– Интересно, где ты все это вычитываешь? – удивился Павлик. – В самом деле, этого убийцу ни в чем нельзя обвинить. Ну дрессировал он собаку, ну и что? Не виноват же он, что сосед занимался браконьерством!
– Вот-вот, – подхватила я, – и в этом случае та же история! Никто вроде бы не виноват, а человек погиб. Причем, заметь, человек, стоящий у многих на пути, человек, которому неоднократно угрожали!
Глава 4
Ася Петровна ахнула, когда увидела нас в болотной жиже, изорванной одежде. Павлик отчаянно хромал, его нога пострадала дважды. Мы объяснили свой вид тем, что я упала в силосную яму, а Павлик меня вытаскивал.
– Какие же вы неосторожные! – восклицала добрая старушка. – Давайте поскорей в баню, будете отмываться!
К счастью, у меня был комплект запасной одежды, поэтому я могла не волноваться за свой внешний вид. Павлик же, как истинный мужчина, не взял ничего, кроме того, что было на нем. Когда я отстирала его джинсы, пришлось ставить на них «хипповую» заплатку. Он разодрал коленку, когда катился по склону. Моя же одежда пришла в полную негодность. Видимо, она не была создана для таких перипетий.
Как же нам подобраться к Цыплакову? Просто следить за ним – глупо и опасно. Как бы мне сейчас пригодился Валерка Гурьев! Но делать нечего, придется действовать одной. Можно попробовать познакомиться с ним на правах хозяйки какого-нибудь предприятия, желающей найти надежную «крышу». Только как это сделать? Ведь нужны какие-то документы, чтобы он мне поверил. Надо переговорить с гурьевскими друзьями – с Петей, Димой, Марией Павловной, может, они что-нибудь посоветуют.
В любом случае ловить здесь уже было нечего, поэтому наутро мы стали собираться. По двору мирно ходили куры, разыскивая вкусные зернышки. Похрюкивали свинки в загоне. На этом фоне все вчерашние происшествия казались сном. Странно было, что существуют люди, способные творить зло в этих чудесных краях.
Слава богу, мы поймали попутку, это был трактор, ведомый разбитным мужичонкой нетрезвой наружности. Садиться в тесную кабину было страшновато, но ничего – скорость небольшая, авось не убьемся.
– Вы, говорят, из самого Тарасова приехали? С телевидения? – удивлялся он. – Сколько лет живу, ни разу в телевизоре себя не видел!
Он залихватски крутил рулем, трактор бросало из стороны в сторону.
– Дядя, ты гляди, нас не убей, – охал Павлик, – а то мы тоже в телевизоре не покажемся!
– Не боись! Все под контролем! – подмигивал мужик.
В Гурьевском лесхозе уже наладилась работа: снова визжали пилы, снова пахло опилками. Жизнь брала свое, как будто ничего и не произошло. Я увидела Петю, выходящего из кабины своего бульдозера, и отозвала его в сторону:
– Петя, как можно попасть к Цыплакову? – взяла я с места в карьер.
– К Цыплакову? – задумался парень. – Да проще простого. Обратитесь к Диме, он даст вам какие-нибудь бумаги. Под видом гонца пройдете.
Нет, гонец – это совсем не то, что мне нужно. Меня могут встретить довольно скомканно. Вот если я представлюсь крупным собственником, то меня примут на должном уровне, потратят больше времени. А я в это время буду держать ухо востро.
– А зачем вам надо к Цыплакову? – недоумевал Дима, которого я поймала на лесосеке. – Неужто вы этого битюга в передаче показать хотите? Хватит уже, что его имя один раз упомянули, теперь нам всем покоя не будет. – Он нагнулся к моему уху: – Сегодня к нам приезжали от него, сказали, что, если еще раз что-то подобное случится, лесхоз сожгут!
Значит, Дима мне не помощник. Видно было, как он перепугался. Прав был Михаил, этот человек быстро ломается. Зато Мария Павловна, как мне кажется, будет заинтересована в расследовании, она женщина бравая. Вообще женщины часто оказываются смелее мужчин. Мужики объясняют это тем, что нас ни разу нормально не били. Но это неправда, просто мы не так боимся боли, как они.
Мария Павловна руководила уходом за зелеными насаждениями.
На поляне, куда мы с Павликом добрели за полчаса, работал трактор, распахивая жирную черную землю.
– Здравствуйте, – поприветствовала нас женщина, – мы тут деревья сажаем. Самая лучшая пора. До зимы они укорениться успеют, жары сейчас сильной нет, дождей много выпадает. Даст бог, лет через тридцать здесь сосновый бор будет шуметь.
Когда я изложила ей свою проблему, «озеленительница» задумалась. Видно, ей тоже не по душе пришлась версия несчастного случая.
– Знаете что, – Мария Павловна достала из кармана ручку и листочек, – сейчас я с вами пойти не могу. Отнесете эту записку моему сыну, дом номер двенадцать. Он даст вам мои акции лесхоза, у меня их десять процентов. Хозяйство ведь наше – закрытое акционерное общество.
– И кто еще владеет акциями? – поинтересовалась я.
– Самый крупный держатель – Крынин, его семья, потом Федосеев, потом я, и по нескольку акций по селу рассеяно. Берите-берите, – настояла она, видя, что я сомневаюсь. – Я вам верю – может, вы до чего-то докопаетесь. Ведь неспроста Ваня погиб. Покажете эти акции Цыплакову, скажете, что хотите с его помощью побольше процентов у себя собрать. Этот кровопийца враз заинтересуется.
– А как его найти? – спросила я.
– Отсюда километров пятнадцать будет. Там коттеджный поселок, богатеи живут. Попросите Льва Семеныча, он вас подбросит.
Сын Марии Павловны, мальчуган лет двенадцати, прочитав записку матери, пригласил нас в избу. Он минут десять отсутствовал, потом вынес нужные бумаги.
Я чувствовала, что мои ноги, не приученные к долгим переходам, перестают слушаться. А сейчас опять идти до лесхоза! Мы вышли на околицу деревни. Вдалеке пылила какая-то машина. Когда она подъехала поближе, мы увидели, что за рулем сидит Дима.
– Садитесь, – он распахнул дверцу, – я вас подброшу.
Мы с Павлом многозначительно переглянулись.
– Я все знаю, – просто сказал Федосеев, – вы сейчас хотите поехать к Цыплакову. Отговаривать я вас не буду – бесполезно. Хотите расследовать смерть Ивана Николаевича? Знайте, я сам подозреваю Цыпу, но знаю, насколько опасно с ним связываться. Ну, раз решили, я вас к нему отвезу.
«Уазик» понесся по пыли. Мимо нас вновь проносились красивые леса, поросшие густой травой уютные поляны. Я вспомнила, как недавно мы ехали с Крыниным, и кукушка прекратила свою песню, когда он произнес фразу: «Сколько мне жить осталось?» Мистика, да и только!
Лес закончился, начались поля картошки. На севере области можно чаще встретить эту культуру, чем привычную нам пшеницу. На бесконечно длинных грядках стояли люди с тяпками, окучивали картофель. Я не понимаю, как можно обработать такое гигантское поле, ведь ему ни конца ни края нет. Помню, в детстве у меня кружилась голова при виде бабушкиного огорода, на котором я помогала родителям. А тут знай себе паши «от меня и до заката»!
– Это колхоз «Знаменский», – пояснил Федосеев. – Удивляюсь я им, вкалывают, как бобики, а получают гроши. Как так можно!
– А куда деваться? – возразила я. – Не всем же дрова рубить!
Дима проглотил мою шпильку не поморщившись, видно, не хотел спорить. Да и с чем спорить, ведь продавать лес значительно проще, чем сельхозпродукцию. Особенно сейчас, когда все буквально помешались на открытии мебельных салонов и фабрик. А у бедных сельчан один год неурожай, а на другой – завал, цена бросовая.
Заросли картошки скоро кончились, начался подсолнечник. Чудесно смотрится желтое поле, говорят, раньше эту культуру выращивали как декоративную. Жужжали пчелы, взлетая над крупными цветками, их мохнатые тельца были перепачканы пыльцой. Это зрелище почему-то напоминало о детстве как о безграничном ярком лете. Ах, как хочется вернуться!
Вдали показались какие-то дома. Когда мы подъехали поближе, оказалось, что это обычный «новорусский ренессанс», жуткие громадины с параболическими антеннами, громоздившиеся возле опушки березового леса. Сами-то небось любят природу – только возле своего дома! Пусть где-то там вырубают леса, главное, чтобы не у нас под боком!
– Вон тот дом, покрытый белой черепицей, – показал Дима. – Я туда не поеду, сами пешком дойдете.
– А как же мы обратно доберемся? – жалобно спросила я.
– Сами понимаете, ждать я вас не могу, на мне висит руководство предприятием. Давайте я приеду вечером, в шесть часов, на это место.
С этими словами он укатил, оставив после себя облако пыли. Немного постояв в нерешительности, мы с Павликом зашагали к коттеджам. В этот момент мне пришла в голову довольно рациональная мысль.
– Павлик, а ведь Цыплаков может меня узнать. Вдруг он видел меня по телевизору.
– Точно! – воскликнул мой оператор. – Мы об этом совсем забыли!
– Трудно быть известным, – вздохнула я, – ну ладно, будем надеяться, что этот «авторитет» не смотрит дамские телепередачи. В крайнем случае можно сказать, что я просто похожа на Ирину Лебедеву.
Дом с белой черепицей бесформенной громадой возвышался над остальными. Металлические ворота без единой щелочки казались неприступными. Я нажала на кнопку домофона.
