Нужно было взять машину.
Я должна была взять машину, и тогда ничего бы этого не случилось.
Со мной ничего бы не случилось.
Дождь становился сильнее, и напористее, острыми иглами впиваясь мне в кожу. Я бросилась бежать, почти не разбирая дороги. В ушах раздавался свист, и тогда я услышала крик.
Я распахнула глаза, испуганно озираясь, но я уже не была в своей комнате.
Лес.
Сначала я шла быстро, и уверенно, потом бросилась бежать. Сперва луна выхватывала из темноты редкие деревья, отбрасывающие на землю, призрачные, пугающие тени, потом и она скрылась за облаками.
Чувствуя себя совершенно беспомощной, я остановилась и прислушалась.
Тишина.
Сердце колотилось в дурном предчувствии.
Каждое дерево превратилось во врага; цепляясь за ветви футболкой, и натыкаясь на иголки елей, спрятавшиеся в палой листве, я шла еще около двадцати минут.
Неужели я действительно потерялась? Куда идти? Вправо, или вперед? Откуда я пришла? Как я здесь оказалась?
Где-то, совсем рядом, я услышала хруст веток, и сломя голову от страха, бросилась бежать. Я бежала, не оглядываясь, и не разбирая дороги. Я чувствовала, как между лопатками стекла капля пота, слышала, как из груди вырываются хрипы, но бежала, почти ничего не разбирая из-за пота, заливающего глаза, и сгущающихся сумерек.
Еще чуть-чуть, думала я, уговаривая себя продолжать бежать. Еще немного.
Но куда, и зачем?
«Я должна спрятаться, и подождать утра», — мелькнула спасительная мысль. Луна выглянула из-за облаков, и я замедлила бег, оглядываясь.
Вокруг деревья, некоторые я видела впервые; справа от меня кусты ежевики, сплелись ветвями между собой, образуя укрытие. Опустившись на корточки, я забралась внутрь, и притаилась.
Усталость навалилась сразу же. Тело после бега стремительно остывало, я почувствовала, как по коже пробирается холодок.
Долгое время я слышала лишь громкие удары своего сердца, и настороженно вглядывалась в темноту. Потому, как были напряжены все нервные окончания моего тела, я не сразу осознала, что голоса, которые я слышу, реальны, а не вымысел. Затем, двое — мужчина и женщина, выступили из темноты на тропинку, ведущую мимо ежевичного куста.
Женщина, пролепетала:
— Я не уверена, что она виновата. Такая милая девушка…
— Не смей произносить вслух эти слова! — рявкнул мужчина. Он был высоким, широкоплечим, и крепким, с седеющими волосами, и вышагивал в какой-то чудной одежде, словно из прошлого века, держа в руке, керосиновую лампу. Фитиль подрагивал.
Рядом с ним, держа спутника под руку, шла женщина одного с ним возраста. Из-под серого чепца выбились седые пряди. Лицо женщины было старым и молодым одновременно.
Они остановились в шаге от меня, и я притихла.
— Но ведь никто не имеет права… — робко начала женщина, но спутник раздраженно остановил ее:
— Не желаю больше ничего слышать. Если кто-нибудь узнает о твоих мятежных мыслях, ты отправишься на костер, вслед за ней.
Я нахмурилась. Они хотят кого-то сжечь на костре? Что здесь происходит?
Мужчина злобно вздохнул, и подавил последние попытки возразить, схватив женщину за руку, и потащив в лес. Через несколько минут, огонек стал удаляться, а голоса затихать, и тогда я выбралась из укрытия, и поспешила за ними. Старики шли вперед, продолжая дискутировать, и меня смутно беспокоило то, что я наверняка не смогу найти путь назад.
Мужчина заботливо убирал морщинистой рукой ветки с пути, а женщина грустно плелась за ним, опустив голову. Меня они не замечали, хотя я вела себя довольно шумно, то и дело, спотыкаясь о кочки, и ойкая. Наконец, когда чаща показалась мне совершенно непроходимой, мы оказались на странной округлой поляне, что было совершенной неожиданностью для меня. Как и то, что мы здесь были не одни. Много людей столпились группками, по пять-шесть человек, перешептываясь и переглядываясь, словно ожидая чего-то. Несмотря на это собрание на опушке, меня больше всего поразило и встревожило то, что перед всеми нами возвышалось громадное кострище, высотой с человека, чернеющее в сумраке, который разгоняли лампы жителей. Все, как в фильме ужасов.
Внутри все похолодело, от догадки: неужели я проделала такой путь для того, чтобы оказаться свидетелем убийства?
Я нерешительно вышла из тени деревьев, в которой скрывалась, но никакой реакции не последовало, хотя могу поклясться, что одна приземистая старушка смотрела прямо на меня. Ну что ж, очевидно, что меня здесь не видят. Чтобы проверить эту теорию, я подошла к уже ранее знакомой паре, и спросила:
— Что здесь происходит?
Они молча пялились сквозь меня, словно я пустое место. Восхитительно.
И тогда я почувствовала, что напряжение в людях нарастает. Они перестали шептаться и немигающими взглядами уставились в одну точку, словно зомби. Желудок скрутило плохое предчувствие, и я обернулась.
Три человека вышли на опушку с противоположной стороны леса. Двое мужчин, высоких и худых, вели за руки девушку, которую я узнала даже издалека. Невысокая и хрупкая, она шла ссутулившись, словно ей на плечи давило что-то тяжелое. Ее волосы были собраны в пучок на макушке, лицо выглядело осунувшимся и бледным, с признаками равнодушия.
У меня не было выбора, кроме как стоять здесь, и смотреть, как мой двойник, взбирается на кострище, и как после этого ее тонкие запястья и лодыжки, прикручивают влажной от бензина веревкой к длинному, деревянному столбу. Словно в замедленной съемке, я наблюдала, как один из мужчин, подошел костру с факелом, и тот вспыхнул, как спичка. Все вокруг меня осветилось ярким пламенем.
Я затаила дыхание, мысленно переживая все вместе с ней. Неужели люди могут быть такими жестокими, и бездушными? Едва я подумала об этом, как девушка вскинула голову, и воззрилась на меня, пустыми глазами. На ее грязном лице играли блики огня.
У меня по спине побежали мурашки от ее злобного взгляда. Я никогда так не выглядела, когда смотрела в зеркало, это словно… словно кто-то другой, а не я. До этого момента, я наблюдала за этой смертной казнью со стороны, но теперь я стала частью всего этого.
Я напомнила себе, что это — сон, который хуже всех других снов, что снились мне. И я почти спокойно ощущала себя, пытаясь размеренно дышать, наблюдая за тем, как меня собираются сжечь на костре.
Это просто идиотский сон.
— О Боже…
Я резко выпрямилась оборачиваясь.
— Нет! — Этот крик был словно взрыв боли в моем разуме. Неужели… — Нет, она ни в чем не виновата! Она не делала этого!
