В тот день учитель Грохан объявил, что сегодня начнётся новый предмет — внешняя политика. Эдигору и Люку уже исполнилось по десять лет, и император считал, что пора вводить наследника в курс дела.
Услышав эту новость, принц заметно оживился. Знания он всегда впитывал как губка и ему изрядно надоели рассказы Грохана об обычаях тех или иных рас, особенностях экономического развития разных концов Эрамира, истории о возникновении городов… Хуже был только Мэридиш с его любовью к повторению элементарных математических формул.
— Как вы, вероятно, помните, ваше высочество, император Интамар почти двести лет назад после продолжительной войны объединил земли Эрамира, и с тех пор все расы живут под властью одного императора. Эрамир — большой континент, от северного побережья до южного — шесть недель пути на самых быстрых лошадях, а от западного до восточного — больше восьми. В двух днях пути по морю от самого восточного из наших городов начинается Мирнария. Этот континент в три раза меньше Эрамира, но, как и у нас, вся власть находится в руках одного императора…
Эдигор, затаив дыхание, слушал Грохана. Он много читал про Мирнарию и знал, как сильно она отличается от его родной империи. Обычаи, внешность людей — а этот континент населяли только люди — и даже магия… всё отличалось от привычного и знакомого. И ненависть между мирнарийцами и эрамирцами, казалось, впитывалась с молоком матери. Это состояние учитель Грохан называл «вооружённым нейтралитетом» — вроде и войны пока нет, но чуть что — и она непременно начнётся.
— В самой Мирнарии и в настоящее время существует огромное количество тайных обществ, которые считают своим долгом спровоцировать войну с нами, — продолжал учитель. — Сам император Басад старается поддерживать мир и не препятствовать торговым связям, но, к сожалению, в мирнарийском обществе наблюдается огромный разброд и шатание. Выловить и казнить всех заговорщиков не представляется возможным.
Эдигор прикрыл глаза, вспоминая, что он читал о Мирнарии в книгах из императорской библиотеки. А читал он немало. Особенно много страниц различные исследователи посвящали анализу причин взаимной ненависти мирнарийцев и эрамирцев. И у наследного принца уже давно сложилось собственное мнение на этот счёт.
До того как император Интамар объединил земли Эрамира, на континенте насчитывалось более десяти различных королевств (или княжеств, вольниц, содружеств, племён — тут уж как кому больше нравилось себя называть). Орки, тёмные и светлые эльфы, гномы, гоблины, люди и прочие расы — все жили отдельно и не слишком горели желанием объединяться, к тому же объявлять своим императором чистокровного человека.
Интамар ступил на трон, когда ему не исполнилось и двадцати лет, и сразу же был вынужден участвовать в кровопролитной Последней войне — войне, которую начал ещё его отец. И на поле боя юный Интамар потерял лучшего и единственного друга. В тот момент император поклялся, что сделает всё возможное, чтобы прекратить эти бессмысленные убийства, называемые войной.
Через пару недель Интамар заключил с гномами взаимовыгодный торговый союз. Понадобилось всё его дипломатическое искусство, чтобы уговорить короля гномов подписать договор о взаимном ненападении, признании территории гномьего королевства входящим в состав Эрамира — человеческой империи — и предоставлении гномам равных с людьми прав. Но у Интамара всё получилось. Немалую роль сыграл тот факт, что император пообещал — на протяжении ста лет всё оружие для Эрамира будут изготавливать только гномы, а взамен получат самые лучшие фрукты, овощи, вино и мебель.
Постепенно Интамар заключил подобные договоры со всеми расами. Сложнее всего было уговорить эльфов — и тех, и других. Они и до сих пор были не слишком довольны тем, что находятся под властью человека, от бунта их удерживало только то, что пользы от такого союза больше, чем вреда. Да и Интамар когда-то сделал мудрую вещь — в жёны Повелителю тёмных эльфов отдал сестру, а светлых — дочь. Интамар, так же, как и Эдигор, в детстве много читал. И когда-то давно он вычитал, что эльфы не станут воевать против родственника, пусть даже очень дальнего. Плести интриги, выражать недовольство, бунтовать — да, но не объявлять открытые боевые действия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Процесс объединения Эрамира занял у Интамара больше двадцати лет. Это стало смыслом его жизни. И, умирая, император произнёс: «Раса, которая нарушит мир наших земель и начнёт войну, навлечёт на себя вечное проклятие». Почему-то за сто пятьдесят лет, что существовали объединённые земли Эрамира, никому и в голову не пришло усомниться в словах давно умершего великого императора, который был, в конце концов, просто человеком.
А Мирнария… Что ж, возможно, именно наличие среди эрамирцев такого огромного количества представителей различных рас и пугало жителей соседнего континента. Ведь они-то все были людьми — невысокого роста, крепкого телосложения, в основном тёмноволосые и темноглазые, обладающие крайне малыми способностями к магии. Очень своеобразной магии. И пусть мирнарийцы все были людьми, их земли постоянно потряхивало от различных бунтов, покушений на представителей власти, а количество тайных обществ и орденов, объявляющих святой целью «свержение режима императора Басада и уничтожение враждебных рас Эрамира» стремилось к бесконечности.
И всё бы ничего, но за последние пятнадцать с лишним лет — время правления отца юного Эдигора — отношения с Мирнарией становились всё хуже и хуже. Эдигор Первый не зря носил гордое прозвище Вспыльчивый. С императором Басадом он находился в крайне напряжённых отношениях. И купцы Эрамира предпочитали на землях Мирнарии не высаживаться вовсе — быстренько грузили товар, забирали то, чем торговали соседи, и уплывали. Ибо знали — оставшись на ночь в портовом мирнарийском городе, наутро можно проснуться с перерезанным горлом.
Такие вот добрососедские отношения.
Учитель Грохан как раз открыл рот, чтобы начать рассказывать Люку и Эдигору о тайных обществах Мирнарии, когда в дверь постучали.
— Чай для его высочества и его пажа, — склонила голову вошедшая служанка в смешном белом чепчике, из-под которого выбивались светло-русые кудряшки. Девушка, видимо, страшно смущалась, поэтому не смела даже поднять глаз и посмотреть на принца.
— Спасибо, — ответил Эдигор и, дождавшись, пока разом покрасневшая как помидор девушка выйдет из комнаты, тихо сказал Люку:
— Можешь выпить всё, я не хочу.
Впоследствии наследный принц много думал о том, что было бы, если бы он всё-таки выпил тот злополучный чай. Ведь ещё ни разу Эдигор не пропускал утреннего чаепития и даже часто с удовольствием закусывал принесённой свежеиспечённой булочкой.
Люк, кивнув, сосредоточенно налил в чашку напиток, стараясь не расплескать ни капли, и, глубоко вздохнув, сделал большой глоток.
Прошло примерно пять секунд, прежде чем паж его императорского высочества, закатив глаза, молча рухнул на пол.
— Люк!!!
Никогда в жизни ещё Эдигору не приходилось кричать так громко. Он даже не знал, что способен на подобные высокие звуки.
И почти тут же, увидев, что друг забился в припадке, а на его губах выступила пена, наследный принц снова заорал, только на этот раз так, что стёкла в окнах задрожали:
— АРАВЕЙН!!!
Учитель Грохан уже вертелся рядом с Люком, дрожащими пальцами пытаясь расстегнуть его камзол, когда пространство возле стола закружилось белыми снежинками.
— Что случилось, ваше высочество? — спокойно спросил Аравейн, ещё даже не появившись в комнате полностью — снежинки просто обрисовали его фигуру, и только два огромных сапфировых глаза сверкали там, где должна быть голова.
Вместо ответа Эдигор указал рукой на бившегося в агонии Люка.
Наконец снежинки осыпались, и в комнату шагнул Аравейн. Сел возле мальчика, приложил ладонь к его лбу, что-то прошептал… и нахмурился.
— Ваше высочество, попросите ничего не трогать в этом кабинете, — сказал маг Эдигору. — А потом приходите ко мне.
