Минут пять Глеб расхаживал по квартире, оглядывая каждый угол в поисках укромного и безопасного места. Наконец его осенило. Он подошел к старому журнальному столику (подарок одного мастера-кузнеца, о котором Глеб написал развернутую статью в воскресный «МК»). Столик представлял собой прямоугольную деревянную плашку, лежащую на опоре из трех витых чугунных ножек (ножки выковал сам кузнец, демонстрируя Глебу мастерство). За три года столик несколько раз падал, и теперь деревянная столешница едва держалась на железных креплениях.
Повозившись несколько минут, Глеб отвинтил болты и снял столешницу. На ее место положил Тильбоха – лицевой стороной вверх. Затем накрыл картину скатертью. Немного поколебавшись, поставил на скатерть стеклянную пепельницу и початую бутылку водки. Потом отошел и придирчиво осмотрел столик. Выглядело неплохо. Столешницу Корсак забросил на антресоли.
2
Чтобы пройти в подсобное помещение кинотеатра, Корсаку пришлось воспользоваться одним из семи фальшивых удостоверений, которые он постоянно таскал в сумке, небрежно наброшенной на плечо. На этот раз он назвался оперуполномоченным службы «КВД».
– КВД? Что-то знакомое… – Старик-охранник озадаченно наморщил лоб. – А как это расшифровывается?
– «Комитет внутренних дел». Неужели не слышали?
– Как же, как же, слышал, – охранник вернул Корсаку удостоверение и браво ему козырнул.
– Где тут у вас афиши рисуют? – поинтересовался Глеб.
– Это вам мастерская художника нужна. Войдете вон в ту дверь. Потом прямо по коридору и направо. А что случилось-то?
– К счастью, пока ничего, – сказал Глеб. – Надеюсь, не случится. Для этого я сюда и направлен.
Охранник многозначительно кивнул. (Таинственную аббревиатуру «КВД» Глеб придумал сам, и в его незамысловатой интерпретации она означала всего-навсего «ключ от всех дверей».)
Пока охранник озадаченно скреб пятерней в затылке, Глеб пересек небольшой коридорчик и вошел в мастерскую. В нос ему ударил запах красок и растворителей. Баночки и бутылки были расставлены повсюду – на грязном столе, на стеллажах, на широком подоконнике и даже на полу.
Обшарпанный стол украшала ваза, похожая на огромный мыльный пузырь. Вместо цветов из нее торчал кисти всех видов и размеров.
На внушительных размеров подрамник, стоявший у стены, натянуто огромное полотно. Края закреплены специальными кронштейнами, напоминающими маленькие тиски. Стройная девушка с вьющимися белокурыми волосами, сложенными на затылке в пышный пучок, сидела перед холстом на корточках и валиком наносила на холст грунтовку. Одета она была в белую футболку и джинсовый комбинезон, заляпанный разноцветными пятнами краски.
Корсак остановился у двери, некоторое время наблюдал за ритмичными движениями (от усердия она даже высунула кончик языка, и смотрелось это очень забавно), затем кашлянул и сказал:
– Добрый день. Вы Лиза Фаворская?
Девушка вздрогнула и обернулась. Глаза у нее были зеленые; густые, темные ресницы расходились в стороны маленькими лучиками. Девушка близоруко сощурилась, затем потерла сгибом запястья нос и сказала:
– Для кого Лиза, а для кого и Елизавета Андреевна. Что-то я вас не узнаю. Мы знакомы?
Корсак покачал головой:
– Нет. Я как раз пришел исправить это досадное недоразумение. Меня зовут Глеб. Глеб Корсак.
– Очень приятно, Глеб Корсак.
Лиза выпрямилась, сдернула с рук резиновые перчатки и швырнула их на стол. Затем достала из кармана комбинезона сигарету.
Пока она прикуривала, Глеб оглядел мастерскую. На стенах висели холсты, испещренные цветовыми полосами и пятнами – что-то среднее между плохим Кандинским и не слишком хорошим Миро.
– Нравится? – спросила Лиза, кивнув в сторону картин.
– Не очень, – сказал Глеб. – Не люблю авангард. Кто автор?
Девушка чуть склонила голову набок:
– Угадайте.
– Неужели вы?
– Поразительная догадливость, – усмехнулась девушка.
– Простите, не знал.
– А если б знали, они превратились бы для вас в шедевры?
– Не думаю.
– Что ж, по крайней мере, откровенно. – Девушка откинула со лба волосы и язвительно поинтересовалась: – Может, я и сама не в вашем вкусе?
– Напротив, – сказал Глеб. – Очень симпатичная девушка.
– Приятно слышать. – Она выпустила тонкую струйку дыма и с интересом оглядела журналиста с ног до головы. Затем оттопырила нижнюю губу, дунула на челку и небрежно произнесла: – Ну давайте, выкладывайте. Что у вас ко мне за дело?
– Я знал вашего дядю – Виктора Фаворского.
– И что?
– Он был неплохой человек.
– Правда? – Девушка пожала острыми плечами. – Вполне может быть, хотя верится с трудом. Я его мало знала. Мы и встречались-то всего пару-тройку раз. А вы его друг, да?
– Что-то вроде этого, – сказал Глеб.
Лиза вытерла ладонь об комбинезон и протянула ее Корсаку:
– Разрешите пожать лапу человеку, который дружил с моим дядей. Вы первый из его друзей, кого я вижу.
Ладонь у девушки была узкая, твердая и прохладная.
– Вы не были на похоронах? – спросил ее Глеб.
Она покрутила белокурой головой:
– Нет. Не выношу вида покойников. Я понимаю, что нехорошо так говорить о Викторе, но…
– Иначе о нем уже не скажешь, – сказал Глеб. – Я слышал, он завещал вам все свое имущество?
– Угу. – Лиза вынула изо рта сигарету, перевернула ее и задумчиво посмотрела, как сизая струйка дыма поднимается кверху. – Адвокат уже звонил мне. Только я все равно ничего не понимаю в этих делах. Я даже не знаю, что именно получу.
– Насколько я слышал, все. Включая рестораны, – сказал Глеб.
Лиза покосилась на него и тонко усмехнулась:
– Неплохо, да? Особенно для провинциальной девчонки, которую еще неделю назад господин Фаворский и на порог-то пускать не хотел.
– Это почему же? – поинтересовался Глеб.
– А у меня плохая репутация, – просто ответила девушка. – Даже судимость есть. К счастью, условная. – Она стряхнула пепел с сигареты в стеклянную банку из-под майонеза, доверху набитую окурками, и снова уставилась на Глеба. – Спрашивайте, не стесняйтесь. Вы ведь хотите знать, за что меня судили?
– Не очень.
– А я все равно скажу. Обожаю хвастаться своими подвигами. Полтора года назад я угнала машину.
Глеб кивнул и спросил:
– Хорошую?
– «Ауди-S6». С тюнинговыми модификациями.
– Неплохо.
– Еще бы! Вижу, я поднялась в ваших глазах? А вот Виктор, когда узнал, что я угонщица, стал шарахаться от меня как от чумы. Видимо, считал, что такие родственнички, как я, могут основательно подпортить ему репутацию. Он, видите ли, очень заботился о своей репутации. Ну да я на него не в обиде. Тем более теперь, когда он помер и оставил мне наследство. – Лиза подняла руку и глянула на часики. – Послушайте, Глеб, или как вас там… У меня сейчас перерыв на обед. Хотите, угощу вас кофе?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
