Вернув портрет и косичку на место, Нора защелкнула медальон и задумалась.
Та Сесилия, которую изображала кукла, была не старше десяти лет. А на портрете ей уже семнадцать. Значит, кукла сделана приблизительно семью годами раньше, этак в 1916-м, а родилась Сесилия, стало быть, в 1906-м. Очень-очень давно. Если она еще жива, то сейчас ей семьдесят пять. А вот ведь сидит на коленях у Норы и выглядит живой и бодрой. Как шестьдесят пять лет назад. Странное ощущение.
Огонек свечи не шевелился. Время остановилось.
Нора посмотрела на Сесилию.
– Где бы нам тебя спрятать? Ведь тебя никому показывать нельзя.
Она сидела, прижав прохладную куклину щечку к своей и тихонько ее баюкая. Сесилия Б. Надо обязательно выяснить, что означает это «Б». Кстати, миниатюра подписана инициалами X. Б. Вполне возможно, что фамилия одна и та же.
Но кто такая Сесилия Агнес? По-прежнему неизвестно, хотя какая-то связь между нею и куклой, вероятно, существует.
Да, вопросов уйма. Тут бы очень пригодился помощник вроде Дага. Обсудить бы все это с ним. Они бы провели самое настоящее «расследование», как говорил Даг, когда они вместе бились над той или иной проблемой.
А показать ему куклу, как нарочно, нельзя!
Но что, собственно, может случиться? Он ведь уже замешан. Если все так секретно, разве старушка, которая звонила по телефону, сказала бы ему про магазинчик? Нет, наверняка бы перезвонила, чтобы поговорить с Норой. И адрес в Старом городе ему бы не оставила, и имя Сесилии Агнес не назвала бы. Ведь тем самым она бы впутала его в эту историю. Откуда ей было знать, кто он.
Или, может, она все-таки знала?
На всякий случай, пожалуй, лучше послушаться старушки. Попробовать разобраться своими силами.
– Теперь у меня есть ты. – Нора опять побаюкала Сесилию. Кукла словно бы дарила ей защищенность, покой.
Гм, чем это от нее пахнет?
Запах вроде бы знакомый. Но откуда? Кто пользовался такими духами?
В дверь постучали. Нора вздрогнула.
– Кто там?
Это был Даг, хотел кое-что ей показать.
– Погоди минутку!
Она открыла тумбочку письменного стола и спрятала там куклу, временно, после надо будет найти тайник получше.
Даг вошел в комнату. Он был полон ожидания.
– Ты зажгла свечку? Как уютно!
Она заметила, что он осмотрелся вокруг, задержал взгляд на разбросанных по полу листах папиросной бумаги.
– Извини, Даг, но я не могу…
– Да-да, знаю! Я не поэтому пришел. Куклу показывать незачем. Ты довольна, а?
Нора посмотрела на него с удивлением. Откуда он знает про куклу? Кто ему сказал?
Никто. Теперь удивился он. Ясно же, что в свертке была кукла! Иначе при чем бы тут «кукольная больница»? Вдобавок старушка сказала тому дядечке, что обращаться со свертком надо крайне осторожно, там очень хрупкая вещица, – вот Даг сразу и догадался насчет куклы.
– Хочешь – покажу, – сказала Нора.
Но Даг протестующе поднял руку. Нет-нет, они должны уважать старушкину волю. Наверняка она не зря настаивала, чтобы с куклой общалась только Нора. Осторожность в таких случаях никогда не мешает. Насколько он понял, куклу никому показывать нельзя, и это важно.
Он заговорщицки взглянул на Нору.
– Сейчас я кое-что тебе покажу. – Даг вытащил из-за пазухи книгу, полистал. Все те же «Русские народные сказки». – Вот. Узнаёшь? – Он нашел нужное место и прочитал вслух:
Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги ее всегда при себе и никому не показывай; а когда приключится тебе какое горе, спроси у нее совета.
Потом он серьезно посмотрел на нее и опять спросил:
– Узнаёшь эти строчки, а?
Нора кивнула. Она совершенно забыла, но именно эти строчки вчера вечером в шутку прочла Дагу, наугад открыв книгу, непосредственно перед тем, как решила ехать со всеми в Стокгольм.
А она-то думала, что строчки случайные и не имеют к ней ни малейшего отношения!
– Ты прав. Куклу никому показывать нельзя.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Проснулась Нора мгновенно.
Было воскресное утро, сквозь шторы в комнату заглядывало солнце. Новый день! Замечательно! Давно она не чувствовала себя такой бодрой и отдохнувшей. Обычно-то просыпалась чуть ли не еще более усталой, чем вечером, когда ложилась спать. Потому что видела слишком много снов. Что ни ночь – в голове форменный кинотеатр. Но вспомнить свои сны она большей частью не могла.
Сегодня ночью сны были наверняка хорошие, оттого и настроение такое веселое. Что же вчера произошло, собственно говоря?
Сесилия! Нора открыла глаза и посмотрела на изразцовую печку. Там, в маленькой нише с желтыми латунными дверками, она вчера вечером спрятала куклу. Усадила на шелковую подушечку. Но сейчас дверки были распахнуты. Нора похолодела от страха. Красная подушечка на своем месте. А вот Сесилия исчезла.
Нора рывком села. И увидела, что Сесилия лежит рядом, на подушке.
Чудеса! Вечером она посадила куклу в нишу и закрыла дверки, это точно! Каким же образом Сесилия перекочевала сюда?
Ночью Нора, помнится, не вставала. Неужто начала ходить во сне, как лунатик? Ведь Сесилия не могла сама перебраться на кровать?
Она испытующе посмотрела на куклу. Личико вроде бы довольно улыбалось. Одна рука удобно вытянута на подушке, головка склонилась чуть набок.
Нора подхватила куклу и затанцевала по комнате. Весело напевая. Никогда в жизни она не играла в куклы. Считала их жеманными, спесивыми, глупыми. Но эта малышка! Тут дело совсем другое!
Я глупею, подумала она. Хорошо хоть, никто не видит. Из глубины квартиры доносились какие-то звуки, и Нора поняла, что все уже встали. Она посадила куклу в нишу и закрыла дверки. Приняла душ, оделась и пошла к остальным; выглядела она вполне обыкновенно, только все время думала о своей тайне и о том, как бы разузнать побольше.
После завтрака позвонила Лена, предложила покататься на велосипеде. Норе вообще-то не хотелось, но она все же сказала «да». Совесть не позволила увильнуть. У Лены были проблемы с весом – четыре лишних килограмма, по ее расчетам. Без моциона нельзя, хоть она и терпеть его не могла.
Нора таких проблем не знала, но Лена твердила, что как раз поэтому моцион ей тоже не повредит – чтобы в будущем не возникло неприятностей. Проще предупредить лишний вес, чем избавиться от него, когда он уже есть.
Лена принадлежала к числу людей, которые если уж имеют свое «мнение», то держатся за него мертвой хваткой.
«Мое мнение таково!» – провозглашала она и с невероятным упорством добивалась своего.
Во время велопробега Лена болтала не закрывая рта.
Послушать ее, так просто страшно становится: именно сейчас у бедняжки «колоссальные проблемы» буквально со всем и вся. С мальчишками, с одеждой, с волосами, с косметикой, с братьями-сестрами, с учителями и школой. Сплошь «колоссальная невезуха», считала она. Но, сказать по правде, искренней жалости к ней как-то не возникало. Ведь она всегда пребывала в прекраснейшем настроении. И с виду казалась на редкость крепкой и жизнерадостной. Вот и сейчас знай себе жмет на педали да работает языком. А в довершение всего муки свои описывает чуть ли не с восторгом. Где уж тут принимать ее всерьез.
Одно хорошо – никаких ответов Лена не ждала. Да и не требовала. Они только нарушат ход ее рассуждений. Поэтому Нора спокойно могла уйти в собственные мысли. Ленина болтовня великолепно отсекала остальные раздражающие звуки. Например, шум уличного движения.
Несмотря на яркое солнце, весна по-настоящему пока не настала. Нора тщетно высматривала по обочинам мать-и-мачеху – ни цветочка. Местами еще лежал снег, но из-под него журчали ручейки талой воды. Кругом щебетали птицы.
Катались девочки долго и в конце концов завершили велопробег в закусочной, владельцем которой был дядя Лены. Тут она могла полакомиться вволю! Вон сколько всяких вкусностей: и шоколад со сбитыми сливками, и бутерброды с креветками, и булочки, и пирожные – ешь не хочу.
– Опять я не устояла! – признала Лена после третьего бутерброда, весело глядя на Нору. – А ты как? Давай тоже! Один разок не считается! Я угощаю.
Не очень-то полезно для фигуры, но ведь в конце-то концов сегодня воскресенье – можно и полакомиться. К тому же обе вправду выбились из сил. И угощение даровое. А всерьез Лена сядет на диету со среды, то бишь после вторничных булочек с кремом, от которых нипочем не откажется.
Норе тоже незачем начинать раньше среды, объявила Лена. Но тогда уж на полном серьезе.
– Мое мнение таково: прерывать диету никак нельзя. А нам бы пришлось, ведь во вторник, как нарочно, последний день Масленицы. – Круглые глаза смотрели на Нору.
– Но я вовсе не собиралась садиться на диету, – сказала Нора.
Глаза Лены еще больше округлились.
– Что? На попятный идешь?
– Я же никаких обещаний не давала, верно?
– Выходит, мы не друзья?
