в мою ловушку, верно? – усмехнулся Поздняков. – А возвращаясь к Синице... так помимо него – и еще десятка персон, включая частных меценатов – о нас никто более и не знает. Ни полиция, ни власти города – все по древним канонам. Поэтому третий закон – как и все остальные законы – мы все же чтим, хоть и с некоторыми оговорками. Которые даже не оговорки, а жизненная необходимость.
– Значит, тот «ваш человек», о котором упомянул Роберт, когда рассказывал мне про труп и есть?..
– Капитан Синицын.
– Понял. Теперь все стало значительно яснее.
– Рад, что мы нашли общий язык... – Поздняков сделал уже знакомый жест следовать за ним и направился к выходу со двора. – Кстати, Максим, у тебя есть какие-то мысли об увиденном? Или, может, в голове уже родился план, как с помощью твоего ведьмачьего дара найти ублюдка?
Волков развел руками в стороны:
– Увы, пока мой дар бесполезен. А вообще, я больше привык полагаться на интуицию и наблюдательность, чем на дар.
– И что тебе говорят интуиция и наблюдательность?
– Пока молчат!
Все это время не участвовавшая в беседе Соня, привлекая внимание, вдруг дотронулась до локтя Макса:
– Волчок, а ты разве не можешь переместиться в прошлое и спасти эту девушку? Или хотя бы выведать у нее всю необходимую информацию? Или проследить, куда направился убийца?
– Нет, Сонь, это так не работает, – улыбнулся ее наивности Волков.
– А как это работает?
– Расскажу как-нибудь в следующий раз, хорошо? – Макс запнулся, увидев в десяти метрах Зарецкого, который открывал заднюю дверь такси, и неожиданно даже для самого себя ткнул пальцем в его сторону: – А можно мне с ним? Он же сможет показать мне сознание убитой? Или он на такое не способен?
– Можно. Сможет. Способен.
Подумав, что в этот раз Поздняков даже превзошел самого себя времен ПМС, Волков кивнул и бросился за некромедиумом.
– Антон! Подожди! – успел он перехватить закрывающуюся дверь такси. – Двигайся давай! Дай я сяду!
– Зачем?
– Вместе поедем. Хочу посмотреть на тебя за работой.
– Серьезно? – вытаращился Антон. – Променял обед с Соней на лицезрение трупов?
– Обед может и подождать.
Последние слова Макса сопровождались громким урчанием – желудок был явно против этой поездки...
Такси, около двадцати минут поколесив по узким питерским улочкам, наконец остановилось у ворот морга – двухэтажного кирпичного здания, раскрашенного каким-то современным «художником» в безвкусный, но зато веселенький желто-красный цвет с явным преобладанием первого.
– Жили скучно, зато после смерти повеселились, – глядя на пестрые стены, пробормотал Макс, и добавил уже громче: – А нас вообще пустят?
Антон едва сдержал смешок:
– Будем прорываться с боем, оставляя за собой горы свежих трупов. Астральную катану, кстати, дома не забыл?
– В морге есть свой человек, да? – не обращая внимания на неудачную подколку, понял Макс. – Еще один. Как будто Синицы мало...
– Не знаю, при чем тут Синица, но да. Есть свой человек. Идем!
Миновав противно скрипнувшую калитку, они по заасфальтированной дорожке прошли к массивной железной двери. Настолько массивной, будто за ней были не комнатушки с усопшими, а как минимум шахта с ядерными ракетами.
А еще эта попытка обезопаситься от посторонних оказалась провальной – дверь была не заперта.
– А зачем запирать, верно? – Зарецкий словно прочитал мысли напарника. – Мертвые все равно никуда не сбегут. – И потянул на себя ручку.
В приемной морга было тихо, лишь перемигивающиеся под потолком люминесцентные лампы издавали едва слышное гудение. Пахло спиртом.
– Мертвая тишина, – многозначительно прошелестел Антон и привычно направился к одной из дверей.
Волков, стараясь не топать, поспешил следом.
– А мы разве не должны сообщить какому-нибудь санитару, что хотим осмотреть труп? – поинтересовался он.
Зарецкий обернулся через плечо:
– Должны, не должны... Ну не будь ты таким правильным. Раздражаешь. – И, толкнув выкрашенную белой краской облупившуюся деревянную дверь, переступил через порог.
Макс, уже из коридора почувствовав тошнотворный аромат хлороформа, дезинфекции и разлагающейся плоти, проследовал за ним.
Первое, что бросилось ему в глаза – длинный, встроенный в стену «шкаф» с закрытыми выдвижными ячейками – холодильная камера.
Параллельно шкафу стояло несколько пустых тележек, а посередине комнаты – под мощной напольной лампой на длинной ножке – расположился обрамленный кафелем секционный стол для вскрытия. На столе – накрытое простыней тело.
– Похоже, наша клиентка. – Антон, щелкнув выключателем, подошел к столу и слегка приподнял простынь, внимательно разглядывая покойника. – Точно, она.
Нисколько не смущаясь, он оголил девушку до пупка и положил ладонь ей на лоб. Жестом подозвал к себе Волкова:
– Давай, стандартная процедура дублирования дара... – И добавил со смешком: – Я не Соня, объяснять ничего не буду. Сам все прекрасно знаешь.
Макс кивнул. Зажав в кулаке оберег Велеса, взял напарника за свободную руку. Почувствовал, как по пальцам бегут едва ощутимые разряды тока.
А затем голова его налилась раскаленным свинцом.
Свинец тяжелой наковальней давил на затылок, острыми гвоздями разрывал виски, пульсирующей резью выжимал из черепа глаза. Стараясь не заорать, ведьмак чувствовал, как замерло время, как пропали звуки. Лишь в углу комнаты из протекающего крана, глухо ударяясь о дно эмалированной раковины, равномерно капала вода. И это «кап, кап, кап» стало единственным, что позволило Максу перетерпеть и не отпустить руку Антона.
Спустя несколько бесконечных мгновений боль отступила. Все еще не веря своему счастью, Волков облегченно выдохнул. И только сейчас – краем глаза – заметил, что шея, плечи, руки и живот девушки порозовели, а щеки ее зарумянились.
Безжизненные вены багровой паутиной окутали бездыханное тело. Место под грудью девушки – там, где находилось солнечное сплетение – ярко полыхнуло. От резкой вспышки Макс зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то увидел небольшой темно-красный шар, зависший над секционным столом. Шар переливался кровавыми всполохами и тихо стрекотал, будто готовый взорваться. И этот зловещий стрекот по-прежнему был единственным звуком в последнем пристанище мертвых.
– Как тебя зовут? – не отрывая ладонь ото лба покойницы, спросил Антон.
Макс с интересом уставился на бесцветные губы девушки, логично предполагая, что та сейчас раскроет рот и заговорит... Но вместо этого «заговорил» шар.
– Кыса! – Голос его был звонким, девчачьим, жизнерадостным.
Зарецкий досадливо поморщился:
– Как твое имя, Кыса?
– Катя. Екатерина.
– Как твоя фамилия?
– Митяева.
– Екатерина
