее старая госпожа в своей длинной ночной рубашке с синими розочками у ворота лежала на полу возле большого сундука. Голова ее виском прильнула к краю крышки, жидкая седая косица, перекинувшись на лицо, испачкалась в крови. Подол рубахи задрался до икр, обнажая босые тощие ноги.
И не кровь даже, а вид этих беспомощно оголенных ног сразу заставил девушку поверить: старуха мертва!
Гортензия перевела растерянный взгляд на Прешрину. Та была потрясена: орать уже перестала, но еще разевала рот, как вытащенная на берег рыба.
Но смятение быстро прошло. Очнувшись, обе женщины с причитаниями кинулись к мертвой госпоже, убедились, что помогать ей действительно поздно, и вдвоем перенесли щуплое тело на кровать. Одеяло было откинуто, подушка смята.
— И что ей среди ночи на той полке понадобилось? — горько вопрошала Прешрина, которой до боли жаль было потерять выгодную постоялицу.
Служанка понимала, о чем говорит владелица дома. Полка, что висит над сундуком, и впрямь приколочена высоко. Не дотянешься, если не влезешь на сундук…
На миг душу Гортензии затопили раскаяние и стыд: окажись она дома, старой женщине не пришлось бы самой лезть на сундук!
Но раскаяние тут же ушло, душа ощетинилась иглами, как испуганный еж. Девчонка из Отребья с детства усвоила, что мир враждебен ей и что надо держаться настороже.
— Лекаря надо… — растерянно бормотала Прешрина, бледная, с подрагивающими губами. — Нет, какого уж лекаря… стражу надо известить, что мертвое тело в доме…
— Ага, — подтвердила Гортензия. — Я тоже слыхала, был указ: про каждого мертвеца сообщать, даже если человек от болезни помер… Ступай за стражей, а я обряжу госпожу по-человечески. Нечего ей в одной рубахе перед чужими людьми лежать.
Прешрина разом перестала трепыхаться и бессвязно скулить. В глазах ее мелькнул гнев. Женщина была уверена, что почти весь мир вокруг — пройдохи и воры, а паршивка Гортензия — первая из них!
— Это чтоб я тебя одну в доме оставила? Чтоб ты все углы обшарить успела? Не дождешься! А ну, выметайся из дому, Отребье поганое! Выметайся, кому сказано! Я дверь запру и пошлю кого-нибудь за стражей.
Девушка повернулась и хмуро направилась к двери. Она понимала, что таких, как она, люди всегда готовы обвинить в чем-нибудь скверном. Лучше и впрямь уйти.
— Мне за этот месяц не заплачено… — угрюмо бросила она через плечо.
— Иди-иди… за твое безделье тебе и платить незачем. Хватило бы кормежки и крыши над головой.
Прешрина завозилась над замком. Гортензия угрюмо спустилась с крыльца и, не оглядываясь, направилась к калитке. Нечего ей тут делать. И уж подавно незачем разговаривать с «крабами». Пора убираться прочь.
Глава 3
Казалось бы, молодой человек, которому навязали работу, недостойную его высокого рождения, должен быть несчастен и уныл…
Как же! Весь белый свет не дождется этого от Ларша из Клана Спрута! Не станет он вешать нос и скулить из-за дядюшкиного каприза. В конце концов, это даже интересно! Кто из Детей Клана может похвастаться подобным приключением?
Ларш легко тронул новенькую сине-черную перевязь на груди. Ну да, все «крабы» носят такую. Но почему Ларш должен стыдиться цветов собственного Клана?
Молодой человек исполнительно явился на новое место службы с утра — сразу после раннего завтрака с актерами.
Ларш тихонько засмеялся, вспомнив, какие физиономии сделались у Раушарни и его компании, когда те поняли, что служба в городской страже — не глупая шутка знатного юнца.
Как же все это забавно! А сегодня Ларш приглашен на обед к дяде — и пусть его сожрут болотные демоны, если он не заявится туда прямо в этой перевязи. Да-да, в перевязи городского стражника! С тех самых пор, как в Аршмире существует стража, не бывало такого, чтобы «краб» сидел за одним столом с Хранителем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
