что его позабыли. Оказывается, не забыли… Да, но что же ему делать дальше? Продолжить разговор с этим типом? Сдать его милиции? С одной стороны, это дело опасное. Но с другой-то стороны, что в нем опасного? Вряд ли этот самый Петр Петрович, или кто бы он ни был на самом деле, начнет говорить о себе в милиции правду. Скорее всего он что-нибудь соврет, и его отпустят. Да и сам Сальников также не скажет всей правды милиционерам. И что же будет дальше? А дальше этот Петр Петрович встретится с ним вновь. И как знать, что это будет за встреча? Где, когда?..
А может, его, этого невесть откуда возникшего Петра Петровича — того?.. Рука Сальникова непроизвольно потянулась к пистолету в кобуре. Ну, а что? Заманить куда-нибудь за город, а там… А потом сказать, что он поступил так, потому что вынужден был защищаться от этого мужчины. Дескать, он, Сальников, шел пешком в лагерь, а мужчина на него напал. Допустим, из личной неприязни (в Мариинске мало кто любит начальников лагерей, большинство людей их ненавидит — по разным причинам). Ну и — Сальникову пришлось применить оружие.
Безусловно, ему поверят. Во-первых, потому, что время военное, а он постоянно при исполнении служебных обязанностей. Во-вторых, случались уже в Мариинске, да и в соседних местах, подобные прецеденты. Нападали на начальников лагерей и других лагерных сотрудников всяческие враждебно настроенные людишки… Так что — поверят. И заживет он, как и прежде, без всяких напоминаний и без всяких Петров Петровичей.
— А вот мысли у вас глупые, — проницательно посмотрел на Сальникова мужчина в пальто. — Неужто вы думаете, что я настолько глуп, что не в состоянии разгадать ваших потаенных желаний? Оставьте кобуру в покое, не надо таких жестов. Допустим, вы и впрямь пристрелите меня из вашего пистолета… Ну, так сразу же пристрелят и вас! Вот они. — И мужчина указал рукой куда-то в сторону.
Сальников невольно посмотрел туда же, но никого не увидел.
— И не увидите, — усмехнулся Петр Петрович. — Никого там нет. Но вместе с тем те, кто надо, там есть. Вы меня понимаете?
Начальник лагеря ничего не сказал, лишь зло и затравленно взглянул на собеседника.
— Возможен и другой вариант, — будто и не замечая этого взгляда, продолжил Петр Петрович. — Вы меня убьете, и в тот же миг ваше начальство будет знать об истинных причинах убийства. Мне уже будет все равно, зато вас ожидает такое, что уж лучше быть мертвым, чем живым! Надеюсь, что и это вам понятно.
— Что вам от меня нужно? — хрипло спросил Сальников.
— Вот это уже совсем другой разговор! — улыбнулся мужчина. — Все чинно, все по существу и разумно, и никакой стрельбы из пистолета… А вот торчать посреди улицы — глупо. Этак на нас скоро начнут обращать внимание. О чем это эвакуированный специалист так мило беседует с начальником лагеря? Что у них может быть общего? Пойдут кривотолки… А потому позвольте пригласить вас к себе домой на чашечку чая. Вот мой дом, напротив. — И мужчина указал на двухэтажное, барачного типа строение. — Там-то и находится моя квартирка. Выделили как ценному специалисту. Я, видите ли, инженер-путеец. Самый настоящий, с советским дипломом! Так что — прошу. Да вы расслабьтесь, зачем так напрягаться? Все будет просто замечательно…
* * *
Пришли. Квартирка располагалась на втором этаже и состояла из прихожей, крохотной кухни с печью и двух небольших комнат.
— По местным масштабам, — улыбнулся Петр Петрович, — апартаменты просто-таки купеческие. Тем более — для одного. Вы ведь, насколько мне известно, также проживаете в одиночестве? Не обзавелись крепкой советской семьей?
— Не обзавелся, — сказал Сальников.
— Вот это правильно! — одобрил Петр Петрович. — Семья в нашем деле — помеха. Как-никак, лишние уши и глаза. А если к тому же попадется идеологически подкованная особа — пиши пропало! Мигом донесет! Так что — и не женитесь. Жениться будем после победы. Нашей победы! — многозначительно подчеркнул Петр Петрович. — Да вы располагайтесь. Сейчас заварю чай. Не настоящий, конечно, а из каких-то здешних трав, но что поделать? Мне, знаете ли, приходилось пить и не такое. Например, пальмовую водку. Не пробовали? И не пробуйте даже, если представится случай. Жуткая дрянь, как по моему вкусу.
Петр Петрович захлопотал на кухне и вскоре принес на подносе чайник, две чашки и сложенные горкой баранки.
— Баранки положены мне как специалисту, — иронично произнес он. — Впрочем, ведь и вы также специалист. Так что — прошу.
Какое-то время они молча пили чай, а затем Петр Петрович сказал:
— Так вот, о деле. Дело, значит, предстоит такое… Впрочем, о подробностях дела — потом. А пока скажу о той награде, которая вас ожидает после того, как вы успешно справитесь с делом. Так сказать, о немецких пирогах и пряниках. Немцы — народ пунктуальный, а потому коль обещали, то, стало быть, и сделают. Можете не сомневаться. Так вот. После завершения операции вас переправят в Европу — в одну из нейтральных стран. Новые документы, приличное жилье, деньги — все это само собой. Мне поручено, чтобы я это вам сказал — вот я и говорю.
— Ну да, в Европу… — недоверчиво ухмыльнулся Сальников. — Где Мариинск, а где Европа.
— Не так и далеко, как вам представляется, — возразил Петр Петрович. — Уж я-то знаю. Но сначала, разумеется, должно быть дело. Европу, как вы понимаете, нужно заслужить.
— А если немцы не победят? — спросил Сальников. — Нам говорят, что в войне произошел перелом, и теперь мы… — он запнулся, — теперь немцы будут отступать до самого Берлина.
— Советская пропаганда, безусловно, может говорить что угодно, — сказал Петр Петрович. — На то она и пропаганда. Я же вам говорю правду. Уж я-то владею доподлинной информацией, можете не сомневаться. Вы говорите — перелом в войне? А я вам говорю — настоящая война только начинается! И завершится она победой немецкого оружия. Притом очень скоро. А если мы с вами, — Петр Петрович усмехнулся, — ей подсобим, так и еще быстрее.
Петр Петрович помолчал, испытующе глядя на Сальникова, а затем продолжил:
— Что касается лично вас, то вам необходимо учитывать еще один момент. О, это очень важный момент! Буквально-таки — вопрос вашей жизни и смерти! Вот вы представьте: скоро закончится война и падет советская власть. И что же дальше? Как дальше сложится ваша судьба? Вы молчите? Ну, так я скажу сам. Вы погибнете! Те же ваши, так сказать, клиенты, которых вы сейчас охраняете, — они же растерзают вас на мелкие кусочки. В буквальном смысле этого слова. Восстанут
