Рассказывает старшина Нестеренко:
— Ура! — победно орем мы с Ростоцким (и Крис, кажется, тоже!).
— Hur-ra-a! — вторят нам Гюнтер с Паулем.
Но на месте убитых тут же появляются новые, в еще большем количестве, похоже, Шамиль зачем-то привел на встречу всю свою банду, а это около пятидесяти человек.
Обозленные смертью командиров, они кидаются на нас, как стая бешеных собак, пулеметные очереди косят их, но силы явно не равны: их просто намного больше, и запас патронов у нас ограничен.
«Приз достается поймавшему медведя, а не пойманному медведем», — всплывает в голове дурацкая Фраза. Но не озвучиваю ее, действительные и страдательные причастия русского языка — слишком сложная грамматика для немцев. Не поймут.
Зато прекрасно понимают, что это, возможно, их последний бой, но никто не трусит, продолжают вести огонь из всех стволов.
Гортанные выкрики на чеченском и гиканье многократным эхом отражаются от стен ущелья. Вокруг башни, как рой жалящих ос, кругами носятся конные бандиты, стреляют на скаку.
Вот охнул и схватился за грудь Крис, рикошетом ранен в ногу Гюнтер. Патроны на исходе. Переглядываемся, мысленно прощаемся.
— «Ich hat es erwischt» (меня задело), — говорит своим фельдфебель.
Хриплым, яростным голосом сын белого офицера Ростоцкий запевает «Варяг»:
Наверх вы, товарищи, с Богом, «ура!»Последний парад наступает!Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,Пощады никто не желает!
Сначала к нему густым басом присоединяюсь я, затем в наш хор вливается звенящий тенор Криса (он помнит слова, ведь он вырос в СССР). С песней и помирать легче!
Этот хор звучит настолько жутко и зловеще, что недоумевающие бандиты на некоторое время прекращают пальбу.
Внезапно вершины окрестных скал оживают хлопками выстрелов: узнаю знакомый стрекот старого доброго «максима», частую дробь родных трехлинеек.
— Никогда не думал, что испытаю такой бешеный прилив счастья от появления отряда НКВД! — признается потом Пауль.
Нам навстречу из-за скалы выходит улыбающийся Лев Давидович.
— Молодцы! Герои! Покрошили их как капусту!
Еще не остывшая от горячки боя немецкая десантура настороженно здоровается. Русский полковник щедро сыплет комплименты их боевой выучке и тактической изобретательности. Похвалы приятны, но заметно, что больше бы устроила простая фраза: «Всем спасибо, все свободны».
— Ну, все, мы можем уходить? — первым не выдерживает Гюнтер. — Вы давали слово офицера, обещали нам свободу.
Он с опаской оглядывает плотное кольцо оцепивших остатки банды красноармейцев.
— Конечно. А пока я приглашаю вас вместе отметить удачное окончание операции. Вы не пленники — вы мои гости на этот вечер. К тому же раненым необходима медицинская помощь.
Гюнтер дергается, но Пауль что-то быстро шепчет ему на ухо по-немецки.
Сформировав из бандитов небольшую колонну пленных, красноармейцы гонят их по дороге, я с фрицами еду в кузове грузовика.
Постепенно их настороженность спадает, разряжаясь каким-то нервным весельем: возможно, этому способствует фляга с русской водкой, презентованная нам полковником. Фляга идет по кругу, и вот мы уже с хохотом вспоминаем подробности прошедшего боя. Слава богу, двое наших товарищей ранены не тяжело.
«Ничего себе я выразился о них — «товарищи», — запоздало соображаю я.
Рассказывает рядовой Гроне:
— Сидим в качестве гостей Льва Давидовича во дворе под виноградной беседкой. Сочные янтарные грозди светятся прозрачным светом в лучах мягкого осеннего солнца. Мирно жужжат пчелы, садясь на сладкие ягоды, на земляном полу трепещут тени от резных виноградных листьев. Демонстрируя знаменитое кавказское гостеприимство, стол ломится от богатой выпивки и закуски.
Вскоре к нашей компании присоединяются еще двое. Один в гражданском, но с военной выправкой. Второй, несмотря на теплую погоду, носит каракулевую папаху. Здороваются с нами за руку, представляются: «Владимир Петров, Асланбек Чермоев». Петров с улыбкой рассказывает, какое впечатление произвел них наш сводный мужской хор, поющий «Варяг» на руинах чеченской башни. Еще бы — театр абсурда, трио: белогвардеец, энкавэдэшник и фашист, горланящие под горскими пулями русский военный марш.
«Выпьем за смелых парней, кто бы они ни были!» — именно так сформулировал свой тост один из наших новых знакомых.
Сидим дальше. Хорошо сидим!
Пока все больше походит не на допрос, а на дружескую беседу. Часто переходим на немецкий язык, который Владимир знает в совершенстве. Так же хорошо знает немецкую классическую музыку и поэзию.
Задают нам общие вопросы о родителях, о друзьях, о нашей жизни в Германии. Расспрашивают, кто из нас как попал в отряд «Бергман». Особого секрета тут нет: я пришел в поисках кавказских приключений, Ростоцкий стремился на Родину, Гюнтер не смог уклониться от призыва. История Кристиана Димпера чуть длиннее: он был гражданином СССР, но в первые же дни войны попал в окружение и был взят в плен как боец Красной Армии. Узнав, что он фольксдойч, немецкие офицеры стали вербовать его в вермахт, а потом как нефтяник и бывший грозненец он привлек внимание абвера.
Просят и нас произнести какой-нибудь тост. Слово берет Гюнтер, он среди нас самый старший по званию — фельдфебель.
— Выпьем за то, чтобы скорее кончилась эта ужасная война!
— Чьей победой? — обостряет ситуацию Асланбек.
Вновь появляется исчезнувшая было напряженность.
Нам стало еще больше не по себе, после странного тоста, произнесенного Львом Давидовичем: «Старшина Нестеренко спас друга от расстрела, так как не хотел причинить горе его матери. Выпьем за то, чтобы вашим матерям не пришлось плакать!»
Гюнтер попросил объясниться.
— Для своих родных в Германии вы умрете. Командование сообщит, что вы все убиты, ведь по рации перестали поступать донесения из отряда. Абвер пришлет сюда другой десант, их очень заинтересуют причины вашей гибели, и может всплыть правда. Тогда гестапо займется вашими семьями.
Но если рация не замолкнет, если вы не сообщите ни о смерти Шмеккера, ни об уничтожении банды… Ваше начальство будет регулярно получать от вас жизнерадостные донесения об успехах, а ваши родные — причитающиеся вам деньги и радоваться, что вы живы и здоровы.
— Но вы же обещали нам свободу…
— Не перебивать старшего по званию! Вы могли бы жить в горах свободно, как я и обещал. Однако лето кончается, а выжить там зимой непросто. Вас ждут жуткие морозы и снежные ураганы. Надеяться на хорошую охоту смешно — напуганная войной дичь ушла за перевалы. Вас ждет смерть от голода и холода. Но если абвер будет уверен, что вы работаете, вам регулярно будут сбрасывать помощь с самолетов.
