Минут пять мы простояли в реке, погрузив ноги в ил и едва выглядывая из воды. Наконец недовольные пчелы вернулись к своему улью, расположенному у верхушки кроны дерева.
- Все еще думаешь, что я бог? - спросил я у Ноха, снимая со своего носа мокрый стебель кувшинки.
Тут все расхохотались. Старик покатывался со смеху, указывая на Крона. Лицо юноши распухло от укусов и стало пламенно-пунцовым. Конечно, это не повод для смеха, но мы истерически хохотали до колик - все, кроме несчастного подростка.
Мы еще ярдов сто брели по течению, пока не решились выползти на берег. Крон явно страдал от боли. Я усадил его на бревно, сфокусировал свое зрение таким образом, чтобы видеть крохотные жала, застрявшие в опухшем лице и плечах юноши, и принялся их вытаскивать, пользуясь вместо пинцета собственными ногтями. Он всякий раз охал и дергался, но в конце концов я извлек все жала до единого, после чего намазал ему лицо мокрой глиной.
- Ну, как ты чувствуешь себя теперь?
- Лучше, - жалобным голосом вымолвил он. - Грязь холодит.
Нох и остальные все еще хихикали. Лицо Крона было замазано таким толстым слоем глины, что остались видны лишь глаза да рот.
Солнце уже склонялось к западу. Я сомневался, что мы успеем при свете дня отыскать медведя, не говоря уж о том, чтобы убить его. Однако меня заинтересовало данное Кроном описание реки за излучиной.
Поэтому мы пошли прямиком через лес, покинув берег. Идти здесь было нелегко из-за густого подлеска. Нашу незащищенную кожу ранили колючки и обжигала крапива. Мы продирались сквозь кусты около получаса, прежде чем снова увидели реку - широко разлившуюся и превратившуюся в озеро.
А на полянке у воды сидел наш медведь, пристально вглядываясь в подернутую легкой рябью воду. Мы застыли, почти не дыша, под прикрытием густых кустов ежевики. С реки веял ветерок, унося наш запах прочь от чуткого нюха зверя, который не подозревал, что мы рядом.
Огромный медведь размерами и бурым цветом шерсти напоминал барибала [млекопитающее семейства медведей; обитает в лесах Северной Америки]. Если б мы поставили Крона на плечи Ноха, стоявший на задних лапах медведь все равно оказался бы выше. Мне бросилось в глаза, что ледяное прикосновение реальности остудило пыл моих охотников. Сзади кто-то громко сглотнул.
Такой же точно медведь однажды, в другом тысячелетии, убил меня. Неожиданное воспоминание заставило меня поежиться.
Не замечая нас, медведь встал, осторожно зашел в воду и застыл, как статуя, устремив взгляд в глубину. Несколько секунд он хранил полнейшую неподвижность, потом вдруг одной лапой молниеносно ударил по воде, и в воздух взмыла большая серебристая рыбина. Солнечные блики заиграли на чешуе и разлетевшихся брызгах, потом рыбина шлепнулась на траву, забив хвостом и отчаянно разевая рот.
- Ты еще не раздумал завалить медведя? - прошептал я на ухо Ноху.
Тот прикусил нижнюю губу, со страхом глядя на зверя, но все-таки энергично затряс головой. Мы потратили слишком много времени, чтобы вернуться с пустыми руками, предъявив женщинам лишь укусы на измазанном глиной лице Крона.
Не нарушая молчания, я жестами заставил людей выстроиться полукругом и припасть к земле. Потом медленно, чтобы не привлечь внимания поглощенного рыбалкой медведя, снял лук с плеча и развязал пучок стрел. Дав остальным знак не шевелиться, я тихо, осторожно пополз вперед - хотя передвигаться подобным способом пристало скорее змее, чем опытному охотнику.
Я понимал, что такими стрелами не попадешь даже в огромного пещерного медведя, если не подобраться к нему вплотную. Я полз, не обращая внимания на впивавшиеся в тело шипы и колючки. В небе не прекращали свою веселую перекличку птицы, да сварливо стрекотала белка среди ветвей могучего дерева.
Один раз медведь вскинул голову и оглянулся. Я распластался на земле. Он невозмутимо вернулся к рыбалке. Второй молниеносный удар - и еще одна великолепная форель сверкнула в воздухе, приземлившись рядом с первой.
Я медленно встал на одно колено, прицелился и натянул тетиву до предела. Громадный медведь был так близко, что промахнуться я не мог. Тетива зазвенела. Стрела вонзилась между ребрами медведя, пронзив толстую шкуру.
Зверь рявкнул - легкая рана лишь рассердила его - и развернулся. Я вскочил на ноги и пустил еще одну стрелу. Медведь поднялся и встал на дыбы, став чуть ли не выше меня. Я целился ему в глотку, но стрела, будучи кривой, в полете отклонилась, попав зверю в плечо. Должно быть, она наткнулась на кость, потому что срикошетировала, как пуля от брони.
Вот теперь зверь разъярился по-настоящему. С громким ревом, от которого закладывало уши, он опустился на все четыре лапы и ринулся на меня. Я развернулся и побежал, надеясь, что у моих охотников достанет отваги не броситься врассыпную и атаковать медведя с двух сторон, когда он промчится между ними.
Они меня не подвели. Следом за мной зверь вломился в кусты, и восемь перепуганных, взвинченных мужчин с воплями вогнали свои копья в его бока. Медведь взревел и повернулся к новым врагам.
Дело обернулось для нас скверно - копья сломались, разлетевшись в щепки. Хлынула кровь. Рев зверя заглушал крики ярости, издаваемые людьми. Мы кололи бедное животное, пока оно не превратилось в окровавленную груду меха, содрогавшуюся на покрасневшей, скользкой земле. Я прекратил его мучения ударом кинжала - лишь тогда пещерный медведь наконец перестал биться и умолк.
Все мы просто повалились на землю и несколько секунд не двигались, дрожа от изнеможения и мало-помалу приходя в себя. Мы тоже были окровавлены с головы до ног, но, похоже, то была кровь нашей жертвы. Пострадал только один из нас - охотник по имени Пирк сломал предплечье. Невзирая на его вопли, я вправил кость, а затем наложил лубки из ствола молодого деревца и сделал из лиан перевязь для руки.
- Аня умеет делать лечебные припарки, - сообщил я Пирку. - Скоро твоя рука заживет.
Он кивнул. От боли лицо его было белее мела, а бескровные губы сжались в тоненькую ниточку.
Тем временем остальные уже занялись разделкой туши. Нох непременно хотел унести с собой его череп и шкуру, желая показать женщинам, что охота прошла успешно.
- Когда мы повесим этот ужасный череп над пещерами, ни одна тварь не осмелится угрожать нам, - провозгласил он.
Уже опускались сумерки, когда я вдруг ощутил, что поблизости кто-то есть. Разделка медведя продвигалась медленно. Мы с Кроном набрали сучьев и развели костер. Вот тогда-то я и понял, что во мраке вокруг собираются чужаки - и не звери, а люди.
Встав с земли, я чуточку отошел от костра, чтобы приглядеться к теням, мелькавшим среди листвы, бессознательно опустил руку и выхватил кинжал из ножен на бедре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
