Тогда штаб бросает в бой последний «резерв» — переговоры с женой. Но и они ничего не дали. Бандит был непреклонен. У этого человека и вправду не осталось ничего святого.
Прошло 16 часов со времени захвата автобуса. Якшиянц по-прежнему требовал оружия. Переговоры зашли в тупик.
На связь вышла Москва. Центр давал добро на выдачу оружия террористам. Трудно было поверить в это, но другого выхода не было.
И вот наступил час экипажа самолета. Заместитель начальника шереметьевской эскадрильи Вячеслав Балашов оглядел пилотов.
Командир Александр Божков. Летчик что надо, и в личном деле запись «первый класс», и в работе — первоклассный пилот. Работал в ледовой разведке, в широко-высотных арктических экспедициях, летал в Афганистан.
Второй пилот — Александр Гончаров. Сибиряк, красноярец. Молчун, слова не вытянешь, надежен в полете и на земле. Пилотировал «Аннушку», «Як-40», «Ил-86».
Штурман Сергей Грибалев. Работал штурманом вертолетного отряда в Тюменской области. Летал на «точки» — к нефтяникам, геологам, охотникам. Позже облетел всю Европу, Юго-Восточную Азию.
Старший бортинженер авиаотряда Юрий Ермилов. Опытен. Знавал еще «Ту-114». Попадал в переделки — садился со сломанным шасси, однажды заклинило тягу руля, а за спиной — двести пассажиров. Но нашел выход из критической ситуации.
Радист Александр Горлов. Прошел три антарктических экспедиции. Самая сложная — на корабле «Сомов». За тот героический рейс получил орден.
Бортоператор-инструктор Борис Ходусов и его молодой коллега Виктор Алпатов. Борис начинал еще бортпроводником, потом участвовал в первом полете «Ил-76» в Антарктиду. Виктор — самый молодой в экипаже. Окончил авиационно-техническое училище, работал в конструкторском бюро. И вот потянуло в небо.
«Что ж, ребята как на подбор», — подумал Балашов и кивнул экипажу:
— Вперед, пилоты! Отступать некуда.
Перед выходом на летное поле задержался:
— Только вот что, мужики, разное увидим. Но с бандитами — ни-ни, предельная вежливость. От нашей выдержки зависит жизнь детей.
Они шагнули за порог. Поле аэродрома лизал колючий зимний ветер, низкие облака, казалось, зависли над самыми самолетами. Автобус стоял невдалеке. Тихий, мрачный, с зашторенными окнами.
Что бы ни случилось, не бойтесь
К первой встрече с бандитами приготовились начальник отдела Ставропольского УКГБ Евгений Шереметьев и сотрудник «Альфы» Валерий Бочков.
Первым понес бронежилеты Шереметьев. Ни одна шторка не шевельнулась на окнах. Словно вымер автобус. Приоткрылась дверь. В темноте салона никого не было видно. Шереметьев приподнял руки — вот, мол, принес.
На пороге появился небольшой мужчина — скуластое, заросшее черной щетиной лицо, впалые, с хищным наркотическим блеском глаза.
— Я принес бронежилеты, Павел, освобождай, как обещал, детей.
Ядовитая усмешка скривила лицо бандита:
— Я не Павел, я Геннадий.
— Геннадий так Геннадий. Восемь комплектов будут, а пока два. За один раз не утащить.
Муравлев, стоявший сзади Якшиянца, передал тому обрез, спустился с подножки, стал слева, вплотную к Шереметьеву. Подстраховал главаря.
— Пропусти в автобус, — попросил сотрудник КГБ, — надо на детей глянуть.
Важно было и другое: до сих пор неизвестно, сколько бандитов? Просил-то восемь бронежилетов.
Оказывается, темнил. Четверо их всего было.
Заглянул Шереметьев в салон, и сердце сжалось от боли: в духоте, в грязи, среди банок с горючим, изнуренные, уставшие, с потухшим взглядом сидели детишки. Но, слава Богу, все живы. Молоденькая учительница полными слез глазами глядела на Шереметьева. Подмигнул ей ободряюще: держись, Наташа!
Потом начался торг. За бронежилет — ребенка.
Следующим пришел Бочков. Бандиты глянули на него, угрюмо кивнули:
— Сложи у колес.
Чем-то не понравился им Валерий. Комплекцией, что ли. Очень уж могучий мужик.
Снова у автобуса Шереметьев: в одной руке автомат, в другой — снаряженный патронами магазин.
Опять очередь Бочкова. Передал Якшиянцу пистолет, тот повертел его, вставил магазин. Вернул Валерию: попробуй. Тот передернул затвор, нажал на спусковой крючок. Выстрела нет. Бандит насторожился: никак подвох? Но Бочков уже понял, в чем дело.
— Что ж ты магазин толком не дослал?
Прогремел выстрел.
Потом следователь долго будет пытать Валерия: зачем, мол, стрелял? Затем и стрелял, что нельзя было не стрелять.
Протянул пистолет, заглянул в автобус:
— Слушай, Павел, я свое слово сдержал, оружие принес. Отдай мне девчонок. Не мучай их.
Девочки стояли на площадке у дверей, Муравлев прикрывался ими, пока Бочков внизу с Якшиянцем вел переговоры. Сотрудник группы «А» стал снимать с площадки детей. Заглянул в салон: есть еще девочки?
Взял четверых, а когда отошли от автобуса на несколько шагов, еще две выпрыгнули. Всего шестеро. Обнял за плечи, повел, а сам шепчет:
— Чтобы ни случилось, не бойтесь и не бегите. Только не бегите.
Вдруг за спиной выстрел. Валерий крепче прижал к себе девочек, скомандовал:
— Не бежать!
Хотя у самого внутри все похолодело.
Оказывается, бандиты проверяли автомат, выстрелили вверх, в люк автобуса.
Каждая ходка Бочкова и Шереметьева — вызволенные дети, всего десять человек… Заложниками оставались одиннадцать мальчишек вместе с учительницей Натальей Ефимовой.
Долго обсуждалась процедура пересадки из автобуса в самолет. Наконец, казалось бы, решение принято… Но Якшиянц задумал иное.
Зайцев выходит с ним на связь:
— Мы же договорились, что будем поступать таким образом. Дети выстроятся у самолета, вы пройдете, а дети уйдут к нам.
— Так и будет. Только часть детей останется в автобусе.
— Повтори, я тебя не понял.
— Часть детей останется в автобусе.
Бандит обманул. За время переговоров он не раз клялся в честности, вспоминал Родину, жену, дочь, но обманул нагло и спокойно. Вместе с экипажем заложниками вновь оставались дети.
Террористы проводили детей в самолет, прикрываясь ими на случай нападения. В самолет заходили так: сначала летчик, потом ребенок, а уж за ним — бандит. Не забыли Шереметьева.
Последним поднялся на борт Муравлев. Произвел салют из обреза в воздух и дико захохотал от радости.
Бандит Герман Вишняков, по-хозяйски оглядев самолет, сказал, что знаком с машиной, в прошлом служил в десанте, прыгал с парашютом.
Еще один, не говоря ни слова, прошел в хвост самолета и занял там боевую позицию.
И тут новое требование Якшиянца: Шереметьев должен остаться в самолете заложником вместо детей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
