Слышу за спиной возгласы Алана и голос отца, но не воспринимаю.
Я уничтожал личность Фила по кусочку — он всё ещё хрипел и корчился от боли, теряя с каждой секундой способность связно мыслить, терял эмоции, воспоминания, свою личность. Фил Туми умирал, а я наслаждался каждым мгновением и миллиметром его погибающего сознания.
Ещё немного. Я должен оставить только низшие рефлексы и способность чувствовать боль от импульсов агонизирующих мышц. Навсегда, до самой его смерти — просто бесконечная боль среди пустоты бессознательного. Это ощущение я оставлю ему навсегда, но Фил не сможет даже нормально кричать.
Я даже не заметил, что слегка улыбаюсь.
Никто и никогда больше не разрушит мой дом и мою жизнь. Фил, я ведь правда хотел сделать всё иначе, но ты решил, что имеешь право врываться в дом, как когда-то сделали они — заговорщики. Их я тоже уничтожу, но изнутри, я заставлю их сожрать самих себя, а ты будешь куском мяса до конца своих дней.
Корка льда на ногах и руках Туми стала сжиматься, я снизил температуру до предела — их уже нельзя спасти. Ты уже мёртв, Фил Туми и никому не навредишь. Тебя нет, а обрубок тела, без личности, чувствующий бесконечную боль — не в счёт.
Я сделал то, что хотел.
Оттолкнувшись от Фила, я сделал несколько шагов назад — огляделся. Щит, напитанный энергией, пульсировал и подёргивался. Я перевёл взгляд на отца.
— Что ты сделал?
Я молчал, всё ещё не снимая щит.
— Пути меня к нему! — взмолился Алан.
Щит развеялся, и я смотрел, как Алан трясёт отпрыска, бьёт по щекам, что-то бормочет.
— Что Ты сделал Неро? Он ведь… Он ведь не соображает ничего, он ведь… Ты убил его! Я дал клятву, а ты убил!
— Он ведь жив, — я смотрел на это сверху вниз, — я не нарушил условий клятвы.
— Нет же, он ведь… Ему больно, но он ничего не соображает.
— Но он ведь жив, — повторил я.
Отец смотрел на меня с неподдельным ужасом. Я никогда не видел его таким. Да, отец, смотри какой я на самом деле. Смотри и запоминай. Если моё желание изменить историю, спасти род и заново построить свою судьбу соприкасается вот с этим, то я сделаю это ещё раз при необходимости.
Бойцы Алана подхватили Фила, запихали Элизу в одну из машин, и быстро ретировались с места событий. Всё произошло так быстро, словно мы с отцом и гвардейцами решили погулять в лесу под дождём.
— Это бесчестно, — наконец заявил отец.
Я промолчал, чувствуя, как по лицу и волосам стекает холодная вода. Я смотрел ему прямо в глаза. Тебе придётся признать меня отец. Придётся собрать совет совсем скоро, тебе придётся говорить со мной на равных.
— Давай поговорим дома, — выдохнул он, не дождавшись от меня ответов.
.
Мы ехали в поместье в полной тишине. Я смотрел сквозь затемнённое окно на проносящиеся мимо деревья, наблюдал за стекающими по стеклу каплями дождя.
Когда Туми ворвался в поместье, заканчивался ужин. Гвардейцы отреагировали моментально, мы же бросились в пункт наблюдения и там на мониторах я увидел Фила. Всё, что мне захотелось в тот момент — убить его сразу же. В голове моментально вспыхнули воспоминания — как во время вооружённых нападений на метрополию они приходили и в наш дом.
Это всё длилось недолго. Я возвращался в поместье после долгих лет отсутствия — оно единственное, что у меня осталось. Разграбленное, разрушенное и опустевшее. Если бы отец тогда принёс клятву кому-то из родов, что были нейтральны по отношению к Айонам, может быть, нас не смогли бы потопить. Но он считал, что это ниже его достоинства.
Я понимал, что приняв такое решение насчёт Фила, вступил в конфронтацию с отцом, что теперь мне будет гораздо сложнее, но в то же время, я испытал облегчение. Столько времени притворяться, терпеть и проявлять послушание — выводило из себя, мешало думать, связывало руки.
Он сделает меня наследником и даст право голоса. Если тогда он не смог взять себя в руки, проявить хитрость, твёрдость, дальновидность, то и сейчас вряд ли сможет, а я не хочу, чтобы всё снова повторилось.
Я не знал, почему телепорт сработал на Фила, но стоило мне выйти из пункта наблюдения и прислушаться к себе, представить, как я сбиваю его с ног, как лишаю жизни… Я хотел оказаться там, я осознанно хотел воспользоваться перемещением. Возможно, что телепортацию подпитывали эмоции и истинные желания, но самому разобраться было сложней, чем казалось на первый взгляд. Техника подчинялась, но пока работала неидеально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я понимал, что мне был дан шанс не просто так, что кровавый путь вряд ли осуществит мои желания, но я точно знал, что с Филом поступить иначе нельзя. Клятва Алана даст мне много возможностей, смерть личности Туми удовлетворила моё желание. Оставалась ещё та девка, что работала с Филом. Я не помнил её имени, а значит, она не из Тринадцати и вообще вряд ли знает, что Фила больше нет. Может, она ошивается на их явках, тогда убрать её не будет проблемой, с этим справится даже Оскар.
Я не заметил, как мы подъехали к поместью.
— Ожидаю тебя через час в своём кабинете, — сказал отец, выходя из машины прямо под дождь.
Я кивнул, но ничего не ответил. Сейчас у меня ещё не было слов.
Сейчас я хотел поговорить с Адорой, которая не вышла к ужину и, скорее всего, видела, что произошло. Я переоделся, вытер голову полотенцем и отправился к ней.
На этаже было тихо. Я постучался и долго не получал ответа.
— Адора, — позвал я. — Она вообще там?
Я посмотрел на гвардейца у двери, тот кивнул. Она просто не хотела со мной разговаривать, а может, просто не слышала.
— Адора, открой.
Дверь тихо скрипнула, и сестра молча впустила меня. Она была одета в домашний серый костюм, длинные волосы собраны в неаккуратный пучок, на лице очки для чтения. В её глазах читались смешанные чувства. Я завалился в кресло и немного помолчал. Устал. Резерв Потока ещё оставался, но я всё равно потратил много энергии.
— Как ты?
Адора присела на край кровати. И не сразу ответила на мой вопрос. Она уже поняла, что я говорил правду и что та истерика была глупой, но что теперь поделать. Сестра редко проявляла такие эмоции, и в тот момент, видимо, ей было это очень нужно. В ней говорила обида на отца, но я и его отчасти мог понять — вести разъяснительные разговоры, когда нужно решать дела и смотреть эмоции дочери, не самое лучшее решение.
— Не знаю, — она покачала головой. — Это было жутковато. Я думала, что у Фила хватит дури прорваться. Я могла бы побороться с ним, но не уверена, что вышло бы…
— Теперь он не угрожает тебе. Вообще никому не угрожает, — я хмыкнул.
— Откуда ты знаешь?
Она удивлённо посмотрела на меня. Да, она не могла видеть, как я переместился к Филу, она вообще ничего не знала про телепортацию. Да и незачем ей знать, что я сделал с Филом в действительности.
— Алан Туми принёс клятву роду Айонов, что больше никто из них не посмеет нам навредить. Фил Туми сильно пострадал и не в состоянии больше… Ходить, говорить.
Она прикрыла рот ладонью и покачала головой. Наверное, ей было тяжело принимать это всё — мир виделся ей куда более светлым и приятным местом, чем мне.
— Прости, что не поверила, — Адора вздохнула. — Я не привыкла к такому…
— Что маг может сойти с ума? Что он может стать убийцей? — я слегка наклонил голову.
— Не хотела думать об этом. Неро, ты не знаешь, что на самом деле думает отец по поводу Итона? Он пока не говорил со мной.
— Не вини его, ему непросто. Я скажу ему, что тебе нужен этот разговор. Они уже знакомы, они подталкивали дело Фила к рассмотрению.
— Правда? — в усталых глазах Адоры блеснул огонёк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да. Правда, насчёт замужества, я не уверен. В этом решении я никак повлиять на отца не могу.
— Спасибо, братик, у меня камень с души упал, — она широко улыбнулась.
Вот и хорошо. Я немного сполз по спинке кресла и втянул полную грудь воздуха. Я сумел изменить это. Она не сойдёт с ума и не покончит с собой, сестра будет жить и, возможно, даже будет по-настоящему счастлива.
