Ид – термин, который Фрейд использовал для обозначения той части психики, которая содержит примитивные желания, импульсы, иррациональные стремления, комбинации “страх-желание” и фантазии. Она ищет только немедленного удовлетворения и абсолютно “эгоистична”, функционируя в соответствии с принципом удовольствия. В когнитивном плане она довербальна, выражая себя в образах и символах. Она дологична, не имеет понятия о времени, морали, ограничениях или о том, что противоположности не могут сосуществовать. Фрейд назвал этот примитивный уровень познания, продолжающий жить в языке сновидений, шуток и галлюцинаций, первичным процессом мышления.
Ид полностью бессознательно, но его существование и власть может быть выведены, тем не менее, из дериватов – мыслей, действий и эмоций. Во времена Фрейда было распространено тщеславное убеждение, что “цивилизованные” существа являются рационально мотивированными созданиями, ушедшими от чувственности “низших” животных и “дикарей” – не-западноевропейцев. (То, что Фрейд подчеркивал нашу животность, включая доминирование сексуальной мотивации, явилось одной из причин того, что его идеи вызывали ненависть в викторианскую и поствикторианскую эпоху.)
Эго — имя, которое Фрейд дал набору функций, позволяющих приспосабливаться к требованиям жизни, находя пути, доступные в пределах данной семьи, для управления устремлениями Ид. Эго развивается непрерывно в течение всей жизни, но наиболее быстро – в детстве, начиная с раннего младенчества (сравни с Hartmann, 1958). Эго функционирует в соответствии с принципом реальности и является колыбелью вторичного процесса мышления (последовательного, логического, ориентированного на реальность познания). Таким образом, оно является посредником между требованиями Ид и ограничениями реальности и этики. Оно имеет как сознательный, так и бессознательный аспекты. Сознательный – то, что большинство людей понимает под термином “Собственное Я” (“self”, сэлф, “самость”), или “Я”, в то время как бессознательный аспект включает в себя защитные процессы – вытеснение, замещение, рационализацию и сублимацию. Благодаря структурной теории аналитики открыли для себя новые пути в понимании некоторых типов патологии характера; а именно – каждый развивает защитные реакции Эго, которые могли быть адаптивными в детстве, но оказываются неадаптивными вне семьи.
Одним из аспектов модели, важным как для терапии, так и для диагностики, являлось представление о том, что Эго имеет широкий диапазон действий – от глубоко бессознательных (например, примитивные чувственные реакции на события, блокируемые такой мощной защитой, как отрицание) до полностью осознаваемых. В течение процесса психоаналитического лечения “наблюдающее Эго”, сознательная и рациональная часть психики, способная комментировать эмоциональное состояние, формирует альянс с психоаналитиком в целях понимания вместе с ним всего Эго, в то время как “переживающее Эго” вмещает в себя более внутренний (чувственный) смысл того, что происходит в терапевтических взаимоотношениях.
“Терапевтическое расщепление Эго” (Sterba, 1934) рассматривалось как необходимое условие эффективной аналитической терапии. Если пациент оказывался не способен говорить с позиции наблюдателя о менее рациональных, более внутренних эмоциональных реакциях, то первой задачей терапевта является помощь в развитии этих способностей. Присутствие или отсутствие наблюдающего Эго стало диагностической величиной первостепенной важности, поскольку наличие симптома или проблемы, дистоничной (чуждой) наблюдающему Эго, делало процесс излечения гораздо более быстрым, чем если бы мы имели дело с проблемой, внешне выглядящей аналогично, но которую пациент никогда не рассматривал как заслуживающую внимания. Это открытие продолжает жить в языке аналитических диагностов, когда они говорят о проблеме или личностном стиле “Эго-дистонный” или “Эго-синтонный”.
Важная роль Эго в восприятии и адаптации к реальности позволяет ввести полезное психоаналитическое понятие “сила Эго”. Оно подразумевает способность личности к восприятию реальности, даже когда она чрезвычайно неприятна, не прибегая к более примитивной защите, подобной отрицанию. В ходе развития психоаналитической клинической теории стало проводиться различие между более архаичными и более зрелыми защитными реакциями. Первые характеризуются психологическим избеганием или радикальным отвержением беспокоящих фактов жизни, последние – включают в себя большую приспособляемость к реальности.
Другим важным клиническим предположением, которое вытекало из Эго-психологии, стало предположение, что для психологического здоровья необходимо иметь не только зрелые защитные реакции, но также быть способным использовать разнообразные защитные процессы (Shapiro, 1965). Другими словами, стало ясно, что человек, отвечающий на любой стресс привычным для него образом (скажем, проекцией) не столь психологически благополучен, как человек, пользующийся различными, зависящими от обстоятельств способами. Понятия типа “ригидность” личности и “панцирь характера” (W. Reich, 1993) являются отражением идеи, что душевное здоровье связано с эмоциональной гибкостью.
Фрейд ввел понятие “супер-Эго” для той части собственного “Я”, которая наблюдает за происходящим в основном с точки зрения морали*. Близкое по значению понятию “совесть” супер-Эго является той частью Эго, которая одобряет нас, когда мы делаем лучшее, на что способны, и критикует, когда мы оказываемся ниже своих стандартов. Это часть Эго, хотя она и ощущается нами, как нечто отдельное. Фрейд полагал, что супер-Эго формируется в течение эдипова периода через идентификацию с родительскими ценностями, но современные аналитики находят его истоки гораздо раньше – в примитивных представлениях младенца о том, что хорошо и что плохо.
Супер-Эго, подобно Эго, которому оно принадлежит, является частично сознательным и частично бессознательным. И вновь оценка того, ощущается ли пациентом непропорционально карательное супер-Эго как Эго-дистонное или Эго-синтонное, имеет важное диагностическое значение. Клиентка, заявляющая, что она плохая, поскольку плохо думала о своем отце, очень отличается от клиентки, утверждающей что, одна часть ее личности чувствует, что она плохая, когда у нее возникают подобные мысли. Обе пациентки могут быть депрессивными, самообвиняющими личностями, но проблема первой женщины настолько глубже проблемы второй, что требует иного уровня классификации.
И снова, в развитии концепции супер-Эго было много полезных с клинической точки зрения моментов. Терапия пошла дальше попыток сделать бессознательное сознательным; терапевт мог рассматривать задачу терапии как включающую в себя, кроме всего прочего, еще и изменение супер-Эго клиента. В первой половине XX столетия, когда в среднем и средне-высшем классах существовала тенденция к воспитанию слишком жесткого супер-Эго, обычной терапевтической задачей становилась помощь пациенту в переоценке слишком высоких моральных стандартов (например, антисексуальных структур или внутреннего порицания за мысли, чувства, фантазии). Психоанализ как движение, у Фрейда в особенности, носил подчеркнуто негедонистический характер, но модификация нечеловечески жесткого супер-Эго была одной из его очень частых целей. На деле это скорее приводило к более моральному, а не наоборот, поведению, поскольку люди с чересчур осуждающим супер-Эго зачастую не подчинялись ему, особенно в состоянии интоксикации или когда их поведение могло быть оправдано (рационализировано). Попытки раскрыть функционирование Ид, вынести бессознательную жизнь пациента на белый свет, не имели большого терапевтического эффекта, если пациент смотрел на это как на доказательство своей порочности.
Достижения Эго-психологии в описании процессов, которые сегодня объединяются общим понятием “защита”, являются центральными в диагностике характера. Подобно тому, как мы пытаемся понять человека, исходя из фазы развития, олицетворяющей текущую борьбу, мы также можем классифицировать людей в соответствии с характерными для них способами справляться с тревогой. Представление о том, что основной функцией Эго является защита собственного “Я” от тревоги, возникающей в результате мощных инстинктивных желаний (Ид), вызывающих беспокойство проявлений реальности (Эго), а также чувства вины и связанных с этим фантазий (супер-Эго), было наиболее элегантно развито Анной Фрейд (1936) в ее книге “Эго и механизмы защиты”.
Среди оригинальных идей Зигмунда Фрейда можно встретить замечание о том, что тревожные реакции вызываются защитами, а наиболее явно – подавлением (мотивированное забывание). Не находящие выхода чувства рассматривались как источник внутреннего напряжения, требующего разрядки и ощущаемого как тревога. Когда Фрейд сместился на позиции структурной теории, он, напротив, стал рассматривать вытеснение как одну из реакций на тревогу, посредством которых люди стремятся избежать непереносимых чувств или иррационального страха. Фрейд начал рассматривать психопатологию как состояние, при котором защитные механизмы не работают, когда тревога ощущается, несмотря на привычные средства борьбы с нею, когда поведение, маскирующее тревогу, является саморазрушительным. В главах 5 и 6 мы рассмотрим защиты, обнаруженные Зигмундом и Анной Фрейд, а также другими исследователями, включая некоторые довербальные, архаические процессы, впервые изученные Мелани Кляйн. Этот обзор создаст фундамент, достаточный для дальнейшего рассмотрения различных типов характера.
