мной, моих ушей снова коснулся мир, полный звуков. Шум хлещущего ливня, матюги сражающегося варщика, чавканье мачете по плоти недовольно ворчащих жор... И звонкий девичий крик, который пронёсся по моему сознанию словно вспышка электричества, окнчательно вырывая меня из химического забвения:
— Хай-я!!!
Свистнула острая сталь и свивающиеся в трубочку лианы зашлёпали рядом со мной по растущим лужам, выдавливая из себя густой сок.
— Х-хэ!!!
Вякнув что-то гортанное, рядом с барахтающимся варщиком грохнулся жора. Разрезанные сухожилия больше не могли держать его на ногах.
— Ха-ай!!! Ха!
Сверкнула ещё пара взмахов, сопровождающихся звонким металлическим шелестом. И передо мной упала ещё пара заражённых, разбрызгивая фонтанчики крови из надрубленных шей.
С каждый резким выкриком девчонки я всё лучше контролировал собственные движения. И, схватив пацана за шкирку, я дотянулся до последней удерживающей его лианы и прижёг её шипящим факелом. НЕ образая внимания на свернувшуюся в спираль плеть, я перекатился и потащил варщика прочь от разъезжающейся передней части бесформенного монстра. Густой поток зеленоватого киселя всё ещё вываливался из опалённой раны, но разорванная огнём мембрана всё-таки постепенно затягивалась.
Рубанув ещё по одному отростку, Кира отпрыгнула от раненой твари следом за нами.
Оказавшись на достаточном расстоянии от булькающего монстра, я бросил фальшфейер в медленно зарастающую прореху и стянул с себя облепленную слизью маску. Наслаждение, с которым я подставил лицо под хлещущие струи тёплого летнего ливня, было трудно передать. Дождевая вода довольно быстро смывала с головы и одежды сгустки мерзкого зеленоватого киселя, в котором мне довелось только что поплавать.
— Даже не думай, тварь!
Оглянувшись на голос и разлепив глаза, я увидел, как Кира упирает клинок пацану в пах. Вытаращив на неё испуганный взгляд, тот без лишних слов отбросил мачете в сторону и замер, ожидая своей судьбы.
В нескольких метрах от нас тварь из метро медленно заползала обратно вниз по лестнице во влажную темноту, шевеля свернувшимися в спирали отрубленными отростками. Напоследок существо выдавило из зарастающей раны с обожжёнными краями комок слизи, внутри которого ещё светился сигнальный огонь. Продолжая выжигать этот кисель изнутри, химический факел то и дело образовывал крупные пузыри с серым дымом, которые лопались на поверхности этого сгустка.
И вскоре в лужах рядом с лестницей остались только избитые и изрезанные тела жор да сморщенные обрубки серо-зелёных лиан.
Один из варщиков в грязном белом комбинезоне до сих пор валялся в кустах шиповника, изредка кашляя кровью из разодранных зазубренным наконечником лёгких. Но всё реже и реже — его сознание медленно меркло от кровопотери и кислородного голодания. Второй валяющийся в кустах пацан так и не пришёл в себя от удара в висок, валяясь среди переломанных кустов и жор. Ещё двое всё-таки смогли сбежать.
А от пятого обладателя белого комбинезона осталась только лужа крови и размазанное по асфальту содержимое кишечника рядом со спуском под землю. Всё это быстро исчезало под тяжёлыми каплями летнего ливня.
Затравлено оглянувшись, варщик в жёлтом испугался моего настоящего лица ещё больше, чем нарисованного:
— Бля... Т-ты же... В-вы... Я же... Не... Н-не...
— Рот откроешь, когда спросят! — Слегка надавив мечом на комбинезон между ног пацана, девчонка заставила его заткнуться. — Ну ты даёшь, Пафнутий... Я уж думала — не вылезешь! Хотела следом прыгать! Как самочувствие?
— Как будто меня только что сожрали и высрали. — Я спешно прополоскал маску в прозрачной луже, убрал мокрую, но чистую тряпку в карман куртки и стряхнул с себя оставшиеся сгустки протоплазмы. Шагнув к куче избитых трупов, я нашёл там выброшенные кистень с ножом и вернулся к пленнику. — Адрес твоего склада, быстро. Когда туда приезжает с товаром Хайзенберг?
— Да мы же... Мы его вообще никогда не видим...
— Веришь ему? — Я повернулся к Кире, наматывая кистень обратно на руку и заправляя его под рукав.
— Если повторит то же самое после того, как отрежу ему хер — тогда поверю.
— Н-не надо! Я же... Я же помогал!!! Я не вру! — Варщик горячо запротестовал, легко заикаясь — не то от пережитой встречи с подземной фауной, не тот страха расстаться со своими причиндалами. — Мы же товар точно так же в тайниках находим! Только помногу, оптом!
— А прекурсоры как к нему в лабу доставляете? — Я кивнул на ветеринарную клинику. — Вы же сюда в клинику за ними пришли. А не за противоблошиными ошейниками.
— Т-тоже... Т-тоже оставляем г-где-нибудь в прикопе... И наводку по рации даём. — Пацан сделал попытку залезть в карман комбинезона.
— Но-но! — Кира почти проткнула его штаны, ещё больше надавив на меч. — Медленно!
— В-вот... — Из кармана показался небольшой «уоки-токи».
— Бросай сюда.
Я легко поймал намокший приборчик. Игрушка. У такого дистанция для связи — смешная. Сотня метров максимум. Не чета рациям крюков. Что ж, попробуем угадать...
— Где ты сегодня должен был с ним связаться? И во сколько?
— Х... Х-х... Химический ф-факультет МГУ... — Выдавил из себя варщик.
— Где-е?
— Это д-дачи так н-называются! СНТ! С-садовое товарищество! — Пацан испуганно съёжился, когда я шагнул ближе. — Т-тут по шоссе к-километров п-пять, за Рас... Рас-с... Рас-сказовкой! Где с-сгоревший п-продуктовый... С...С-с... Селгрос... В шесть вечера.
Теперь мы знаем, где будет его лаборатория сегодня в шесть. По крайней мере, район радиусом в пару сотен метров. Уже что-то. Насчёт того, что сеанс связи был назначен на сегодня, я, конечно, не был уверен. Но блеф сработал. Дефицит сырья у них опять-таки даёт себя знать. Вряд ли их главный повар стал бы ждать новых трофеев дольше. Spice must flow...
— Опт и прекурсоры обычно тоже в лесу прячете, я правильно понимаю?
— И... Или в п-парках... Там же щ-щас обычно никого, не то что раньше... — Подождав нашей реакции, пацан немного осмелел и приступил к стадии торгов. — Я могу отдать вам партию! Вам надо? У меня ещё есть почти не начатая! Лёд-девять, старая рецептура, чистый мет!
— Сам своё дерьмо жри! — Огрызнулась на него Кира. — Где девчонок с северо-запада держите, а?!
— Погоди-погоди... — Я присел рядом с пленником, заглянув ему в глаза. — Лёд-девять? Я правильно расслышал?
— Н-ну да... — Тот снова немного опешил. — Это на метиламине сорт так называется... Девяносто шесть процентов чистоты!
— Это Хайзенберг такое название придумал?
— Ну да... Н-наверное... Н-не знаю...
— А что это
