Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На днях в газете «Вашингтон пост» появилась статья, где утверждалось, что часть местных жителей поддерживает наркодилеров. Что ж, кое-кто считает, что дилеры приносят больше пользы району, чем политики, – например, устраивают местные праздники или летом, в жару, снабжают детей деньгами на мороженое.
Я живу здесь с десяти лет, и, вероятно, мы и впредь останемся в юго-восточной части округа. Этот старый городской район дорог мне не просто как память. Я вижу его таким, каким он может стать в будущем.
Когда я вернулся домой с пробежки, свет в кухне все еще не горел. В голове у меня зазвучал сигнал тревоги.
Причем очень громко.
Я вышел из кухни и по узкому коридору двинулся к комнате Наны.
Глава 22
Осторожно приоткрыв дверь, я увидел, что Нана лежит в постели. Я осторожно проскользнул в комнату. На подоконнике сидела кошка Рози. При моем появлении она негромко мяукнула. Этакая сторожевая кошка на посту.
Я обежал глазами комнату. Увидел знакомый, оправленный в раму постер работы художника Ромаре Беардена[8] с изображением джазовых музыкантов; он называется «Завершая выступление в Лафайете».
На шкафу стояли десятки шляпных коробок. Шляпная коллекция Наны для особых случаев могла бы стать предметом зависти любого миллионера.
Тут я понял, что не слышу ее дыхания.
Я напряженно замер и вдруг почувствовал в голове громкий тревожный гул. С самого моего детства можно было по пальцам пересчитать те случаи, когда Нана почему-либо не встала спозаранку, чтобы приготовить завтрак. Застыв столбом посреди комнаты, я чувствовал, как переполняюсь детскими страхами.
О Господи, нет! Только не это.
Я подошел ближе и тут уловил слабое дыхание. Потом вдруг резко, как от испуга, Нана открыла глаза.
– Алекс? – прошептала она. – Что случилось? Почему ты здесь? Который час?
– Привет, родная. С тобой все нормально?
– Просто устала немного. Какая-то слабость сегодня утром. – Она скосила глаза на старые часы «Уэстклокс» на ночном столике. – Как, уже семь? О Господи. Половина утра пролетела.
– Хочешь, принесу тебе поесть? Как насчет того, чтобы позавтракать сегодня в постели? Я угощаю.
Она вздохнула:
– Наверное, я еще немного посплю, Алекс. Ты не возражаешь? Сможешь сам собрать детей в школу?
– Конечно. Ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Поговорим позже. Все отлично. Просто легкая усталость. Разбуди детей, Алекс.
Рози попыталась забраться к Нане в постель, но ей это не удалось.
– Брысь, кошка, – шикнула та.
Я разбудил всех троих – во всяком случае, так мне сначала показалось. Но потом пришлось будить Дженни и Дэймона во второй раз. Я поставил на стол их любимые готовые каши для завтрака и еще какие-то фрукты, а потом сделал себе яичницу-болтунью, причем проделал все особенно тщательно, чтобы компенсировать отсутствие Наны. Я подогрел молока Алексу, потом приготовил его фирменный завтрак и покормил малыша с ложки.
Дети отправились в школу, а я стал прибираться после их ухода. Потом вторично за утро сменил Алексу подгузники и поместил его в свежий нательный комбинезончик с пожарными машинками. Ему понравилось это дополнительное внимание, по-моему, он нашел его прелестным.
– Гляди не слишком-то привыкай к этому, приятель, – предостерег я его.
Я сходил посмотреть, как там Нана, и оказалось, что она все еще отдыхает. Если быть точным, она спала глубоким сном. На всякий случай я пару минут прислушивался к ее дыханию. Вроде бы все в порядке.
Спальня Наны дышала миром и покоем, но в этом умиротворении не было ничего от сахарной старушечьей благостности. В ногах кровати лежал пушистый, очень цветастый коврик, оранжево-пурпурный. Она говорит, что коврик придает легкость ее ногам.
Потом я забрал маленького Алекса наверх, в свою комнату, где собирался сделать кое-какую работу. Позвонил одному приятелю в Пентагон. Его зовут Кевин Кэссиди. Пару лет назад мы вместе работали над делом об убийстве.
Я рассказал ему о ситуации в Форт-Брэгге и о том, как мало времени осталось жить сержанту Куперу. Кевин выслушал, затем призвал меня быть предельно внимательным и осторожным.
– В армии много хороших людей, Алекс. Честных, благонамеренных, достойных всяческого уважения. Просто мы любим сами разгребать свое дерьмо. Посторонние обычно не приветствуются. Ты меня слышишь?
– Эллис Купер не совершал этих убийств. Я убежден в этом почти на сто процентов. Но я отнесусь серьезно к твоему совету. Послушай, Кевин, мы выбиваемся из графика.
– Я провентилирую для вас это дело, – сказал он. – Предоставь это мне, Алекс.
После звонка в Пентагон я позвонил Рону Бернсу, в ФБР. Я рассказал ему о том, как обстоят дела в Форт-Брэгге. С директором Федерального бюро расследований мы сильно сблизились во время неприятностей с Кайлом Крейгом. Бернс уже некоторое время хотел перетащить меня в Бюро, и я всерьез подумывал об этом.
– Ты же знаешь, какими бывают местные копы, – сказал он. – Армейские – и того хуже, когда речь заходит об убийстве.
– Даже если один из своих несправедливо обвинен? Даже если он на пороге казни? Я-то полагал, что они не бросают своих – вот так, на произвол судьбы.
– Если бы они смотрели на это дело твоими глазами, то до суда бы не дошло. Если понадобится, помогу, чем сумею. Дай мне знать. Я не даю пустых обещаний.
– Очень тебе признателен, – сказал я.
Повесив трубку, я отнес маленького Алекса вниз, чтобы дать ему еще молока. Я начинал смутно понимать, сколько трудов и заботы требует дом – каждый день, каждый час. А я ведь еще не занимался уборкой и вообще наведением порядка.
Мне захотелось опять взглянуть, как там Нана.
Я бесшумно отворил дверь в ее комнату. Снова ничего не услышал.
Подошел поближе к кровати.
Тут наконец до слуха донеслось ее дыхание.
Я стоял недвижно, как изваяние, впервые в жизни озабоченный бабушкиным здоровьем.
Она никогда не болела.
Глава 23
В конце концов Нана встала около полудня. Она прошаркала в кухню с толстой книгой в руках – это была новинка под названием «Повесть о рабыне». У меня уже был готов горячий ленч – для нее и для малыша.
Она не пожелала распространяться о том, как себя чувствует, да и есть не особенно хотела: проглотила всего несколько ложек овощного супа. Я попытался было отправить старушку к доктору Родману, но она и слушать не стала. Однако позволила мне приготовить еду на остальную часть дня, поухаживать за детьми и сделать уборку во всем доме, дав мне подробные и исчерпывающие инструкции.
На следующее утро я снова встал раньше Наны. Это было неслыханным делом на протяжении всех лет, что мы прожили под одной крышей.
В ожидании, когда она спустится на кухню, я вглядывался в знакомые предметы. Так сказать, смотрел на привычное новыми глазами.
Над всем нашим кухонным помещением главенствует старинная плита. У нее четыре конфорки, а также широкая поверхность, на которую Нана ставит кушанья остужаться, а продукты – дожидаться своей очереди. Одна к другой примыкают две духовки. На плите всегда стоит большой черный котел на ножках.
Модель холодильника тоже старая, но Нана ни за что не желает с ней расстаться. Холодильник всегда увешан записками и памятками, касающимися нашего совместного бытия: тут и расписания занятий Дэймона в хоре и в баскетбольной секции; и всевозможные планы и графики Дженни; и адресованный мне и Сэмпсону список телефонных номеров, по которым требуется срочно позвонить; и карточка с указанием даты очередного планового обследования маленького Алекса у педиатра; и бумажка в духе дацзыбао, где рукой Наны начертано очередное глубокомысленное изречение: «Никогда не споткнешься, если стоишь на коленях».
– О чем это ты размышляешь? – услышал я вслед за знакомым шарканьем тапочек. Обернувшись, увидел Нану, которая стояла, уперев руки в бока, готовая к бою и к любым превратностям.
– Сам не знаю, – отозвался я. – Может, о призраке вчерашнего завтрака? Как ты себя чувствуешь, старушка? Поболтай со мной. Ты в норме?
Она подмигнула и кивнула своей маленькой головкой.
– Просто прекрасно. А ты как? Ты-то в порядке? Выглядишь усталым. Нелегкая это работа – присматривать за таким домом, а? – сказала она и хихикнула. Ей это так понравилось, что она хихикнула еще раз.
Я подошел к ней, сжал в объятиях и приподнял. Она была такой легкой – наверное, меньше сорока килограммов.
– Поставь меня обратно! – прикрикнула она. – Уймись, Алекс. Я могу сломаться.
– Тогда расскажи мне, что произошло вчера. Ты собираешься навестить доктора Родмана? Разумеется, да.
– Мне, должно быть, просто требовалось чуть больше поспать, только и всего. Это может случиться со всяким. Просто я прислушалась к своему телу. А ты прислушиваешься?
– Да, прислушиваюсь, – ответил я. – Я и сейчас к нему прислушиваюсь, и оно выражает мне серьезное беспокойство насчет тебя. Ты запишешься на прием к доктору Родману, или мне самому тебя записать?
- Лик смерти - Коди Макфейден - Маньяки
- Красный дракон - Томас Харрис - Маньяки
- Красный ангел - Роксана Лонгстрит - Маньяки