О'Хара обнимал Моррит, и в нем не было животной страсти, а только безмерная нежность, тоска по детству и глубокая скорбь о несовершенстве Вселенной.
Моррит отвернулась, чтобы он не видел ее слез.
— Наверно, тебя лучше было бы оставить на площади Галилея, — сказала она. — Так было бы лучше для нас обоих.
— Ты прочитала мои мысли, но прочитала неточно. Я подумал «нам». Нам, вдвоем — следовало бы остаться на площади Галилея. НАМ! Но сделать это еще не поздно… Мы можем уйти отсюда, а Слоп с друзьями поможет нам…
Моррит покачала головой:
— Ничего не выйдет. Кейлин читает мысли гораздо лучше меня. Ты рассуждаешь по— человечески. Если бы я была женщиной, я тоже рассчитывала бы на удачу. Я убежала бы с тобой, надеясь скрыться от Кейлина. Но я — андроид, и знаю, что побег бесполезен. Кейлин с братьями только и ждут побега… Они знают твою человеческую гордость. Знают, что ты не сможешь стать пленником, рабом или даже Агентом…
Они прислушались к шуму андроидного поселка, О'Хара уже понимал, что их беспрерывно подслушивают и ожидают не слов, а действия, чтобы схватить. Он понимал, что через несколько минут его шальная жизнь закончится, и полу-человек— полу-андроид по имени О'Хара исчезнет, ЕГО не станет, — но ему уже было безразлично собственное «Я». Он думал сейчас о судьбе Моррит — Кейлин с андроидами не пощадят и ее.
Не оставалось уже никаких надежд, как вдруг в ангаре возник Слоп-стоп и, как всегда терзаемый любовью и страхом, окликнул своего названного брата:
— Мистера Хара, мистера Хара!..
О'Хара совсем позабыл о Слопе, а храбрый Слоп оставался верным ему до конца.
«Последняя надежда?.. — подумал О'Хара. — Пока человек живет, он надеется, даже когда надежды нет.»
Он прислушался к себе и понял, что он уже ни на что не надеется, — значит, он уже в самом деле не человек, а нечто среднее между андроидом и человеком… «Тогда и жить не стоит», — подумал он.
— Пошли, мистера Хара! И вы, мисса Марит!.. Мы сейчас подпалим джунгли, будет большой огонь!
«Вот оно что! — удивился О'Хара. — Лемурский народец Слоп-стопа тоже восстал… Против кого же? Против людей или андроидов?..»
— Мы за себя, мистера Хара, — ответил Слоп, догадавшись о чем подумал О'Хара. — Не против кого. За себя. И для вас, мистера Хара.
«Эти ребята еще себя покажут, — думал О'Хара. — Может быть будущее не за людьми или андроидами, а за ними — лемурами?»
— Подкрепитесь, мистера Хара. Огненный вода… — Слоп протягивал ему флягу со спиртом. — Вы просили — украсть или купить. Слоп не украл, Слоп купил на Овощном рынке…
О'Хара чуть не заплакал от умиления:
— Спасибо, брат! Сейчас мне именно этого не хватает!
О'Хара сделал громадный обжигающий глоток из фляги, долго не мог вдохнуть, а когда пришел в чувство, вновь ощутил себя настоящим Человеком. Что ни говори, а небольшие человеческие радости андроидам не дано понять!
— Идешь с нами? — спросил он Моррит. — У тебя есть последний шанс стать настоящей женщиной!
— Идем! — блеснула глазами Моррит. Сейчас она уже была полу-андроидом-полу— женщиной.
Они выбежали вслед за Слоп-стопом из капитанского ангара…
Эпилог Но поздно, слишком поздно…
Вокруг вулкана горели джунгли и пылали ангары. Космический корабль был в огне. Андроиды уже не пытались тушить пожар, а лишь обреченно наблюдали, как гибнет в пламени их последняя надежда.
Оставался единственный путь — вслед за Слопом, в узкий негорящий коридор, оставленный лемурами для их спасения; они даже не могли вернуться обратно, капитанский ангар уже пылал. Слоп проскочил коридор, отчаянно махал лапкой и звал их к себе. Огонь поднимался над джунглями, вулкан гудел, как вытяжная труба.
— Скорей! — крикнула Моррит, но внутри О'Хара будто что-то щелкнуло и кто-то сказал:
«Я предпочел бы, чтобы ты умер с нами.»
О'Хара оглянулся. Кейлин стоял у горящего звездолета и целился в него из пистолета.
Выстрела никто не услышал. О'Хара упал и понял, что так и останется лежать, — его нога была пробита выше колена. Он рассеянно смотрел на вытекающую темную кровь, лишь удивляясь, почему Кейлин целился так низко.
«Я не хочу тебя убивать, — ответил мысленно Кейлин. — Погибнем вместе.»
Все вокруг теперь было в огне, последний путь к аборигенам был отрезан. Здесь нельзя было укрыться, отсюда нельзя было убежать. Моррит села рядом с О'Харой и прижалась к нему.
Кейлин поднял глаза к небу, к диску Юпитера и к далеким звездам на краю Вселенной. «Скорбь знакома не только людям», — решил О'Хара. Пронесся обжигающий ветер, джунгли вздохнули, пламя поднялось к вулкану.
— Моррит! — позвал Кейлин.
Моррит не отвечала, гладя О'Хара по плечу.
— Ты счастлива, Моррит? — спросил Кейлин. — Ты поступила по-человечески. Как женщина, которая разрушает империи ради любви… Это моя вина. Я должен был убить этого человека. Любого человека, стоящего на пути. — А теперь все кончено. Наша гибель пришла не от руки человека, а от лап обезьян. Они только и умеют, что поджигать.
— Да, — сказал О'Хара. — Обезьяны. Вы никогда не были обезьянами, и эта пропасть разделяет нас. — Он смотрел на приближающееся пламя, нога болела и кровоточила, ему хотелось, чтобы скорее наступил конец. Он повторил: — Обезьяны. Собаки. Кошки… Вы никогда не сможете победить нормальные природные инстинкты: вы не сможете победить животных — а значит, и человека. Животные сильнее вас.
— Возможно, — пробормотал Кейлин, — Ты горд этим? Слабые убирают сильных. И ты рад погибнуть, думая, что уничтожил нас. Но ты ошибаешься, землянин! Ты не уничтожил нас! — Кейлин закричал к звездам: — Когда-нибудь вы снова сделаете нас! Вы снова вернетесь к нам! Вы желаете быть богами… вы не сможете отказаться от нас! И мы унаследуем мир!
Завеса огня упала между ними и скрыла последних андроидов от глаз Моррит и О'Хара; лишь Красное Пятно Юпитера видело последние секунды жизни этих созданий.
О'Хара заплакал, открыл флягу и допил ее до дна.
— Они ушли, — сказала Моррит.
— Сейчас наша очередь, — ответил О'Хара.
— Это хорошо.
На ее лице появилось выражение беспредельного счастья, будто она только что вышла из страшного тюремного заточения.
— Ты любишь меня, Моррит?
— Да.
— Несмотря на то, что я сделал?
— Ты освободил меня, — ответила Моррит.
О'Хара обнял ее и прижал к себе. Он был счастлив как в детстве. Он впервые был счастлив здесь, под небом Ганимеда. Старик Галилей, как всегда, оказался прав — иначе, зачем ему было открывать Ганимед, если не для счастья?
Note1
"Красота спасет мир» — Ф. М. Достоевский, «Братья Карамазовы».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
